Gioia - Axel Munthe

Я спрыгнул на морской песок
С попутной соррентийской лодки.
На небольшом песчаном пляже
Меж перевернутых челнов
Играли местные мальчишки,
Их обнаженные тела
Мелькали бронзово в прибое.
В тени у лодочных сараев
Чинили сети рыбаки
В фригийских красных колпаках.
 
А возле пристани стояли
Осёдланные шесть ослов,
И их уздечки украшали
Букетики лесных цветов.
А рядом девушки болтали,
Шесть девушек смеялись, пели!
Серебряные их сверкали
Заколки в чёрных волосах,
И красные платки алели
На смуглых девичьих плечах…
 
Да, ослика Розиной звали,
Который должен отвезти
Меня наверх в деревню Капри,
А девушку-хозяйку - Джойей.
В её агатовых глазах
Светилась пламенная юность,
И губы нежные - красны,
Как нитка яркая кораллов
Морских на шее у неё,
И зубы белые, как снег,
Во рту смеющемся сияли,
Что ровный драгоценный жемчуг.
Сказала - ей пятнадцать лет,
А я сказал, что никогда
Ещё я не бывал так молод!
 
Розина же была стара,
- Е antica - сказала Джойя.
Немедля, я сошёл с седла
И зашагал неторопливо 
Вверх по извилистой тропинке
В деревню Капри на горе.
Передо мной, танцуя, шла
Легка и босонога Джойя,
В венке, как юная вакханка.
 
А позади, на расстояньи,
Понуро шею опустив,
Шла вислоухая Розина,
О чём-то горько размышляя,
Миниатюрными копытцами
В изящных чёрных башмачках
Постукивая по камням.
 
Мне ж неповадно было думать!
Моя душа была полна
Ошеломительным восторгом,
И жизнь моя была прекрасна,
И радостным казался мир!
Мне было восемнадцать лет.
 
Дорога длинная вилась
Между цветущими садами.
Каких я и не представлял,
Живя в снегах страны Линнея,
И тут, и там цветы виднелись,
И поднимали из травы
Свои изящные головки,
Чтоб только поглядеть на нас.
 
- Как называется цветок?
С восторгом, спрашивал я Джойю.
Она брала его из рук,
И нежно на него смотрела,
И говорила мне - Fiore!
- А этот? - страшивал опять.
Она рассматривала вновь,
С такой же нежностью и лаской:
И отвечала мне - Fiore!
- А этот? - И о нём - Fiore!
И улыбалась - Bello! Bello!
 
Навстречу вереницей шли,
Как нимфы - девушки из Капри,
И бережно на головах
Несли большие плитки туфа,
Величественней и стройнее
Кариатид Эрехтейона…
Одна из них, с улыбкой, мне
Вложила в руку апельсин.