Нарты 9

Из аланского (карачаево-балкарского) нартского эпоса
Перевод с карачаево-балкарского Аллы Шараповой

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ               

БОРАКА-БАТЫР

БОРАКА-БАТЫР И ЖИГЕР


Почитаем у нартов Бороевых род –
Он от славного предка начало берет.
 
Над народом главенствует старший в роду,
И красуется дом их у всех на виду.

Вдаль и вширь простирается их богара,
Всем на зависть котел посреди их двора.
 
Славен был этот род, но батыр Борака,
Говорят, пошатнул его славу слегка.
 
Шесть могучих сынов у Батыра-отца
И прекрасных две дочери – два близнеца.
 
Но трунит меж собой над батыром народ
И недаром его лежебокой зовет.
 
Ходит в битвы, охотится он иногда,
Но чурается он полевого труда.
 
Почивает весь день на печи, а народ
Норовит его земли схватить в оборот.
 
Но не дни напролет почивал он без дел –
Пас овец и еще он коровой владел,
 
Молоком наполнявшей до ста бурдюков,
Он доил ее, холил, спасал от волков.
 
Как-то раз он ее не увидел в хлеву
И на поиски ринулся, взяв булаву.
 
В лес вошел. Видит стаю волков впереди
И корову свою между них, посреди.
 
Закричал Борака, булавою махнул –
И пропали они, словно ветер их сдул.
 
В дом идет Борака, а у самых ворот
Ненасытная стая возврата их ждет.
 
Тут корова хозяину стала легка –
Завалил за ограду ее Борака.
 
А волков булавой по башкам он лупил –
Много шубок из них для детей он нашил!
 
И задумался он, прикорнув у огня:
Бог Тейри наделил этой силой меня!
 
Есть ли равный мне силой? Хотел бы взглянуть!
И на поиски он отправляется в путь.
 
Лишь один каравай у него за спиной,
Больше жернова с мельницы величиной.
 
Вскоре встретился добрый ему человек –
Бараку он в пещеру пустил на ночлег.
 
Добрым словом он гостя приветил как друг,
Подарил с самым вкусным айраном бурдюк.
 
Дальше путь он держал, у дороги прилег,
Вдруг услышал поблизости цокот – цок-цок!
 
Сильный всадник ему улыбнулся с коня,
Бросил взгляд Барака: знать, сильней он меня!
 
– Кто ты? – всадник кричит ему издалека, –
Я Жигер. А тебя как зовут? – Барака.
 
– Очень голоден я, и далек был мой путь.
Угостил бы меня, Барака, чем-нибудь.
 
– Вот, пожалуй сюда, разложи нам еду,
Я покамест к ручью за водой отойду.
 
 Барака возвратился с кувшином воды,
Видит – нет ни айрана, ни вкусной еды.
– Ты, прожорливый бес, эмегенам под стать!
Чтоб тебе с этих пор только камни глотать!
 
А Жигер лишь плечами надменно пожал.
– Неужели тебе этой малости жаль?
 
И сцепились они. Кто кого победит?
А на быстром коне мимо всадник летит.
 
Голенища сапог великан оттянул
И обоих батыров туда затолкнул.
 
Возвратился домой он, стянул сапоги.
Чуть живые на пол повалились враги.
 
– Эти двое в народах своих молодцы,
А по мне они крохи, мышата, птенцы!
 
Несравненная сила мне свыше дана!
– Брось хвалиться! – ему отвечает жена.
 
Есть сильнее воитель, чье имя Чолак.
– Укажи, как найти его мне, если так!
 
Тот же час он простился с семьею своей,
Бораке и Жигеру подвел он коней.
 
Так втроем до заката отправились в путь,
Великан и Жигер прилегли отдохнуть,

Между тем оглядеться пошел Борака
И у быстрой реки повстречал рыбака.
 
Эмиген это был, из враждебных племен,
Но приветил по-дружески путника он.
 
Ствол дубовый служил эмегену удой,
И гремел его голос как гром над водой.
 
– Мне бы видеть Чолака, – сказал Борака,
Слышал я, будто сила его велика.
 
– Вот дорога, к Чолаку ведущая в дом,
Но беда тем, кто с ним оказался вдвоем!
 
Тот, кто бросил хоть раз на Чолака свой взгляд,
Даже имя свое забывал, говорят.
 
– Путь указан мне – значит, я должен идти…
И поляна предстала ему на пути.
 
Рядом башня, что вся из стволов состоит,
На пороге ее великанша сидит.
 
Открывает свой рот как огромная щель,
Ляжку зубра кусает и чешет кудель.
 
– Для чего ты, спросила, явился сюда?
Всё сказал Борака ей. – Скорее тогда

Полезай ко мне в подпол. Не медли! Должны
Сей же час возвратиться с рыбалки сыны.
 
Злоба вспыхнет в них, как на тебя поглядят.
Осрамят, обесчестят, а после съедят.
 
Страх тогда на хвастливого нарта напал
И запрятался он, как велели, в подвал.
 
Вот явились все трое. В одном Барака
Узнает великана того, рыбака.
 
Перед матерью ставит корзину рыбак,
Рассмеялся и к ней обращается так:
 
– С нартом-карликом тут повстречался я днем
И дорогу ему указал к тебе в дом.
 
– Вот он, тут у меня, – отвечает она.
Будет пир! Человечина больно вкусна!
 
Но сперва не мешало нам поиграть –
Будем дуть на него, он же будет летать.
 
Сильно дули на пленника трое и мать –
По углам словно перышко стал он летать.
 
Но подумала женщина: «Я же не зверь!»
Говорит: «Ну-ка вместе подуем теперь!»

Сильный вихрь Бораку потянул к очагу,
Выпал он из трубы и лежал на лугу…
 
Быстр как ветер к становищу ринулся он,
Закричав, оборвал он товарищей сон.
 
Трое мчались на запад, коней горяча,
И мечталось им всем повстречать силача.



            ОДНОРУКИЙ ПАХАРЬ
 
Трое держат на запад свой путь прямиком.
Видят – ивы склоняются над родником.
 
Отдохнули  они,  начерпали воды,
И дохнуло на них ароматом еды.
 
Чуть поодаль – кошара, прислужницы в ней
Хлопотали – видать, в ожиданье гостей.
 
И одни заносили котлы на очаг,
А другие хлеба выпекали в печах.
 
- Видно, гости съезжаются к вам на обед, –
Борака обращается к старшей. – Да нет,
 
Великан однорукий, он наш господин,
Все, что здесь, даже больше, съедает один!
 
– Где живет он? Представиться надо ему!
– Вон туда поезжайте, к большому холму.
 
Вот их встретил хозяин, уж блюда полны,
С добрым пивом кувшин у нарядной жены.
 
– Угощайтесь! Еду из хозяйкиных рук
Принимают, а сами все смотрят на плуг.
 
Чистым золотом светят его держаки,
И алмазов, рубинов горят огоньки!
 
И тяжел, что не сдвинут и семь скакунов,
Вместо них однорукий держал кабанов –
 
Кабанов девяносто и девять числом.
Сам достойно держался, что князь, за столом.
 
И наряду его позавидовал бы хан.
Вот на поле он вывел кабаний свой стан.
 
И тянулась такой глубины борозда,
Что беда человеку свалиться туда.
 
И сказал Борака: «В самой близости тут,
Кровожадные три людоеда живут.
 
Мы для них как зверки, наподобье мышат,
Наиграются нами и жизни лишат».
 
И тотчас появился рыбак-людоед:
– Вот мой пленник! Отдашь мне его или нет!
 
Знай, свяжу и тебя, и гостей твоих – всех!
Вот уж будет забава, вот будет мне смех!
 
Тут же пахарь столкнул его в  глубь борозды
И связал волоском из своей бороды.

А когда подоспели два брата других,
Точно так же связал однорукий и их.
 
А потом сволокли эмегенов в леса,
Пусть для ястреба станут добычей и пса!
 
Слушал пахарь с улыбкой слова трех друзей:
– Видно, в мире тебя никого нет сильней!
 
– Девять было у матери нас сыновей,
Сильных, смелых, красивых и гордых людей.
 
И когда поединок с врагами бывал,
Так случалось, что кто-то из нас побеждал.
 
Но случилось, что ливень застал нас и гром,
Переждать мы решили и спрятались в дом.
 
То не дом был, а череп. В глазнице одной
Мы все девять устроились там на покой.
 
И случилось: пастух на коне подлетел
И в глазницу другую он посох продел.
 
И взлетел он, и грохнулся оземь вдали,
Глупой смертью все братья мои полегли.
 
Чудом спасся один я. Живу без руки,
Но враждуют иные со мной земляки.

Слава Хану Тейри, что врагов мне послал.
Кто врагов не обрел, тот мужчиной не стал.
 
Будь мужчиной. А силой своей не хвались.
Лишь трудись на земле и с врагами борись!
 
   СТОРОЖЕВЫЕ ДРАКОНЫ
 
Покидая могучего пахаря дом,
Борака про себя размышлял о своем:
 
«Лежебокой зовусь я не зря, поделом.
Но теперь уж я знаю, как править селом!»
 
И когда Борака принялся за дела,
Жизнь в селенье наладилась и процвела.
 
Стал степенен, рачителен он и богат:
Вдаль простерлись угодья, не счесть его стад.
 
От крутых ледников, где начало берет
Бурный Терек, до Лабы размеренных вод,
 
Там повсюду, где чистая плещет вода,
Разбросались отары его и стада.
 
И в пещерах за грудами черных камней
Всюду слышалось ржанье бегущих коней.
 
Разрастались отары его, табуны,
И для них пастухи ему были нужны.
 
Эмегены порой среди белого дня
То коров уведут, то угонят коня.
 
Он в кошару пошел, но сгустился туман,
Дождь пошел – и пути не увидел он в стан.
 
Вот уж звезды зажглись, засветилась луна,
А у входа в пещеру дракона жена.
 
Барака ее вызвал на бой, и она
Умирала, его топором сражена.
 
А из грота, рожденные только вчера,
Сто дракончиков звать ее стали с утра.
 
И смекнул Борака, что совсем не плохи
Могут выйти из них сторожа-пастухи.
 
Рассовал по мешкам Борака драконят,
И кошары они как собаки хранят. 
 
Слух о нем с той поры по селеньям ходил:
Вон он, тот, кто драконов в собак превратил.