Свет за фасадами тусклая данность
Склеенный занавес сцены дневной.
Жизнь, превращённая в чьей-то регламент,
Делит маршрут на «откуда» и «в бой».
В полночь трамвай, полупьяный, как лодка,
Врежется в снег, обессилев скользить.
Время, свернувшись в карманную глотку,
Будет дышать, но уже не прожить.
Кто-то шагнёт за перронную линию,
Словно за грань разговора вдвоём.
Город — чернила, а люди — былинные
Смятые буквы в его черновом.
В серых подъездах табачное эхо
Давит ступени, стирая следы.
Вечность здесь дышит затёртым успехом,
Вклеенным в жёлтые стены беды.
Стёкла в витринах глядят безучастно,
Лица в автобусах – стёртый пасьянс.
Словно вальсируя с ночью напрасно,
Вьюга по кругу ведёт контрабас.
Где-то в углу неприметного бара, угрюмо
Старый поэт под стакан говорит.
Город, склонившись, чертит гравюру
Судеб случайных на стёклах квартир.
Вокзальный воздух во всякую пору,
Вяжет узоры на влажном стекле.
Город стоит, как запущенный хорус,
Спетый вполголоса, где-то во мгле.
Стук каблуков, заглушённый метелью,
В пятнах неоновых тонет, скользя.
Время качает сквозняк акварелью,
Тронутой жестом до самого льда.
Завтра опять оживут тротуары
Тени вчерашних людей и забот,
Но пока ночь, растворённая в парах,
Тихо скрывает в снегу горизонт.
12.08.2025.
Свидетельство о публикации №125031205267