Вилли Мельников полиглот, знавший более 100 языков

Вилли Мельников — это непревзойдённый полиглот российского и мирового масштаба, знавший более 100 языков и писавший на них стихи.
Я собрал основную имеющуюся о нём информацию. Данная тема мне довольно близка, потому что я сам являюсь полиглотом.

Вилли Мельников (настоящее имя Виталий Робертович Мельников) (11 августа 1962, Москва — 18 октября 2016, там же) — российский многоязычный поэт-экспериментатор, фотохудожник. Получил известность благодаря тому, что знал более двухсот языков и писал на них стихотворения, которые размещал на лингвогобеленах, являющихся одним из его творческих жанров.
Сотрудник Института вирусологии РАМН, кандидат медицинских наук.
Отец — Роберт Иванович Мельников (1937—1993)— полковник ракетных войск и артиллерии, научный сотрудник Института космических исследований РАН).
Как утверждал Вилли Мельников, языками он начал увлекаться в 4 или 5 лет и к шестому классу изучал некоторые германские языки, а также древние рунические типы письменности. В то же время он проявлял интерес и к другим языкам.

В 1984 году окончил Московскую ветеринарную академию. По его воспоминаниям, в академии с помощью однокурсников-иностранцев и радиопередач он изучил ряд африканских (зулу, эве, йоруба, мванга) и южноамериканских языков. По профессии был врачом, биологом-вирусологом, научным сотрудником Института вирусологии им. Ивановского.

В 1984 году был призван на срочную службу в Советскую Армию, сначала в ракетную часть КТуркВО (город Байрамали, Туркменская ССР), затем знание шести языков вызвало подозрение его в шпионаже и, «чтобы не загреметь в дисбат», он написал рапорт о переводе в действующую 40-ю армию.

В Афганистане ознакомился с местными языками — пушту, дари и синдхи.

22 ноября 1985 года в районе города Герат ракетный дивизион, в котором он нёс службу в качестве военного фельдшера, подвергся миномётному обстрелу, в результате шесть его сослуживцев получили осколочные ранения, а он — контузию. Это ранение повлияло на его способность понимать и усваивать незнакомые языки, в том числе просто слушая чужую речь.

В 1990-е годы он освоил множество языков благодаря личным контактам с их носителями.

Вилли Мельников писал стихи на 93 языках, свободно говорил на 153 наречиях и читал на 250 языках, а все эти способности у него появились после контузии на афганской войне. Он называл следующие языки, помимо родного русского: английский (британский, американский, канадский и австралийский варианты), гавайский пиджин-инглиш, итальянский, испанский, французский, немецкий и его диалекты, албанский, венгерский, чешский, белорусский, датский, фарерский, шведский, исландский, фризский, древнеанглийский, финский, латышский, готский (вестготский диалект), гэльский, шелта, дари, пушту, калашский, санскрит, бенгали, синдхи, прадравидский язык долины Инда, малаялам, джанти (вар), непали, тибетский, тангутский, маньчжурский , нганасанский, праиндоиранский язык Аркаима, орхонский, сарыкольский, шумерский (позднешумерского этапа) , угаритский, классический арамейский, набатейский, древний египетский, тамашек (письменностью тифинаг), суахили, эве, торо-со, мэо (мевати) , японский, ительменский, алюторский, старославянский (кириллица и глаголица), хеттский, наси (письменностью дунба) , айнский, южноюкагирский, кэлдэрарский романи , каярдилд, калкадунгу, гавайский, понпейский, эскайян, древнеирландский (письменностью огам) , хопи, навахо, кечуа, гуанчский, пиктский, тольтекский науатль, ваямпи, кшерденский, оромиффа, рапануйский (письменностью кохау-ронго-ронго) , кхари-боли, цеку, цзинпо, фракийский, словенский, шошоне, шайенский, согдийский, дхурга, пхума, якутский, чибча, ваи, чероки, чоктавский, маурья-пракрит, фьер, хакутури, роглай, шукуру, джедек, центральноюпикский, восточный кри.

Однако это далеко не полный список языков, которыми владел Вилли Мельников. Помимо перечисленных, он также знал следующие языки: латинский, древнегреческий, тлингитский, хтачингу (сигисо), чолонаиккан и т.д.

В октябре 2004 года в Киеве на киностудии им. А.Довженко Вилли Мельников снялся в художественном фильме «Мир меня не поймал» об украинском философе XVIII века Григории Сковороде (режиссёр Юрий Зморович). Также снялся в экранизации 12-серийного фильма по роману Бориса Пастернака «Доктор Живаго» (режиссёр Александр Прошкин) в роли Вольдемара.



Сочинял стихи на многих языках. Одно из изобретений — «интроксианалингва», стиль написания текста, когда русские слова заменяются похожими по звучанию словами других языков. Увлекался словотворчеством, создавая «слова-кентавры», которые называет «муфтолингвами». Например, «долг платежом красен» преобразуется при этом так: «Задолжадность возвращедростью красна!».
Также Вилли Мельников увлекался фотографией и декоративным искусством. Называл свои художественные стили «лингвогобеленами» и «натюрвивами» («живая природа»). Украшал вещи надписями на разных языках. Утверждал, что обладает «ченнелингом» — способностью понимать написанное на незнакомом языке. В частности, делал предсказание о смысле текста на Фестском диске — шаманское заклинание для общения с духами.
Стоит отметить и музыкальные проекты с участием Вилли Мельникова, в числе которых — лингво-музыкальная программа «Вокруг света за 80 минут» с участием джазового музыканта из Рязани Константина Панкратова, совместный диск с рязанской маткор-группой Irine, выпущенный в 2013 году. С 2013 года Вилли Мельников также принимал участие в совместных концертах с авторами-исполнителями Максимом Ляшко и Александром Гурьяновым — концертная программа носит название «За язык». В 2019 году Максим Ляшко и Александр Гурьянов выпустили на «Отделении Выход» CD-диск «За язык. Памяти Вилли Мельникова».

О нём вышла передача из цикла «Познай себя» на телеканале «Здоровое ТВ». Фигурировал в псевдодокументальных фильмах «Тайны мозга. Вилли Мельникова» (или «Осторожно, мозг!»), (РТР); «В объятиях смерти» из цикла «Необъяснимо, но факт» (ТНТ).
Феномен Мельникова вызывал интерес у лингвистов и психофизиологов.

Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института языкознания РАН, профессор Московского государственного лингвистического университета Дина Никуличева :

« Мы изучали способности Вилли. Он, безусловно, гениальный человек./…/
Вилли же уникален еще и тем, что подчиняет полиглоссию своим творческим задачам. То есть не изучает языки так, чтобы проводить туристические экскурсии, а творит на них, играет с ними./…/
Он был стандартным полиглотом до травмы./…/
Благодаря Вилли мы, кстати, нашли общее в судьбах полиглотов. Во-первых, любовь к языкам у них рождается в детстве. Во-вторых, растут они, как правило, в многоязыковой семье или среде. То есть с ранних лет для них мир звучит на разных языках. И главное — цель, которую они себе ставят».

Предлагаем вам беседу постоянного автора журнала « Наука и жизнь» , кандидата физико-математических наук Сергея Федина с Вилли Мельниковым.

Сергей.
Вилли, давай начнем с твоего имени, в котором столь необычное сочетание трех разноязычных имен. Вилли - это твое настоящее имя?


Вилли.
Настоящее и полное мое имя - Вилльфрид Мельников-Сторквист. Вилльфрид Сторквист - это дань скандинавским корням отца.

Сергей.
Расскажи, пожалуйста, кратко свою биографию параллельно с историей изучения языков.


Вилли.
Я родился в августе 1962 года в Москве. Языками заинтересовался в пять лет, потому что увлекся энтомологией, а название каждого насекомого надо было запоминать и по-русски и по-латыни. Вот с латыни все и началось. Детских книг в традиционном понимании этого слова у меня не было. О них я знал только понаслышке. Вместо них были различные книги на известных мне тогда языках - всевозможные эпосы, а также книги по мифологии и религии всех времен и народов, гимназические учебники моей прабабушки. К концу школы я неплохо знал латынь и немецкий. Тем не менее в 9-й класс меня не хотели переводить из-за незнания и нежелания знать английский.


Сергей.
Два-три языка к окончанию школы - это, конечно, замечательно, но неудивительно. Наверное, в какой-то момент твоей жизни произошел качественный скачок в изучении языков?


Вилли.
Прорыв случился, когда я после школы поступил в Московскую ветеринарную академию (так что по своему официальному образованию я - ветврач). И уже после первого курса, на Московской Олимпиаде 1980 года, работал переводчиком с итальянцами и американцами. Тогда, в 18 лет, я знал латынь, немецкий, итальянский, шведский и американский английский.


Сергей.
Как сложилась твоя жизнь после ветеринарной академии?


Вилли.
Призвали в армию солдатом срочной службы. К тому времени я по-настоящему знал шесть языков и примерно столько же с пятого на десятое.


Сергей.
Тут возникает вопрос об определении. Что это значит, по-твоему, "по-настоящему"?


Вилли.
Критерий для меня таков. Знать язык - значит думать на нем, когда твой настрой соответствует характеру этого языка, и писать на нем стихи.


Сергей.
Свободно разговаривать?


Вилли.
Конечно, разговаривать (спонтанная речь), читать и объясняться.


Сергей.
Вернёмся к армии. Что за история произошла у тебя во время службы?


Вилли.
Я служил в Туркестане. Кто-то из сослуживцев, зная про шесть изученных мной языков, доложил начальнику Особого отдела. А это была режимная ракетная часть, обслуживавшая знаменитые ракеты СС-20. Поэтому, конечно, я вызывал подозрения. В итоге меня вызвали к полковнику-особисту, который сразу спросил, на кого я работаю. Когда я понял, что он не шутит, то спросил его: "Ну, почему же, товарищ полковник, такое обвинение?" На это он ответил, что выучить шесть языков можно, только пройдя спецкурс по подрывной антисоветской работе. Мою прострацию и растерянность после такого заявления он истолковал по-своему. Полковник сказал: "Хорошо, я буду писать показания за тебя". Так вот и появилась 20 сентября 1984 года в моем личном деле запись о том, что я уличён в шпионаже на шесть иностранных разведок.

Сергей.
Соответственно изученным языкам?


Вилли.
Да. А когда я ещё добавил, что знаю латынь, то он записал, что я ещё и латинский шпион. Из-за этого всего мне светили, мягко говоря, неприятности. Поэтому по совету сочувствующих мне офицеров я подал рапорт с просьбой отправить меня в Афганистан, где и дослужил оставшийся год с небольшим.

Сергей. Там ты наверняка изучил пушту?


Вилли.
Пушту, дари и еще кое-какие более экзотические языки, в том числе синджи. А в ноябре 1985 года, всего за месяц до демобилизации, я был контужен.


Сергей.
Сказалась ли как-нибудь эта контузия на твоей способности к языкам?


Вилли.
Очень сильно. Контузия до сих пор мешает мне жить, но, с другой стороны, она неожиданно послужила сильным катализатором, можно сказать, пинком, еще шире раскрывающим дверь в мир языков.


Сергей.
Выучив какой-либо язык, ты изучаешь затем или параллельно родственный ему? Ведь считается, что каждый следующий язык в данной языковой группе учится легче.


Вилли.
Слышал это расхожее мнение, но ко мне оно не подходит. Мне как раз почему-то, не знаю почему именно, легче изучать сразу несколько языков, от двух до четырех одновременно, из разных языковых семей. Скажем, венгерский, японский и итальянский я изучал одновременно.


Сергей.
Наверное, это удобно потому, что, будучи столь различными, они не смешиваются при изучении.


Вилли.
Даже близкие языки не смешиваются. Некоего Вавилона в голове у меня не наблюдалось никогда, будь то даже родственные языки. Наоборот, они очень помогали друг другу. Это похоже на то, что в медицине называется синергизмом действия. Когда вводится несколько препаратов из разных фармакоклассов с различным принципом действия, у них наблюдается синергидный эффект - они помогают друг другу, облегчая взаимное действие на патоген и способствуя, в конце концов, выздоровлению организма. Так же, видимо, и с языками.


Сергей.
Может быть. Но не исключено, что это твоя сугубо индивидуальная особенность. Есть ли у тебя какая-нибудь система, какой-нибудь свой особенный метод в изучении языков?


Вилли.
Большинство языков я изучил еще до языкового бума в начале 90-х годов. Тогда в словарных отделах букинистических магазинов свободно лежали словари не только по общеизвестным, но и по довольно экзотическим языкам, вроде непали или тибетского. И стоили словари копейки.

Сергей.
Для того чтобы свободно говорить на том или ином языке, необходимо знать по крайней мере несколько тысяч слов на нем (хотя я и читал где-то, что, например, обиходный словарь немецкого крестьянина состоит примерно из трехсот слов). Так вот, умножаем 93 хотя бы на две тысячи и получаем что-то около двухсот тысяч слов. Это четырехтомник Даля! Чтобы все это запомнить, нужно обладать воистину феноменальной памятью. Поэтому мне интересно, а как твоя память проявляется в остальном?

Вилли.
Я не считаю её феноменальной. А в остальном? Да ничего особенного. Например, я плохо запоминаю отчеcтва и совершенно не держатся в голове анекдоты. Правда, я неплохо помню телефоны и очень хорошо числа, даты разных исторических событий.


Сергей.
В своё время я учился в интернате при МГУ с одним мальчиком, который обладал фотографической памятью и мог, например, с первого раза запомнить наизусть целую страницу учебника по химии, которую терпеть не мог. А твоя зрительная память? Ведь во всех изученных тобой языках надо запоминать и символы - буквы, значки, иероглифы; только в китайском языке, чтобы слыть образованным человеком, нужно знать до 10000 иероглифов (а в известном сорокатомном китайском словаре содержится без малого 50000 иероглифов).

Вилли.
Нет, выдающейся фотографической памяти у меня нет. А сейчас, кстати, читаю на китайском очень любопытную книгу "Определитель китайских драконов". Большей частью учил язык в метро, когда, например, до института я добирался час с лишним и столько же обратно. Я делал себе бумажные браслетики с иностранными словами и перебирал их как четки. А на обороте был перевод, в который я заглядывал все реже и реже.

Сергей.
Подобный способ изучения иностранных слов в принципе известен. Обычно, правда, делают колоду из карточек. И сколько слов в день ты мог запомнить таким образом?

Вилли.
Начинал я слов с десяти, потом уже доходил до 40-50 в день.


Сергей.
Итак, слова и грамматика по книгам. А как же с произношением? Ведь для этого нужны носители языка, лингафонные курсы и так далее.

Вилли.
Сначала я вертел настройку радиоприемника, ловил нужные мне языки. Потом у меня стали появляться друзья в самых разных районах мира. И когда они приезжали сюда, то, говоря на основном, довольно известном языке, они говорили со мной и на местных, племенных языках. В свое время я немало общался с африканскими студентами, с которыми вместе учился. У них бесполезно учиться колониальным языкам, зато можно было освоить их родные племенные языки. Так я изучил суахили, хаоса, эве, язык дагонов.


Сергей.
И сколько же все-таки языков сейчас ты знаешь в той степени, о которой мы говорили ранее?


Вилли.
Девяносто три.


Сергей.
То есть на девяноста трех языках ты можешь свободно говорить...


Вилли.
Да, говорить, писать стихи.


Сергей.
Насколько я знаю, в число изученных тобой языков входят и древние.


Вилли.
Древние языки - моя особая любовь, начавшаяся со времен моего обучения в Московской Троице-Сергиевой семинарии (сектор заочного обучения), куда я поступил через три года после Афганистана... Отец Александр Мень был моим наставником в последний год своей жизни. Он и наставил меня на изучение апокрифов на языках оригиналов.


Сергей.
Какие именно древние языки ты знаешь?

Вилли.
Около дюжины древних языков. Хурритский, хеттский, шумеро-аккадский, древнеегипетский, древнегреческий, санскрит, арамейский, старояпонский, науатль (один из индейских), старославянский (кириллица и глаголица), древнеисландский, рунический, центральноафриканский язык нсибиди, который еще только переживает стадию перехода с пиктографии на слогово-иероглифическое письмо, кохау, ронго-ронго (остров Пасхи), хараппский (протоиндская цивилизация), инкская глиптика.


Сергей.
А какими современными языками ты владеешь? Перечисли хотя бы несколько.


Вилли.
Английский и различные варианты: американский английский, австралийский английский, новозеландский английский и канадский английский, который сейчас называют frenglish...


Сергей.
То есть буквально - франглийский язык?


Вилли.
Совершенно верно. Кроме того, итальянский, немецкий, шведский, датский, испанский, японский, юкагирский, креольский, венгерский (этот язык обожаю), чешский, ну и так далее.


Сергей.
Вилли, однажды я был свидетелем, как после одного из твоих выступлений, когда ты читал свои стихи на тридцати языках, один из присутствующих, проживший несколько лет в Израиле и свободно говорящий на иврите, неожиданно обратился к тебе на этом языке с какой-то длинной фразой. Я обратил внимание, что ты ответил на этом языке не мгновенно, а с двух-, трехсекундной паузой. Чем она вызвана? Тебе нужно время на переключение, на поиск, как в компьютере, нужного языка?


Вилли.
Если меня неожиданно спросят на языке, который я не готов в данный момент услышать, то сначала у меня в голове всплывает какая-то картинка, некий пейзаж, примерно соответствующий стране, откуда может быть этот язык. И потом уже на основании визуального образа происходит идентификация языка. Обычно это длится какие-то доли секунды. В той ситуации, о которой ты сейчас говорил, мне почти сразу вспомнился арамейский (то есть разговорный древнееврейский), и потом уже стало понятно, что это иврит.


Сергей.
Есть ли какая-нибудь цель или смысл в освоении такого количества языков? Другими словами, для чего ты это делаешь?


Вилли.
Язык для меня - живое существо со своим характером и капризами, своеобразный брат по разуму, причем зачастую старший брат по разуму. Простое накопление выученных языков для меня не самоцель. Языки для меня - некий строительный материал для формирования своего творческого самовыражения, того, что я называю фотопоэзоприсутствием моих артпроектов. Я задыхался бы даже в десятке языков. У меня развилось нечто вроде наркомании, лингвомании. Мне постоянно приходится "вкладывать" себе новые языки, хотя с этим сейчас труднее. Спасибо переписке и друзьям во всех частях мира, которые присылают мне нужные книги.


Сергей.
Общаешься ли ты с другими полиглотами у нас или за границей?


Вилли.
У меня есть приятель японец в Осаке, он, кстати, регулярно публикует мои визуальные стихотворения в своей газете. Так вот он знает айнский, язык автохтонного (коренного) населения Японских островов. Благодаря ему я познакомился с этим языком. Есть друг в Уругвае Клементо Паден. Он мне помог с индейскими языками. Есть приятель Мигель Ревуэло в Колумбии, очень интересный художник и поэт. С его помощью освоил язык кечуа и аймару, инкские диалекты.

Сергей.
Ты пишешь стихи на всевозможных языках. А на каком, по-твоему, они звучат наиболее красиво?


Вилли.
Пожалуй, на гавайском, в нем двадцать четыре гласные и только три согласных.


Сергей.
Я знаю тебя и как замечательного фотохудожника. Но выходят твои публикации большей частью в западных артпоэтических изданиях.


Вилли.
Последние два-три года стали появляться - рикошетом - публикации и дома, в России. Сейчас прошло несколько выставок - в Центре современного искусства, на ВВЦ, в ряде московских и петербургских галерей. Рад, что с моими работами познакомятся и читатели "Науки и жизни".


Сергей.
Ты не мог бы написать какое-либо пожелание читателям журнала "Наука и жизнь" сразу на нескольких языках?


Вилли. С удовольствием.

МЕДИТАНЦЫ ВИЛЛИ МЕЛЬНИКОВА ПО ЖИВОПИСИ АЛЕКСЕЯ АКИНДИНОВА



из цикла "Штурман железнодорожного плавания"

Это чудо произошло совершенно случайно. Поэт и полиглот Вилли Мельников в декабре 2007 года случайно увидел картину Акиндинова "Баловень" и прочитал в орнаменте и узорах полотна текст на языках рапануйском (письменностью кохау-ронго-ронго) , эскайян , оромиффа и тлацкотекль. И тут же перевёл небольшой отрывок на русский. Получилось изящное стихотворение в прозе. Акиндинов, конечно, даже и не слышал о таких наречиях, а Вилли объяснил этот феномен неосознанным чэннелингом: мол, пробил Алексей коммуникационный канал (channel по-английски) в ноосферу и "качает" в свои картины из "Всемирной Библиотеки", сам того не ведая. Познакомившись получше, поэт и художник решили перевести на русский язык еще несколько картин. Эрудит Вилли Мельников утверждает, что аналогов этому проекту в мировой истории нет.

Вот что он прочитал в картинах Алексея Акиндинова :


"Утро Есенина"
(языки: ория, орхони, тангут, чоланайкен):

Холсты, осенне облетевшие с подрамников -- это сердцевина взглядов на них из лабиринтоцветья диалектов оттенков, уставших выдавать себя за кору немоты мазков красок.


"Проводница"
(языки: аравак, корниш, уджмаа):

Накал слепоты испуганного торжества Закрашивателей Небес иногда зависит от глубины оглушённо-пересохших туч, оттирающих растерянность лунных протуберанцев от заблудившихся в их межвзориях солнц.


"Ларец, полный секретов"
(языки: иллирийский, орхони, икшью):

Натяни берег так и не налившегося озера как межсмерчью тетиву -- она исклинит смысло-плавниками ленивую самоослепляску штилей, и станет видно: гребни волн -- это жабры глубин, научившихся дышать берегами.

"Знамение"
(языки: рапануи, уджмаа, венет, мандэ):

Названия отказавшихся сочиниться стихов подобны придумавшему себя свету, облепившему не зажжённый светильник; когда он всё же сумел вспыхнуть, светозванец облетел с пламени, как скобки -- с принудительно заключённой в них оговорки.

"Медвежатник"
(языки: тифинак, гуанчи, айну):

Когда тотем забывает язык породившего его народа, святилище становится ночлегом прорицаний перьев, изгнанных крыльями за лжепредсказарево, что порождается костром из так и не свитых гнёзд,,,


"Страж"
(языки: хтачингу, чероки, тибетский, набати):

В кладки крошимых своею равноугольной самоуверенностью кирпичей не прорастает мудрость неправильноформных глыб, из которых сложено основание памятника копью, не пожелавшему долететь до головы витязя.

"Мореход"
(языки: шайенн, дари, синдхи, юкагир):

Преддорожье любит забывать диалект порога; порог не верит в обещания пути помнить источье своего отсчёта; протяжённость странствий постоянно занята подсчётом пообочинно рождённых ею ответвлений, утыкающихся в тупиковый невозвращебень.


"Девушка с розой земной, Христос с розой небесной"
(языки: икшью, алакалуф, тартэш, аксум-гёёз):

Взаимовпитывание неприкосноверий -- лучший путь бесперевводного со-взория, избежавшего взмахов бесполезвий: ими вышиты одеяния деяний стен, разгрешённых собственной несокрушимостью.


"Гулёна"
(языки: юкагир, тлинкит, фарер, чоланайкен, синдхи):

Когда не на чем и нечем записать песни шороха оконных одежд -- выбери странница-страницами ставни на не прорубленных окнах: они испещрены тайнописью дверей, наученных грамоте дверными всхлопьями!..

"Алерика Герика"
(языки: аймара, цклан, фарер):

Зарифмовать бессветье и тьму -- всё равно, что спутать слепоту и предмрачье: даже зимой найти сугробщий язык между предначертаяньем и оледенебом,,,


"Звездочёт-современник"
(языки: юкагир, рапануи, нортумбрийский, фарер):

Мне бы стать губами пробуждений хмеля твоих полуночий от трезвости ресниц чужих пробуждений!


"Гульба"
(языки: тартэш, эускара, орхони):

Кто умеет читать следы непроложенных путей -- тому дано обучить диалекты придорожных канав: все часы, оступившиеся в них, охотятся на секунды, пронзившие погонщиков-минут верблюжьими снами об оазисах...


"Дмитрий & Дмитрий -- эхо генеалогической бесконечности"
(языки: навахо, мьен):

Необлетающая листва межпреждевременья -- это книга послеоблачья ясного преднебья, переплетённая молниями средьгрозья строк, сшитая сквозь-смысло-нежеланием облаков-страниц быть рассветами, вырванными из потаённого бортжурннала закатов,,,



"Штольня Тигеля": её можно было бы считать иллюстрацией к началу предполагаемого гностического апокрифа-аналога Евангелия от Иоанна. Он мог звучать так:

В начале были краски. И краски были без имён. И имена их были у художника. И художник стал началом.

Холст этот мог бы пригодиться отправляющемуся в экспедицию языкопроходцу: в композиции сосредоточены буквально дышашие друг другом знаки-обереги различных цивилизаций -- Латгалия (Perkunas-krusts), Юго-Западная Африка ("Уджимба-Ндиу"), Северо-Западная Индия ("Аджарата-Чандхара"), Ирландия ("Клахлеттэннур"); и, наконец, Мировое Древо из скандинавской "Эдды" (ясень Иггдрасиль). Так что более вдумчивый взгляд на полотно подтверждает: перед нами -- не просто причудливое нагромождение таинственных символов, не поддающихся идентификации, а визитная карточка процесса взаимоврастания цивилизаций, разбросанных во времени и пространстве.


"Осенняя Марта"
откровенно, хотя и не намеренно сочинён Алексеем Акиндиновым как визуальное стихотворение (стихоткровение?..). Оно озвучивает само себя на языках: гэрулао (Камбоджа), тлацкотекль (Центр. Америка), кьялиуш (Пакистан), алакалуф (Ю. Америка). Моя попытка связного прочтения дала следующий текст:

Переправиться через окаменевшую реку удастся только в лодке, сбитой из течений мхов, укутавших жажду водоворотов, чьи в-себя-вглядывания вышиты усталостью стараний истока докричаться до дельты...



"Узоры вечернего свидания" и "Утро Есенина" представились мне диптихом-притчей о том, как предание-легенда и нынешняя повседневность обмениваются диалектами своих красок, обнаруживая друг в друге родственников. Обе картины я увидел укутанными в словесные вышивки на языках: тлинкит (одна из индейских народностей Канады), рапануи (остров Пасхи), уавниффа (Зап. Африка), фарер (Скандинавия), пхадмэ (Манчжурия). Если "плыть" в глубине обоих ландшафтов по линии диагонального меандра снизу вверх, то обнаружишь себя в стремнине такого верлибра:

Кора обочин, опавшая со ствола непроложенной дороги, ищет ключ-сердцевину, чтобы отомкнуть переплёт книги корней для кроны, давно желающей вписать туда главы своих листьев до того, как они сумеречно-кораллово опадут...

"Баловень" ченнэлинг-попадания в письменности на языках кохау-ронго-ронго,икшью,уавниффа и тлацкотекль:

Бросаю стеклянные камни сквозь каменеющее предвоздушье,держа на поводке-времени стаю гончих трещин-в-волнах пересыхания реки,раздумавшей становиться переводчиком с языка её истока на диалекты дельты,,,.

Скончался от последствий инсульта. Похоронен в Москве на Люблинском кладбище.

11 августа 2017 года, в день рождения Вилли Мельникова, в Музее истории молодёжного движения города Рязани открылась посвящённая ему выставка «Моё сердце Рязанято».