Гость

Дед сидел на корточках перед печкой и металлическим совком выгребал из топки золу, когда в дверь тихонько постучали. Даже не постучали, а поскреблись.
       Дед повернул голову, прислушался - поскреблись снова.
- Кто там? - спросил дед, - Заходи, не заперто.
За дверью молчали. Дед, кряхтя, поднялся, прошаркал к порогу и отворил дверь.
        В сенцах стояло странное существо - большеглазое, зеленоватого цвета, ростом деду по колено. Существо протягивало вперёд трёхпалые ручки и слабо попискивало.
         Дед ошалело смотрел на гостя - не блазнится ли? Вроде, не пил вчера. Или всё-таки отравился прошлогодними солёными грибами? Хотел же выбросить, но грибы пахли вкусно и хорошо пошли с мятой картохой.
          Существо ещё раз пискнуло и сделало крохотный шажок навстречу. У деда в голове всплыла давняя газетная история про инопланетянина Алёшеньку, он лихорадочно попытался вспомнить подробности, но, как назло, ничего не вспоминалось.
            - Ну ты, это... заходи, коли пришёл, - дед посторонился, пропуская гостя в горницу. Существо проковыляло мимо и остановилось возле печки.
            - Замёрз, сердешный... - дед заторопился, трясущимися руками засовывая в топку поленья, - Сейчас, сейчас, чай пить будем. Самогон-то, поди не принимаешь, поди, нет у вас такого продукта, а? - дед оживился, глаза весело заблестели.
              Печь жарко гудела, разливая благодатное тепло по избе, картоха "в шубах" исходила паром, на приступке печки настаивался чёрный чай с травами, гость спал, свернувшись клубочком на кровати, укрытый дедовой зимней шапкой с облезлым мехом - даже будить было жалко.
            И тут в окна плеснул необычайно яркий свет, дед даже прикрыл глаза рукой. Дверь распахнулась настежь, на пороге стояли трое - высокие, большеглазые, в серебристых, в обтяжку, одеждах...
             Больше деда никто в деревне не видел. Поаукали по лесу, поискали на болоте и, не найдя, угомонились. Участковый составил протокол и укатил на своём дребезжащем мотоцикле в город.
           Но самое странное было в том, что вместе с дедом пропали шапка, запас картохи и самогонный аппарат, который ищут до сих пор...

                Часть вторая.

Прошло три года со времени пропажи деда. И вот однажды росистым утром пастух, гнавший стадо на выпас, увидел странную фигуру, маячившую среди зарослей полыни и лопухов. На фигуре была надета потрёпанная заячья ушанка, и вот по этой-то ушанке дед и был опознан.
               К обеду у дедовой избы перебывала вся деревня. На вопрос "где был" дед разводил руками: он помнил яркий свет, трёх высоких инопланетян и рассветный луг, мокрый от росы. Всё, что уместилось между ярким светом и лугом, начисто выветрилось из дедовой головы.
               Интерес к деду пропал так же быстро, как и возник, тем более что старик наотрез отказывался "вспрыснуть возвращение".
 - Какого мужика загубили, - сокрушались соседи, жалеюче похлопывая деда по плечу.
                С наступлением сумерек дед повадился выходить на крыльцо и долго, до рези в глазах, всматриваться в темнеющее небо - не мелькнёт ли вдали яркая точка. Но, кроме падающих звёзд, ничего в небе не было, и дед затосковал не на шутку.
                Двор зарастал снытью и лебедой, возле сарая буйно цвела крапива, вездесущая и неубиваемая повилика заплела грядки, а деду словно и дела не было - сидя на завалинке, он, не отрываясь, смотрел в небо и ждал.
                Так прошло лето, отшумела холодными дождями осень, первый снег прикрыл неприбранный двор, и дед слёг. Не помогали ни таблетки, ни растирания, ни заговоры ведуньи Тонечки из соседней деревни - дед угасал, как свечка на ветру.
                Дело близилось к Новому году, ребятня, не дождавшись праздника, гремела фейерверками, снегу навалило по пояс, дымы над крышами стояли столбами - к сильному морозу.
                С трудом поднявшись, дед собрался истопить печку, взял совок, ведро и стал выбирать вчерашнюю золу.
                За окном ослепительно блеснуло.
 - Опять пацанва хулиганит, - подумал дед, продолжая свою нехитрую работу.
                Дверь распахнулась настежь. На пороге стояли трое в серебристых одеждах.
- Родненькие... - только и смог вымолвить дед.
                Хватились старого только после праздников, кто-то приметил, что давненько не видно дыма из трубы. Соседи всполошились, предполагая худшее и толпой ввалились в дедову горницу.
                Дом был пуст и холоден, и только стоял посреди комнаты, поблёскивая новёхоньким змеевиком, самогонный аппарат, да валялась на домотканном половичке облезлая заячья шапка...