Царь пред лицом вечности

Дымка белёсая,
едкая, тонкая,
лижет ковры
 в коридорах дворца,
 ещё полного лоска
 былого могущества.

Много ли зим
 миновало с тех пор, когда
вид колесниц из Субарту
 хурритов вгонял
 в страх безумный, а
Мидия и Вавилония
 дань ежегодно платили
 властителям Верхнего
Тигра? Когда в зиккуратах Ашшура
 горели лампады,
 пуская душок ароматный;
 когда на полях
 собирали ячмень,
 а не скифских коней
 испражненья зловонные.
 
Башни осадные,
крытые шкурами,
стены крушили и
крепости брали.
 Стекались сокровища
в руки ШаррУкина.
В царских хозяйствах
 вино выжимали и
пиво варили, и
рыли каналы селяне,
 хвалу воздавая
 в честь Неба со Звёздами.
Руки их были как
бронза на солнце, а
нынче - пергамент, весь
с клиньями-шрамами.

Девушки в храмах
 гордились телами, и
в виллах роскошных
 они обитали, а
ныне - ютятся стыдливо
 в лачугах
 прибрежных, рыбацких и
ветхих, на ложах
 соломенных.

...Сизый дымок кроет
пурпурный бархат
 дворцовых покровов, а
синие тени
 громадного прошлого
густо ложатся на
серую глину
 грядущего...

СиншаришкУн неподвижен.
 Сжав губы, взирает,
 как пламя ползёт
 по ковру к его
трону. И щупальца
алые тянутся,
ищут, хватают его.
 С криком зверя безумного
 от прожигающей боли царь
гибнет, корячась
 в агонии.


2025