Веки Вия

Глава 1: Бестужев
 
Благодаренье Богу, я остался жив,
и новый день укажет, где я нужен.
Так, кое-что из вечных тем решив,
я, как однажды говорил Бестужев,
склоняясь к горькой правде, сладкой лжи
не убегу - мол, все могло быть хуже.
Потом еще - "В ладонях голову держи
потуже
и понимай: ты жив.
Эй! кто там? - принесите ужин!"

Представим как могло все обернуться.
Здесь вариантов много. Первый - я
мог запросто чуть раньше отвернуться,
но думаю, что, взгляд переведя,
я встретил бы тебя же, милый Люци, -
по сути, все они - твоя родня.
Бестужев машет с улицы,
в мое окно лицо свое подняв, -
кричит: "Оставь их - сами разберутся!"
И я ему в ответ: "Дождись меня!" -
Уходят мы - опять напьются.

Я и Бестужев - мы оставили меня в покое,
осталась пустота.
И стало так свободно, так легко.
И стало так.


*
- Послушай, - говорит, жуя пирог, -
нет ничего прекраснее на свете,
чем выставить все мысли за порог
и навредить бессмысленной диете, -
доел пирог. -
Что толку нам в тебе - анахорете?
Все мыслями живешь, а чувства гонишь - вот итог -
тебя измучили и те, и эти.
А жизнь проста - вот Бог, а вот - порок,
и между ними только дети. -
Смеюсь - пророк.

- Тебе-то что? - ты волен, ты один,
способен выбирать, во что поверить,
а я же сам себе не господин,
по сути, разницы - камзолы и ливреи -
а всё холопья. Как там, погоди,
когда-то исхитрились сочинить евреи:
Господь один...
Эй, ты! - открой-ка шире двери -
зови шутов, а впрочем, погоди...
Послушай, я в одном сейчас уверен -
что если что-то будет впереди,
то это будет смерть, по меньшей мере...
Веди!..

Наутро получил письмо Бестужева:
"Mon cher ami, не виделись лет пять.
Вечор полвечера натужно
пытался в памяти лицо твоё искать
и не нашел. Вот ужас!
Сел писать. А что писать? -
ты сам, меня не хуже,
знаком с событиями. Небеса
оставь, зову тебя на ужин -
увидишь сам.
А не захочешь - для тебя же хуже -
сиди себе, умней и прокисай.
Скажу одно - ты нужен."
И этого довольно - я спешу,
не временя.
И феерия чувств, и мыслей шум
наполнили меня.


*
- Да, между нас, как трупы средь деревьев,
уже лежат два века.
Ты знаешь, долго я не мог поверить,
что жизнь продолжит человека,
когда за мной закроет двери.
Я полагал, что я являюсь верхом
возможного, когда себя измерив
и взвесив, определил - я веха,
к которой мир шагал. Теперь я,
хоть это говорю для смеха,
стою пред очи вечности растерян.

- А всё, возможно, потому что
я был бездетен.
Ведь, это в их глазах живет грядущее,
и заглянув однажды в очи эти,
увидишь стройную цепочку душ,
которую Господь вослед тебе начертит.
И вот чего, смеяться будешь,
боятся черти.
Вот так перед тобой отец и муж.

- А ты что? - неужели не скучал? -
Как так два дня? - ах да, я забываю,
что ты - не человек, но лишь мечта,
и если бы дорога времени назад была,
я б был твоей мечтой. Но все тщета.
Что толку говорить о небесах? -
равно что волоса себе считать.
А ты что думаешь?.. Подумай сам,
Господь сказал: удел счастливых - нищета,
поэтому айда в леса...
Эй ты, неси скорей счета!

Я понял, что чем чаще вспоминаешь
события, которых след простыл,
тем меньше в них той прелести, что раньше -
тем очевиднее они, но менее чисты.
Так каждый день, оставшийся вчерашним,
сегодняшними смыслами пестрит,
а от того отнюдь не краше -
от прошлого - рога, копыта и хвосты
(за то, что всуе вспоминаю ваше,
мой милый черт, меня простите).
Бестужева застал я в экипаже
летящим прочь из светской суеты.

Теперь я сам пришел - незваный гость.
Хозяин рад.
Но что-то в его взгляде разбрелось -
безумный взгляд.


*
- Да, филистеры боятся пространства.
И я стал таким же. Не мне заявлять
о том, что свобода, равенство, братство
для всякого нужно. Мне кажется, зря
Корона с симпатией смотрит во Францию -
она далека нам, как звездам земля,
хотя потому бы, что если уж браться,
то первое дело - смерть короля
императрице вряд ли понравится.

- Послушай, я понял - свобода не там, где
есть выбор, где нищ и бездомен
ты волен мотаться по миру годами,
искать откровений во всяческом вздоре.
И как тебе это не надоедает?
Свобода лишь в силе, в способности строить,
чтоб жить, растить, чтоб наесться плодами,
чураться излишеств и выбора, то есть
вокруг себя собственный мир созидать.
Для этого огородиться, готовясь
построить послушное, верное здание,
а мысли, селимые в нем, не за страх, а за совесть
собой исключительно обязать.

- А мир чересчур переполнен подобий -
отнюдь не любая вещь исключительна.
А значит, ценить лишь те, что удобны,
а все остальные совсем исключить.
И здесь ты - хозяин, ты волен, ты дома,
тебе не нужны ни попы, ни врачи.
Так вот где свобода! А прочего кроме,
ты сам себе следствие без всяких причин.
Так отпадает забота о корме.
Зачем ты молчишь? -
ведь раньше умел рассмеяться и вовремя.
Давай, хохочи!

Бестужев заболел, лежит в бреду -
суров, как идол.
И я опять к нему иду,
конец предвидя.

*
- Смотря что значит воля, милый друг,
на сей предмет взглянуть возможно дважды.
Взгляд первый - всё тянуть к себе, второй - себя вокруг,
но не возможно, чтобы правилен был каждый,
а вот какой - решишь не вдруг...

- Я понял, чем животнее тревога,
тем ближе я к себе, тем дальше я от Бога...

- И мертвые глаза, взглянув в глаза живого,
произнесут над нами приговор...

Я повстречал Бестужева во сне.
мне снился маскарад - толпа без лиц,
и чем они сходилися тесней,
тем меньше понимал где верх, где низ.
Я закричал - ответом смех,
я побежал и услыхал "вернись!"
Я обернулся - ветер, ночь и снег,
большое поле, поле без границ.
И он, огромный, смотрит на меня, присев,
и говорит: очнись, мой друг, очнись.

Ловлю себя на мысли: я устал.
Зовет Бестужев:
- Я покажу тебе прекрасные места.
Спеши же! ну же!


*
Бестужев, я могу пойти назад.
Возможно, так распорядились боги,
что я - твой голос, ты - мои глаза,
что вечность сократима в слоге,
а виденному должно исчезать.
Природа, брат, не терпит тавтологий.
Я не хочу, чтоб наши голоса
слились в итоге.

Я думаю, и ты бы не хотел,
хоть мы себя обманываем в мыслях,
что память - лучшее из наших дел.
Но память - памятью, жизнь - жизнью.
Ты помнишь эту фразу о воде? -
я думаю, философ не ошибся.
Нам остается звать: о, где вы, годы, где? -
и в страхе о грядущем в гроб ложиться.
А там и памятью не выдастся владеть.