Ожидание полёта-1. Звучащая тишина

Раскрасив наспех контурные карты
Подумаешь: весь мир уже открыл.
И кажется, что видно из-за парты
И ход, и строй космических светил.

Разгаданы шарады и загадки.
Известно всё и белых пятен нет.
Летят мечты, как камень из рогатки
На поиск обитаемых планет.

Фантастами давно уже придуман
Пространство покоривший звездолёт.
Вставай, развейся, пропадаешь дома
Живешь в рассказах ночи напролёт.

Бескрайние озёра и вулканы,
Хребты, пещеры скрытые во тьме.
Леса и горы, острова в тумане:
Всё это есть на Матушке Земле.

Костик закончил читать. Ловким движением сунул сборник в карман рюкзака.
– Как вам стихотворение дня, подходит к смене обстановки?
– Да, есть над чем подумать, ответил я. Пожимая протянутую руку.
– А ты загрузился, – Толик похлопал Костин рюкзак.
– Это кирпичик, для тех, кому будет мягко спать, – парировал он, поправляя лямку. Сбоку рюкзака явно выпирало что-то квадратное. Мы дружно засмеялись. – Потом в лагере покажу.
– Извините, а Вы не знаете, где автобус первого отряда? – спросил я проходившую мимо девушку.
– Идите за мной, весёлые ребята, – ответила она, – сначала малыши, а старшие в конце колонны.
Мы прошли мимо нескольких автобусов припаркованных у школы вдоль дороги. Со знаками «Внимание дети!» и табличками «Пионерский лагерь «Дзержинец».
– Прошу садиться, – сказала девушка у двери последнего ЛиАЗа, – я ваша вожатая Светлана Васильевна.

Через час пути Светлана Васильевна собрала отряд у нашего корпуса. Только теперь на её шее был повязан красный галстук вожатой.
– Дети, здесь мы будем жить, весь этот месяц.  Мы старшие и должны подавать младшим пример…
– Пойдём ближе к двери, – сказал я Косте и Толику, – я здесь был прошлым летом. В спальне слева, у запасного выхода три кровати, лучшие. Их надо занимать. Потом если нужно будет выйти, дверь рядом. Только шпингалет с вечера надо открывать, чтобы не шуметь.
Тихонько сели на крыльцо.
– Так что у тебя там за кирпич? – поинтересовался Толик, – обещал, показывай.
Костя открыл рюкзак. Аккуратно за угол вытянул черный с серебристой решёткой радиоприёмник «ВЭФ-202».
– Вещь. Ловит отменно! У дяди забрал. Он теперь другой слушает, новый, японский. Здесь, правда только средние и короткие волны с двадцати пяти метров, но это нам и надо. Я по карте посмотрел, наш лагерь между деревней и аэропортом, вечером можно слушать переговоры летчиков с диспетчером.
– Молодец! – Толик хлопнул себя по коленке, – теперь будет чем заняться.
– И музыку можно послушать, – добавил я с радостной улыбкой.
– Ребята, веселая троица! Что вас обрадовало? – прервала наш разговор Светлана Васильевна, – поделитесь, посмеёмся вместе!
– Нет, ничего, – смутился я. Костик быстро сунул приемник в недра рюкзака.
– Тогда прошу, заходите, занимайте места. Добро пожаловать! – пригласила она. Мы были первые.
Перед ужином занавесили запасную дверь одеялом, прикрепив его на гвозди оставшиеся ещё с прошлого года. Открыли шпингалет.
После отбоя, по одному выбрались на свежий вечерний воздух. Облака на западе ещё горели оранжевыми полосами. А над черными макушками сосен поднималась огромная луна. Прошли по тропинке за куст боярышника и растянулись на ещё теплой прогретой дневным солнцем душистой траве. Костик вытянул антенну, включил приёмник. Тихонько крутил ручку настройки. Из динамика, булькало, пищало, свистело, но вдруг после очередного треска раздался гудок и отчетливо различимый мужской голос.
– Сто четвёртый, диспетчеру. Вышел в пятый квадрат. Разрешите посадку.
– Посадку разрешаю. Вторая полоса. Удачи!
Еще минуту мы сидели в тишине.
– Вот он, летит, – Толик махнул рукой, – совсем не далеко.
Над лесом мигая опознавательными огнями, пролетел самолёт.
– Эх, интересно, посмотреть-бы посадку, – сказал Костя мечтательно, – ладно поищу что-нибудь ещё. Уже через минуту диктор рассказывал что-то на японском: «Понятна всем, везде слышна, в эфире - новая волна». Режиссер словно уловив наши ожидания, включил красивую песню с приятным женским вокалом. Я «навострил уши», стараясь по первым аккордам придумать, о чем могла бы быть эта песня.
(*)
Моя антенна, как стрела, уходит под облака.
Я, твоя радиоволна, как снов река.
По ветру легким мотыльком порхает звук вокруг.
Теку водой и от броска по глади круг.

Дальней станции услышишь пульс, чуть дыша.
Так цепляется, за тонкую нить душа.
Утро под заводной мотив. Встречай морской прибой.
Моя песня как лейтмотив, на целый день с тобой.

Шумит эфир как океан. Кораблик на волнах.
Нужна настройка. Знай, она в твоих руках.
Через пространство тайну слов я приношу в твой дом.
Программ, хитов и новостей бурлящий ком.

Дальней станции услышишь пульс, чуть дыша.
Так цепляется, за тонкую нить душа.
Вечер. Дождь. Позабытый зонт. Спешишь, не чуя ног.
Знай, прорваться за горизонт прогноз погоды мог.

Волна ушла. Песня стала тише, потом исчезла совсем. Остались только треск и посвистывание эфира. Но вдруг приятный женский голос раздался вновь. Только теперь над нашими головами.
– Oya sumi nasai, minna! Ka yatte ndayo, oshiete kudasai?(**)
Поднял голову вверх. На фоне темнеющего неба черным пятном выделялся силуэт нашей вожатой.
– Вот это да! Светлана Васильевна, вы знаете японский?!
– Весёлая троица, опять вы. Уже давно был отбой, быстро в корпус!
– Да, мы только радио послушать, – попытался оправдаться Костик, – ночью эфир чище, лучше ловит.
– А я, если поймаю вас еще раз, отправлю к директору лагеря, писать объяснение.
К директору никому не хотелось. Костя подхватил приёмник. Мы встали и быстро отправились в спальню. В темноте, укладываясь спать, решили завтра с рассветом сбегать посмотреть взлётную полосу аэропорта.
Засыпая, казалось, видел тонкие нити - радиоволны, летящие к нам среди ночного чистого звёздного неба из разных далёких стран. Мимо гигантской луны с магнитными полями, притягивающими даже воду океанов. Тихонько, стараясь не порвать, наматывал пойманную ниточку - паутинку на вытянутую вверх антенну приемника, извлекая мелодию. И в звучащей тишине, каждое дуновение ветерка имело своё значение.

* На музыку: Yoko Minamino, «Watashi dake mi tete»,1987
**Доброй ночи, ребята! Что вы делаете, скажите, пожалуйста? (Яп.)