Буля

Посвящаю его многим , искренне любящим бабушкам, а так же моей любимой Люсе -  урождённой Людмиле Анатольевне Ушинкиной и ее маме -  Тамаре Павловне Георгиевской...
И моей маме - Наталье Петровне Варпе,  лучшей бабушке моих сыновей ...

Буля

Тенистый сад бабушкиного дома помнил всё: как я, семилетняя, гоняла по дорожкам котёнка с бантиком на шее, как дед вырезал из яблоневых веток свистульки, как бабушка Тамара, прикрыв глаза, напевала очередную арию из классической оперы, помешивая кипящий ароматный  суп  в большой  медной кастрюле над чадащим примусом, на летней  залитой весенним светом  веранде. Её голос, словно тёплый ветер, подхватывал лепестки сирени и кружил их над крыльцом. «Смотри, внученька, — говорила она, подставляя ладонь под фиолетовый дождь, — жизнь как этот куст: корни — в земле, а цветы тянутся к солнцу. И так — из поколения в поколение».

Тогда я не понимала, о чём она. Просто жадно вдыхала аромат того супа и её пирогов с вишней, слушала треск дров в печи и верила, что бабушкины руки, шершавые от работы, могут уберечь от любой беды.
Бабуля уходила слишком рано из этой жизни,  моя буля - роднуля , моя бабушка Тамара. Она уходила  осенью, когда куст сирени во дворе  сбросил последние листочки. Но перед тем, как навсегда закрыть глаза, успела прошептать мне : «Не плачь. Я останусь в твоих снах, в твоих детях...».

Прошли годы. Теперь я сижу на том же крыльце, только куст сирени стал выше, а вместо котёнка у моих ног резвится кареглазая Олюшка , моя Лёлька — моя любимая  внучка. Её пальцы, тонкие , любопытные и ещё по-детски неловкие в движениях, копаются в старинной  жестяной шкатулке с «бабушкиными сокровищами»: тут и потёртая фотография 1943 года, и обрывок письма с фронта, и бирюзовый браслет, который носила ещё прапрабабушка.

— Бабуля, а кто это? — Лёлька тычет в портрет женщины в платке.  И смотрит на меня глазищами орехового цвета, точь в точь, как у моей  Тамары.
— Это моя бабушка. Твоя прапра... — начинаю я, но внучка уже тянет меня к сиреневому кусту:
— Смотри, бутон! Ты же говорила, осенью они засыпают!

И вдруг вижу настоящее чудо: среди голых ветвей действительно сияет одинокий цветок. Нежный, вопреки первым  заморозкам. Лёля осторожно срывает его и вплетает мне в седины. В её жесте — всё, что я когда-то дарила своей бабушке: доверчивость, нежность, любовь и желание делиться красотой.

Вечером, заваривая чай в бабушкином фарфоровом чайничке с трещинкой, рассказываю Лёльке о том, как Тамара  учила меня читать по звёздам. «Видишь, та цепочка из звёзд — это Журавлиный Путь. Наши предки верили, что в тех звёздах живут души тех, кто любил и любит нас». Лёлечка прижимается ко мне, и я чувствую, как сквозь года протягивается незримая нить: бабушка Тамара... я... эта девочка с глазами янтарного цвета

— А я научу свою дочку звёзды считать! — объявляет внучка, и в её голосе — та самая вера, что когда-то согревала меня в колыбели.

Ночью, поправляя на спящей Лёле одеяло, замечаю на столе рисунок: три женские фигуры под сиреневым кустом, а над ними — огромное звёздное небо, по которому  летит журавлиная стая.
«Это мы, — поясняет каракульный почерк. — Ты, я и та бабушка, которую я не знала. Я тебя люблю, буля - роднуля!»

Утром, провожая Лёлю  в школу, ощущаю все тот же родной  запах детства — сладкий, густой. На кухне, в моей старой духовке, подходит вишнёвый пирог. Рецепт — из тетради бабушки Тамары. А на подоконнике, в прозрачной вазочке, колышется осенний поздний цветок сирени - необъяснимое чудо природы.

«Корни — в земле, цветы — к солнцу», — вспоминаю я и тихо смеюсь. Жизнь, как бабушкин сад, всегда найдёт способ расцвести снова. Даже сквозь первые заморозки осенних утренников.

Дорогая моя бабушка,  хотя уже много- много лет тебя нет рядом как тогда, когда ты была всегда в моём  детстве, и я сама давно уже бабушка,  но я по-прежнему люблю тебя, порой в минуты отчаяния или жизненных неурядиц мне так не хватает тебя, и я молюсь, молюсь о тебе, обо мне, о нашей с тобой семье. И всегда в такие минуты, я чувствую твое незримое присутствие в моей жизни, твою защиту, твою помощь, твою неугасающую любовь.
Я очень люблю тебя, ангел мой,  моя бабуля - роднуля.

До встречи, твоя Алевтина...