Князь поэтов

В ту ночь я снова бился в тяжёлом исступленьи;
Хулил себя за стих; людей - за невниманье.
Кричал, о том, что это - большое преступленье
Не проявлять ко мне любви и пониманья.

Но тут - случилось то, что будет неуместным
Назвать уже затёртым до дыр словечком "шок";
Совсем нежданный гость моей квартиры тесной
Переступил в тот час решительно порог.

Прошедший сквозь века, как будто сквозь мгновенье,
Спустившийся с высот, что выше облаков  -
Ко мне явился вдруг полночным откровеньем
Великий грек - Гомер; был взгляд его суров.

"А ну-ка, расскажи мне, напыщенный псевдес -
Ко мне он обратился, явив свой громкий бас, -
Каким великим чудом - сильней других чудес,
Ты отмечался, чтобы достичь вершин за раз?

С каких полей надуло в твой малый мозг зерно
Гордыни в сочетаньи с бессмысленным бахвальством?
Откуда убежденье, что было суждено
Великим стать тебе - в запасе лишь с нахальством?

Ты знаешь сам, что мало писать одни стихи.
Того и в наши дни - бывало очень мало;
Поэтов слишком много; и в большинстве  - плохих,
Общественность от них до коликов устала.

История на глаз - богата и без них:
Событьями, наукой, владыками, деньгами.
Что к этому прибавит пустой и глупый стих?
С такой большой игрой, с такими игроками?

Нельзя, не став масштабным - произвести масштаб;
А с мелочью - всегда получишь только мелочь.
Когда поэтес - бледен, вторичен, глуп, и слаб,
Никто в нем не узрит новейшей мысли светоч.

Припомни, если есть в тебе об этом знанье -
Как много лет с тех пор в истории осело,
Как кончил я свои огромные писанья:
Сначала - Илиаду, а после Одиссею?

С тех самых пор - уж к двадцати восьми столетьям
Гекзаметры мои уверенно идут.
Откуда же у них подобное бессмертье?
И почему так страстно их люди берегут?

С чего, как в старину, по-прежнему свежи
И Гектор, и Ахилл, Приам и Андромаха?
А может быть, у этих стихов - другой нажим?
И строчки в них - как Феникс, что восстает из праха?

Для многих юных греков - все эти имена
Бывали первой вещью, услышанною в школе;
В картинных описаньях Троянская Война -
Будила в их груди к  свершеньям бравым волю!

Теперь  - припомним тех, на чью писал потеху
Я эпосы, что стали в литературе вехой;
То были властолюбцы с милльоном прегрешений;
Поэмы я свои писал им в утешенье.

Тому сопротивленья я оказать не мог;
Но подавлял унынье посредством силы строк!
Я был сильнее их умом, воображеньем....

Поймёшь ли ты теперь, в чем суть стихосложенья?"

На том Гомер закончил свой длинный монолог;
Его речей я долго осмысливал итог.
И понял, что тем паче судьба моя - горька:
Ведь даже князь поэтов - был тот ещё слуга.