Искушение монаха

В бреду задыхаясь, сомкнув туго очи,
Шептал ей: «Проклятая, сгинь!»
Но здесь я бессилен, нет власти над ночью.
Ночь - время бесовской любви.

Бесшумно склонилась и мне прошептала:
«Каленым железом жжет крест.
Сорви его, милый, начнем же сначала.
Страсть выше каких-то божеств».

Рука потянулась, сорвать уж готова
Мой крест, что висел на груди.
Оставили силы, я в жалкой истоме
Вокруг себя круг начертил.

Она засмеялась: «Вот раб суеверий,
А, значит,  любви моей раб.
Ты праведен не был, так вот не сумеешь
Отречься. Ты жалок и слаб».

Кружилась, танцуя, дугой извиваясь.
Так мне обещала любовь.
Не видеть не в силах, она укрывалась
Не платьем, а сладким грехом.

Я пал на колени, моля о пощаде,
А ведьма смеялась сильней.
«Приди ко мне, милый, и будет награда.
Сорви только крест поскорей».

А был ведь монахом и нес послушанье.
Я искусов сроду не знал.
Еды не вкушал, в добровольном изгнанье
В глуши свои дни коротал.

Я жмурил глаза, к сердцу крест прижимая.
Надолго ли хватит меня?
А хохот ее все звучал, не смолкая.
«Я тоже в любви голодна».

Я ночь продержался, я рухнул с постели.
Я бредил, земной мир кляня.
Я звал эту ведьму, и рана болела
В груди, где касалась креста.

«Мой брат, здесь оружие - пост и молитва»,-
Сочувственно старец сказал. -
Меня, как тебя, не минула та битва
Спасенья души и греха.»

Я спал, и она снова перед глазами.
Шепчу ей: «Проклятая, сгинь!»
Она прошипела одними губами:
«Ну что ж, монах, ты победил.»