обесточенность
зима, несокрушимости входящая во двери, поступью железной, колкой, обзаведясь овалом созерцания с горизонта прошагивает основополагающе, с короной вязи хрусталя орала, переворачивая дни броском в лопатки на штыки, подпоясав надеждою до завтра в "спи", переутомление сказалось, разложилось до кости, изживши мясо, от того суровей хватка, но греет нисхождение, даже мат фигуры белоснежной, овацией звуча при шаге каждом, если и несмело, зазвучит, гласит, раскинувши владения на время познания плеча умолкнувшего оппонента
хрустящий воздух, ломота, у ног с чередующимся скрипом, как по песку, орущим под тяжестью раздавленных подошв о силе тренья вспоминая, наложением блёска, как кожа побывавшая в мехах, безукоризненное содрогание и в первый, и в последний раз разменность затмевая сглотнувшим следом вдавленного наскоро речитатива ног о вытравленном содержанием формы, оставленной после в "как то так..."
и плотный скал на изморози пишет строки и взгляд потупивши в рассказ, нарочно проезжаешь остановку приложив уста, попробовав на вкус зимы по(за)чатки
хватает зябь и оккупировшее слово, казалось наугад, на выброшенное стеклами пространство, нет, заворожить, солгать, и обаять уста, маня на поцелуй мороза, взять, чтоб не расстаться просто, с болью, по живому отрывать захватывая сокрытым кислородом кожу, прядь, атомов прохожих размножением уже с несущим словом
Halo Late Winter Tales 10. Marine (Piano&Strings Version)
Свидетельство о публикации №125030804770