Проза и жизнь. Рассказ из юмористического цикла

ПРОЗА И ЖИЗНЬ

Руководители семинара «Прозаические столпы» Петр Домовой и Андрей Гусаров внимательно слушали рассказ Зои Изумруд «Лиловые взвеси». На вечер собрались прозаики разного возраста и опыта. Никого из них Зоя не знала близко, кое с кем пересекалась на мероприятиях «Приюта писателя», не более.
Большой овальный стол был облеплен прозаическими дарованиями, а кому не хватило места за столом, ютились по стеночкам кабинета. Очаровательная эссеистка Беляна Демидова слушала с интересом, но часто поглядывала в смартфон. Интеллигентная беллетристка Альма Собашникова низко склонилась над тетрадью и увлеченно рисовала цветочные узоры. Суровый романист Николай Уральский сидел на стуле прямо, по выражению его лица было совершенно не понятно, нравится ли ему рассказ. Симпатичный мужчина без возраста Семён Шутов, автор многочисленных юмористических рассказов, подобно Альме, занят был рисованием, его узоры составлялись из геометрических фигур. Молодой фельетонист Вольф Бровкин уже ёрзал на стуле, он уловил на слух несколько стилистических ошибок и ему не терпелось поделиться этим с собратьями. Автор фэнтези-повестей Сусанна Шквал явно скучала, она поглядывала на сидящего рядом Вольфа, словно хотела сказать ему что-то, но не решалась и потому только вздыхала. Неунывающий баснописец Амур Адов листал планшет в поисках басни, которую пытался прочесть коллегам по памяти ещё в начале занятия, но был оставлен на завершение.
Зоя читала плохо, у нее, поэтессы, не было привычки читать длинные тексты на публике. Во рту у бедной Зои пересохло, голос срывался, щеки и шея пошли мелкими красными пятнышками. Дома, перечитав свой первый рассказ, она осталась довольна, сейчас же ей было совершенно ясно, что рассказ никуда не годится. Главная героиня вышла не роковой женщиной, а просто дурой, ее избранник – вялым и скучным. А хуже всего была бабушка, соседка главной героини. Старушка получилась насквозь искусственной, никакого юмора в её речах не было, хотя ещё вчера Зоя сама смеялась над выходками этого персонажа. Словом, Зоя уже жалела, что поторопилась нести сырой рассказ на прозаический семинар, где заседали люди, имеющие книги и награды.

Обсуждение Зоя слушала вполуха, однако поняла, что народ настроен в основном благожелательно, отмечали смелость, попытки юмора, хорошее описание зимнего вечера. Только Вольф Бровкин взялся судить «по гамбургскому счёту»:
- Простите меня, но это не рассказ. Это заготовка сырая и неубедительная, - горячился Вольф, привставая на стуле. – Что это за героиня? Читатель её не видит. Сколько ей лет, где она живёт, кем работает? Почему она позволяет старушке хамить, а? Старушка, кстати, вообще ни о чём. Вы, Зоя, простите конечно, ничего не смыслите в старушках, да!
Сусанна Шквал, влюбленно глядя на Вольфа, не переставая кивала, прочие же участники пытались возразить критику, смягчить Вольфовы выражансы, но не тут-то было. Вольф Бровкин чувствовал себя в критике, как рыба в воде, бросив старушку, он уже взялся за зимний вечер:
- Банальщина. Простите меня за прямоту! Снег – белый, фонари – жёлтые, девушка – грустная… Ну нельзя же так! Тысячу извинений, избитас! А название! Что за «взвеси»? И почему они лиловые? Дешёвый постмодернизм! А сцена с кражей сумки?! Вы так описали воришку, что я плакал, но не от счастья. Вот мы с пацанами по молодости на Апраксином…
В этот момент Андрей Гусаров негромко, но твердо сказал:
- Это не по теме. Позвольте мне. Вольф наговорил много, но кое в чём он прав. Зоя, вы неплохой сюжет взяли, героиня симпатичная, но скучновато. А что если это не возлюбленный её будет, а муж. Нелюбимый. Постылый, так сказать, а?
Зоя удивлённо уставилась на Гусарова, не представляя, как это, взять и изменить персонажа.
- А что? – крякнул довольно Петр Домовой, - постылый муж – очень даже подходящий типчик.
- Вот-вот, - продолжал Гусаров. – Бабушку надо переделать в тётю, а лучше – в дядю. Этакий добрый двоюродный дядюшка, скажем, из Сызрани.
- Почему из Сызрани? – спросил Домовой.
- Ну не из Сызрани, так из Вишеры, - нетерпеливо отмахнулся Гусаров. – Автору видней.
Автору, а именно, Зое, ничего пока видно не было. Она, опешив от таких предложений, тупо заносила в блокнотик: постылый, тётя, дядя, Сызрань, Вишера…
- А подруга вообще ни к селу, ни к городу. Уберите её, - строго сказал Гусаров.
- Совсем? – пискнула Зоя.
- Конечно! Или переделайте её в брата главной героини, в такого подростка неуправляемого, пусть он конфликтует со всеми, особенно с дядей.
Вольф Бровкин, шептавшийся всё это время с Сусанной, услышав предложение Гусарова, откинул голову назад и оглушительно захохотал, выставляя белоснежные зубы. Зое стало неприятно. Во-первых, она решила, что смеётся Вольф над ней, а во-вторых, Зоя поняла, что между Бровкиным и Сусанной Шквал что-то есть. Как обидно, что единственный мужчина на семинаре, подходящий Зое по возрасту, увлечен красивой и, несомненно, талантливой Сусанной! Вольф же, отсмеявшись, затараторил:
- Не братом, не братом! А сыном главной героини, непутевым сыном! Вот как сделайте, Зоя!
Зоя, написавшая минуту назад в блокноте: брат-подросток, зачеркнула написанное и добавила: сын-подросток.
- Ну что же, Зоя, - улыбнулся в бороду Петр Домовой, - вот мы вам сколько всего насоветовали. Думайте. Дело, конечно, за автором. Рассказ-то хороший! Осталось только чуть-чуть доработать.
«Ничего себе чуть-чуть, - подумала Зоя. – Тут работы непочатый край!»

А коллектив уже приготовился слушать следующего автора. Семён Шутов поправил галстук бабочку, встал, кашлянул.
- Друзья, должен предупредить, рассказ у меня на этот раз не весёлый. Я покинул протоптанную тропу модернизма и погрузился в дебри реализма.
Коллеги повздыхали и велели читать текст. Короткий рассказ «Хавронья» Семён прочитал быстро, его хорошо поставленный голос заворожил Зою, а содержание испугало. Добрую половину рассказа автор в подробностях описывал убиение свиньи деревенскими мужиками. И даже то, что недобитая Хавронья под занавес вырвалась из рук мучителей, убежала со двора, промчалась по селу, сиганула в реку и поплыла куда-то на закат, как-то не утешало.
Рассказ понравился мужчинам, но возникли вопросы, а именно, что это за странный способ забивания скотины описал автор? Зачем топор, когда во все времена люди пользовались ножом!
- Суешь под ребро, вот сюда, - Петр Домовой показал на себе место для удара. – И дело с концом.
- Ага, попробуй доберись до сердца, там сала сантиметров двадцать! – оживился Николай Уральский. – Током шибануть надо, разрядом…
Далее пораженный женский состав семинара узнал не менее десятка способов умерщвления свиньи в домашних условиях. Мужчины горячились, спорили, показывали друг на друге методы захвата свиньи и даже изображали предсмертный визг несчастного животного. Кончилось тем, что красавица Сусанна Шквал упала в обморок прямо на Вольфа Бровкина, который чрезвычайно подробно доносил, как они с дедом на даче били кроликов колотушкой.
Сусанну вынесли в коридор, Амур Адов побежал за водой, Альма Собашникова открыла окно и, сев на подоконник, задумчиво произнесла:
- А как же она в живых-то осталась, если они её топором?..
Зоя в который раз вздрогнула и тоже решила выйти в коридор.
Сусанна уже пришла в себя, она полулежала на диванчике и растерянно хлопала пушистыми ресницами.
- Ну что же вы, барышня, такая впечатлительная, в писатели подались, - сокрушался Николай Уральский. – Дело-то житейское, подумаешь! Свинья на то и свинья. Вот коров жалко. Глядишь в глаза эти коровьи и рука прямо кол роняет…
Сусанна застонала и приняла из рук услужливого Амура воду. А из открытого кабинета доносился бас Петра Домового:
- Да забить-то – это ещё пол дела. Забить каждый дурак сможет. Коптить же надо свинью-то! Обязательно. Значит, берешь паяльник…
Сусанна закатила глаза и уронила на сидящего рядом Вольфа стакан с водой.
- Тьфу ты, - Уральский покачал головой, - и как вам главы из моего романа о цыганах читать? Там же поножовщина на каждом шагу.

После перерыва слово дали Беляне Демидовой, которая недавно закончила первую повесть.
- Я прочитаю вторую главу, - мило улыбаясь, начала пояснять хрупкая Беляна. - Здесь главный герой, молодой журналист, приезжает к бабушке в деревню. Старушка слеповата и просит внука помочь ей свернуть шеи двум курочкам, а внук…
Сусанна вскрикнула и пулей вылетела из кабинета. Зоя поежилась, но решила остаться.
- Извините, Зоя, могли бы вы посмотреть мою басню? – вкрадчиво обратился к ней сидящий рядом Амур Адов. – Она коротенькая совсем и очень добрая Вот.
Баснописец протянул Зое планшет, на экране которого она прочитала: «Один волчара, серый и голодный, зарезал как-то ночью темной семейство беленьких козлят, в крови трава на месте бойни…»
В ушах Зои зазвенело и свет в кабинете начал меркнуть.

Возвращаясь с семинара прозы, Зоя, ещё будучи в метро, сочинила три стихотворения, два лирических и одно трагическое. А дома перед сном записала в дневнике: «Вернулась к стихам. Всё-таки проза – это не моё. Загляну на неделе к драматургам. Уж больно у них руководитель симпатичный, и по возрасту вполне ещё… А к прозаикам я больше ни ногой».