Дневник моей супруги Авигель. День9. Последний эта

Дневник моей супруги Авигель. День9. Последний этап.

Маленький принц или воровка на доверии



Лис объясняет Маленькому принцу, что такое «приручить». Это когда даже какая-то неприметная в толпе замухрышка без особых внешних и умственных данных, становится тебе самой дорогой, самой желанной, с её геморроем, грибками, которые пожирают её тело, экземами, не лучшими чертами характера; на которую ты готов тратить любые средства и жизнь, чтобы её вылечить, обогреть, порадовать. Но приручив, она идёт дальше цинично посмеиваясь, оставляя тебя бесконечно страдать от этого самого «приручения», понимая, что для многих все слова о любви, чувствах и верности лишь своего рода спортивная игра, состязание. Они достигают приручения и идут дальше искать таких же простаков, истосковавшихся по сочувствию и дружбе.

На присланном ею видео, серебряное крыло самолёто разрезало, отрезало гигантским ножом, всё, что я с таким усилием строил: «еврейский дом», дружную семью, официальный брак, честные отношения, хуппу,  иллюзию любви, иллюзию верности,- отрезал окончательно и бесповоротно, чтобы к триумфу её и её окружению капризов, закрепить 26.11.(день падения флага СССР) печатью о разводе. Как невероятно тяжело был всё это строить: получение пятилетней визы, Вида на жительство, разрешения на работу и другие разрешения. Рождения детей, когда она так трепетно умилялась, что я держал её за ручку и помогал ей с родами… и, как легко, играючи можно всё разрушить, развалить! Я думал вначале, что этот нож отрезает злокачественную опухоль, но по прошествии времени стал в своём заключении сомневаться- может, это была ампутация жизненно важного органа? Сатан смеётся над людьми, он всегда смеётся, когда они разрушают нечто дорогое и остаются на обломках, черепках, со своим чувством непоколебимой правоты.

В книгах мудрецов однозначно сказано, что «Лашон ара- Злой язык» убивает сразу троих, тот, кто говорит, тот, кто слушает и о том, ком говорят. Сколько было сказано зла и сплетен через социальные сети! Интернет, планшеты, Мак-буки, которые он оплачивал и дарил, сколько зла и разрушение прошло через них! Ведь не будь подключения к интернету и «коучинга» доброжелателей, жили бы мы все вместе и дружно до сих пор.

Могут ли настоящие чувства так легко развеяться? Может, проживая всю свою недолгую жизнь в нищете и голоде, в отсутствии подлинной любящей семьи, она только и мечтала о материальном благополучии? Кто мы таки, чтобы кого-то осуждать?! Поэтому все её разговоры были об имуществе, наследствах, у неё тряслись руки и разгорались глаза, когда она видела непривычные для неё суммы денег; когда она касалась денежных купюр, то становилась жестокой и непреклонной, никогда не желая ни делиться, ни участвовать финансово в общем деле. Вспоминаю, как она ночью пряталось на кухне, жадно пожирая втихушку шоколадную пасту ложками. Она рассказывала, что в её детстве на слово «конфета» было наложено табу, так они бедно, по её словам, жили в лихие 90- ые.

По сути, как и её мать она становилась невероятно скаредной, лишь только получала в руки любую сумму денег. Поэтому не хотела тратить даже на родных детей ни цента, а только на себя, поэтому и отказалась от своих детей и от мужа, чтобы не дай Б-г не разориться, покупая для них продукты питания или одежду. Возможно. Многие, очень многие люди желают лишь получать, а не отдавать,  так устроен человек, что рука его сгибается к себе, а не от себя. При этом каждый придумывает замысловатые вербальные конструкции, что бы любые схемы «объюзинга» выглядели как можно благородно. Возможно, она все эти восемь лет только и выжидала, под каждодневным суфлёрством своей матери, «Звёздно-финансового часа», чтобы наконец-то насытиться благополучием и изобилием. И, как только начала получать первые зарплаты, втихомолку, как подлинная «воровка на доверии», собрала свои вещи, ценные вещи супруга, его деньги и деньги детей и тривиально сбежала, спрятавшись, где-то в Мурино, посылая от туда оскорбительные, унизительные сообщения, подключив к этому моральному прессингу своих хамоватых, низменно ведущих себя отца и мать, которые писали такие вещи, что порядочному человеку не пришло даже в голову.

Ординарная «Воровка на доверии», которая посмеялась над верой и преданностью официального и любящего супруга, любовью детей, верой в Творца, над традициями, - надо всем, что может быть чистого, достойного и пристойного; бросила свои испражнения всем в лицо - получайте! За мои страдания в детстве! За непонимание! За мои слёзы и одиночество ребёнка- я буду мстить всем и вся пока живу и дышу. Несчастный, несчастный человечек, с неизлечимыми травмами детства, с неприходящей болью. Ты и вправду будешь всем мстить и делать боль всем до самой своей смерти, чтобы бы облегчить свою непреходящую неисцелимую рану. Как мне жаль тебя! Я надеюсь, что мои молитвы и молитвы наших детей достигнут Небес и ты будешь помилована, моя дорогая Лис, мастер «ПРИРУЧЕНИЯ». Твой Маленький принц постарается преобразовать, трансформировать все эти события в позитивный сильный луч света, света Прощения, понимания, смирения.



Страницы из тонюсенькой тетрадочки, дневника моей супруги Авигель.



«02.02.2018 -03.02.2018



С Б-жей помощью, встретили и проводили Шаббат.

Утром в пятницу - продали машину. Быстро и без дискуссий.

Встретили Шаббат. Алекс приезжал в гости - по традиции, привёз виноградный сок и халы.

Утром, муж сходил в синагогу. Было жалко его, глядя, как он раскаивается в ситуации со страховкой. Досадно, что не удержала его от того поступка. Тем не менее, это не было достойным поводом для меня, чтобы срываться в слёзы,- впервые и за долгое время, плакала громко и при муже.

Просто очень хотелось, чтобы на меня не перекладывали вину за все поступки, особенно те, что были совершены без моего ведома. Тем не менее, надо стараться сохранять мир ради ребёнка, как бы ни было больно и обидно.

За исключением вечернего эпизода, день прошёл мирно. Днём удалось хорошо поспать, в то время, когда спал ребёнок.»



The response.



Всё правильно. Ты во всём права. Прости за слёзы. Может, сейчас ты удовлетворишься своей жестокой местью, страданиями и слезами про твою душу? Прости за несправедливые обвинения. Прости за любые упрёки и нытьё. Если бы я мог всё «открутить» назад!!! Как жаль, что мы не сели за стол, не поговорили, я, твой Маленький принц, услышал бы тебя и ещё тогда постарался загладить, исправить впечатления и реакцию от моих слов. У меня бы точно получилось. Ведь я - обучаемый. Как жаль, что этот твой дневничок дошёл до меня лишь спустя 7(!) лет!!! Хотела ли ты искренне примирения или ты упивалась чувством виктимности, выработанным на продолжении многих дней одинокого несчастного детства?

Как тяжело строить и, как легко рушить! Возможно, нет, я уверен, точно, когда мы покинем наши физические тела, мы обязательно встретимся в другом измерении. И, даже, если ты попадёшь в Преисподнюю, я вымолю для тебя местечко рядом с собой в раю, моя дорога Авигель! Я понимаю, отчего ты сбежала. Ты сбежала от мыслей, что мы очень-очень временны. Когда тебе было до 30-ти, ты ощущала вечность. Когда возраст перевалил за 30-ть ты ощутила временность и побежала, поспешила жить «своей жизнью», выпивать, раствориться среди новых ненужных знакомых и пустых разговоров, лишь бы только забыться, не думать о приближающейся старости, о бессмысленности, суетности всего и этого мира. Поэтому  ты и возопила, что нет Б-га, что нет Творца. Только от страха перед Неизбежностью, который охватывает всех и богатых(богатых ещё больше) и бедных, удачливых и нет, всех и всем страшно это забвение, могильный тлен(от которого - очень смешно! Многие пытаются спастись кремацией), непостижимая Вечность, распад на случайно встретившиеся атомы. Задавалась ли ты когда вопросом, - твои слова о любви, были правдой или игрой? Поскольку, если они были правдой ты, может быть, не стала лить слёзы, а понимая чувства любящего человека, обняла его легонько и прошептала:

Я понимаю, дорогой, как тебе тяжело. Я люблю тебя. Я буду поддерживать тебя во всём, не огорчайся. Не кручинься. Всё это- пустяки. Переживём. Всё будут хорошо.
Знала ли ты тогда, что вместо эмпатических слов ты через несколько лет предашь свою семью, маленьких деток, которые каждую ночь видят сны с тобой и ждут тебя, мужа, которого ты так ловко «приручила» рассказами и письмами о вечной преданности, обокрадёшь их и вероломно сбежишь, оставив им лишь обломки и будешь стыдливо прятаться, меняя имидж, имена, привычки и поведение. Но тот, у кого есть настоящая любовь, обязательства к своим словам, готов принять тебя обратно даже грязную, оборванную, разутую, но раскаявшуюся, - ведь на небесах от одного кающегося более радости, чем от десяти праведников.

И, конечно же, тебе стало не под силу нести чуждую тебе «еврейскую жизнь», иддишкайт на себе, ведь это постоянное служение и соблюдение заповедей и традиций совершенно иное, чем попивать вино или водку с раввином или раввиншой за столом. «Много званных, да мало избранных.»



Рассказ

Воровка на доверии. Татьяне Кротовой из 90-Х посвящается.



Каждый раз, когда я проезжаю по проспекту Стачек, рядом со станцией метро «Автово», я снова и снова смотрю на эти окна верхнего этажа дома «Сталинской» постройки, вспоминаю далёкий эпизод из «лихих 90-Х».

Ты видишь, эти окна? Там у меня живёт подруга.
Да. Ну и что?- спрашиваю я Таню.
Ты мог бы влезть к ней в квартиру и забрать украшения с бриллиантами? Я расскажу тебе где и что лежит.
Да ты что, Татьяна? В своём ли ты уме?- с удивлением и возмущением спрашиваю я молоденькую и интеллигентную женщину.
А почему ты удивляешься? У меня есть приятель, мальчик, я даю ему «наводку» на своих подруг, он залезает к ним в квартиры, приносит драгоценности и мы с ним делимся. Бизнес, как бизнес.
Нет, Танюша,- решительно и отрицательно киваю я головой,- это не мой «бизнес».
Танюша обиженно хмурит бровки, отворачивается к окну мчащегося такси, пренебрежительно пожимая плечами: «вот ещё «правильный» выискался.

Я тоже отворачиваюсь к другому окну, наблюдая бегущие назад дома и покосившиеся ларьки в раздумьях о дикости нравов вот таких «подруг», вероломстве и несокрушимой подлости.

   В центре Васильевского острова есть церковь, при ней часовня. В этой часовне в начале 90-х при Перестройке была устроена дискотека, клуб. Был тёплый весенний питерский вечер. Я был одинок и юн, зашёл внутрь «посмотреть». Она стояла не помню где, за стойкой бара или нет, -не важно. Мы поздоровались, разговорились. У неё были светлые волосы, подстриженные в аккуратное каре, милая блузка пастельного цвета из которой выпирала дышащая жизнью пышная грудь, к которой каждому здоровому мужчине захотелось бы непременно прижаться,  плиссированная юбка ниже колена. Курносенькая, голубоглазая. Позже я понял, что она была похожа на Мерлин Монро, она знала об этом и бережно поддерживала сходство. Её звали Татьяна, она закончила Библиотечный институт и была бойкой эрудированной девушкой. 

Как так часто получается, когда молодые люди, без лишних предрассудков, встречаются, Татьяна забрала меня в этот вечер к себе домой, объявила своим мужем без согласования со мной и мы «оказались» у неё в квартире. Три ночи мы провели вместе. Все эти ночи были ненужные, горячие совокупления не наполненные любовью, которыми люди пытаются подменить нечто настоящее, то, что они ищут всю жизнь и так не находят. В эти три дня Таня поднималась очень рано в четыре часа утра, готовила мне королевские завтраки, лакомства, деликатесы. Она рассказала, что уже обручена, что её жених норвежец, преуспевающий делец в транспортном бизнесе, показало тоненькое колечко, не то с бриллиантами, не то с фианитами. Четыре камешка светились на жёлтом колечке.

На! Бери же! Мне не надо- приказала она. - Не хочу с ним. Буду жить с тобой.
Ещё много лет это колечко хранилось у меня в одном из отделений портмоне. Сначала из него повыпадали камушки, а потом и оно само бесследно исчезло. Музыкальна кассета тоскливым воспоминанием осталось у меня от этой всей быстротечной истории. Чёрная с белой полоской, на которой латинскими буквами было написано «musiek to Tatjana”. Иногда я включаю подборку с неё, слушаю, переношусь в то время, в то измерение, где в ресторанах “Петергоф”, “Паланга” собирались рекитёры после трудового дня с их руководителями такими, как Малышев, Бройлер…Собирались, выпивали, обсуждали планы своего будущего обогащения, кровавых расстрелов, ликвидаций. Где эти парни с их великими планами? Правильно, большинство стали кормом магильным червям, украсив землю плитами со своими именами и вычурными крестами на них. Где эта Татьяна? Не знаю. Рассказывали, что она в тайне от всех ездила иногда в Таллинн и в гостинице Виру продавала себя, своё тело за валюту интуристам. Зачем? Нужны ей были эти деньги?Думаю, нет. За дофамином, побегом от рутины были эти её поездки. Милая, интеллигентная, с хорошими намерениями молодая женщина. Что тебя гнело? Какая психологическая поломка, какая травма, скорее всего из детства, как у большинство у нас, сделали из тебя это несчастное, мечущееся, неприкаянное существо?

Таня была способным, одарённым человеком. Помню, как за один вечер она научилась водить автомобиль. Я посадил её за руль на Васильевском острове и уже по проспекту Маршала Жукова в сторону своего дома она ехала уверенно, как заправский шофёр.

Забавная деталь: у этого самого автомобиля, ночью, перед её окнами украли задний бампер. Помню, как я утром выглянул в окно и глядя на свою машину не понимал, какой элемент в ней отсутствует. Такие были нравы того времени, может, они остались и по сей день, чтобы под покровом ночи не колеблясь обобрать хоть незнакомого, но ближнего, обокрасть его в свою пользу.

В четвёртый день я уже искал её по городу( она тоже меня немножко «приручила» в форме игры), она не прижималась ко мне своей горячей грудью, своим дрожащим жаждущим телом, она пропала. Нашёл я её одиноко сидящей в баре «Петергоф», известном бандитском притоне, за столиком со стаканом с коричневой жидкостью.

Таня! Таня! Танюша!- тряс я её за пухлое тёплое плечо. - Что ты здесь делаешь? Почему ты не дома?
Таня смотрела в стакан с уже наполовину выпитым густым благоухающим коньяком напитком:

А ты - кто такой? - нечленораздельно пробурчала она.
Я сначала даже опешил:

Как кто?! Я же - твой муж! Ты же сама «растрезвонила» об этом по всему Ленинграду! Раз я твой муж,- пойдём домой - попытался поднять я её, поставить на ноги.
Она не упиралась, но и не поднималась, повернула ко мне своё с размазанной тушью и помадой лицо:

Да кто ты такой?! - опять небрежно спросила она.
Я…я - твой муж - в ещё большей растерянности повторил я.
Да пошёл ты!!! У меня таких мужей, как в подвале мышей! Как у немытого вшей! - уронила голову лицом на подставленные ладони, потом подняла стакан, одним глотком допила содержимое.- Всё! Кончено! Проваливай! Что хочу то и буду делать. С кем хочу и как хочу.
Я не «провалил», а отвёз её на кладбище, на свежий прохладный питерский воздух, протрезвиться:

Посмотри, Танюша, на эти земляные кроватки, место последнего покоя каждого. Зачем ты меня позоришь? Ты можешь делать «что хочешь и как хочешь», только не надо меня представлять людям, как своего супруга, поскольку такое поведение жены- позор мужу. Тебе понятно?
Понятно,- взревела она- не хорони меня здесь!
Хоронить тебя будут другие,- успокоил я её,- а тебя я прошу только следить за языком и не позорить людей играя их чувствами.
Танюшу бережно отвез домой отсыпаться и проспаться. Дома я у неё не остался. Я поехал к себе в квартиру, забирая горечь пепла от так приятно гревшего и так быстро иссякшего за три дня и ночи костра, который сжёг в который раз иллюзию дружной семьи, супружеской жизни, светлые надежды. Много лет прошло с тех пор. Жива ли ты ещё, милая, неприкаянная, мечущаяся Танюша? Живы ли ещё твои подруги, завсегдатаи ресторана Паланга, живы ли те представители банды, которых ты ко мне послала «поговорить» и для разговора с которыми мне хватило пяти минут, чтобы они больше не возвращались? Скорее всего нет. Живо лишь в воспоминании твоё милое курносое личико, чего-то и постоянно ищущие голубые глазки, соблазнительная женская фигура и выпирающая грудь из обтягивающей блузки, плиссированная юбка, вздымающаяся от ветра и напоминающая знаменитый снимок, знаменитой личности М.М., с которой у тебя так много сходства во внешности и, к сожалению, возможно, в судьбе.



18.02.2025 Гаага, Абарбанель





Дневник моей супруги Авигель. День9. Последний этап.
Notities

Sent from my typewriter.