Небо над Нёноксой

Пеленою мутною,
шубою Зимы -
ширь свинцово-ртутная.
Шелесты, шумы,
слуху еле внятные:
птиц ли перемёт,
то ли хлопья ватные
собрались в полёт...
Солнышко похищено,
в белой ризе дол,
зелен, ветром чищеный,
леса частокол.
Над горою тихою,
что зовут Святой,
часики не тикают,
блещет аналой:
нишею альковною
выросла стена,
прописью церковною -
люди, имена...

Девкой-молодухою
в вышитом платке
выйду баять с ду‘хами:
ниткой на руке
ломкой жизни линия,
вера - в сердце дрожь,
чувства - легче инея,
Богу не соврёшь.
Искушенья кошками
к телу мягко льнут
и глазами-плошками
смотрят в нас, и ждут
без укора, у‘стали:
холодно ль, тепло,
глазоньки не грустны ли,
личико ль светло?
(ведь святых средь смертных-то
не было - и нет).
Полыхнул немеркнущий
над горою свет!

У медведя-барина
сон бежит за сном,
но‘вины да ста‘рины
под сосною гном
пишет, щурясь, пёрышком,
норовя сберечь
на холодном морюшке
песни, сказки, речь.
Были дал, сказания
Бог не для невежд:
вновь пройдут гуляния:
в пестряди одежд
с песней старорусскою
по селу окрест
Нёноксой июльскою
гости с дальних мест
вместе прогуляются,
близких помянут.
Век дан жить и каяться.
Предки помнят, ждут.

   05.03.2025 г.