Пересечь черту

- С каждым грёбаным днём мы всё ближе к весне, выше нос! -
Говорил мне на скованной гололёдом ноябрьской улице,
Где печными дымами  дешёвых  чужих папирос
Продирал себе горло и плевался из труб - обветренных губ
Дряхлый дом и под тяжестью снега на кровле сутулился.
Пруд вдоль улиц лежал без движенья, заледеневший, как труп.

На заплёванные тротуары маскхалатом снова ложился снег.
Этот город, заправский патологоанатом, выпотрошил нас. Мы
Не знали - он знал, что там внутри болит, а что уже нет. Век
Уходящий смотрел на несчастных нас из-под набрякших век:
Дотянем ли до весны, или провалимся в непробудные сны
И чьи они будут - Исети, Верхнего Иримеля, Охты или Шексны?

- Ты замёрзла? - Хвать за руку и сведённую ладонь в свой брючный карман.
Заломило пальцы оттаявшие от неожиданного тепла.
Ночь опускалась звёздная, как белым вышитый параман.
Точки над многоэтажками белые испускали лучи.
Как же давалась тяжко мне жизнь, что почти истекла.
Бражничать да бродяжничать, да к тебе подбирать ключи.

- Это не звёзды, милая, это кабины в ряд
на башенных кранах выстроились.
Ночная смена, в периметре  прожектора горят.
Стройка стремится ввысь.
Гидравлический молот ухает, как сова. 
Городу невтерпёж в небо врасти.
Это ж музыка! Но у тебя к нотам слуха нет. Только к словам.
Не обижайся, дурочка. Ладно, прости.

- Молодёжь, оставьте окурочка? - будет алкаш просить.
Ты достанешь из пачки целую, а то и две.
Чтобы не выглядело подачкой. Гордость всегда в цене.
- Коли так, благодарствую, - удивится старик.
Когда-то, должно быть, царственной, он головой поник.
Пообносился, пьяненький, да измарался так,
Его б протрезвить, да одеть,  оттереть, как
выковыренный из подмёрзшей лужи пятак.

Окаянного, носит его земля, словно вытертое пальто.
Вроде, выбросить жаль,  да и в лютую зиму пригодится, поди -
Когда он единственный, хоть и давно никак, да и звать никто,
Упадёт и согреет приникший к нему асфальт на своей груди.

Чиркнул спичкой ты - сполох света вырвал его лицо
Из кромешной тьмы с кем ни попадя пропитых лет.
На мгновение проступили - нет, не ангельские, человечьи черты.
Усадил на ближайшее к остановке каменное крыльцо,
Прислонил к стене, и он стал вывеской
всяких житейских бед:
От банальной непрухи до выстуженной в душе пустоты.


Не годится для оберега, какой из него талисман?
Вот бы встретить юную парочку, дарящую улицам заливистый смех.
Или лучше ребёнка. Или идущую под руку лет этак тридцать чету.
Но я вижу через никак не рассеивающийся многолетний туман,
Будто фестивальное кино, предназначенное не для всех,
Как ты вытаскиваешь из рукавов крылья и пересекаешь черту.

Видно, печень ни к чёрту: строчки горчат во рту.