Борису Рыжему

Я всех любил.
Без дураков.
Без ревизии чувств,
без квитанций и чеков.

Любил таксистов,
их глухую тоску,
когда в два ночи
в никуда,
и обратно
в темноту.

Любил окна пятиэтажек,
где желтый свет
как древняя сказка,
и кошка на кухне пьет молоко,
и тикают часы в прихожей,
отмеряя время до чьего-то счастья.

Любил пьяных
не потому, что веселы,
а за эту их хрупкость,
за то, что в каждом
есть место, где больно,
и больше — нигде.

Любил друзей,
что махали рукой на прощанье
и смеялись сквозь зубы,
запихивая кулаки в карманы.
И влюбленных любил,
и девчонку в автобусе,
что считала сдачу,
и деда, который кормил голубей,
словно небо крошками наполнял.

А себя?
Ну себя
как получится.
Я любил этот город,
эти грязные дворы,
забитые детством и эхом шагов.
Любил людей,
без причины,
без страховки,
на разрыв,
до дыр.

И теперь
остаюсь в словах.
Прочти, если сможешь,
повтори, если помнишь.
Я всех любил.
Без дураков.