Облик какой у любви

Облик какой у любви –
пожалуй, не знаю,
но я видела,
как она утекала,
чуть отблёскивая металлом,
сливаясь с нитками
в ткани,
стремилась, куда попало,
и куда попадать не надо,
но всё хотела уйти,
чуть-чуть придушив,
и прищурив два глаза
убежала – легко и сразу.

Ловко схватив бумажник,
пренебрегая монетами,
бросала их прямо с башен –
и представлялась волшебником,
на деле же – грабила кошельки,
(только ни слова об этом,
пожалуйста, промолчи)
притворялась хромой
на обе свои ноги –
отбивала пороги больниц –
рыдает и падает ниц,
а потом — через тысячу лет,
когда и не ждёт никто,
воскреснет –
одуванчиком, скажем, взойдёт;
и будет в своём припадке
обманчиво сладкой
как яблочные –
но не дольки, а ядрышки;
так интересней.

Её не смогли поймать
ни ультра-какие-то там лучи,
ни частный крутой детектив,
ни прицел на её груди;
её не смогли найти,
как точку джи,
как бесплатный чат джипити,
как доступ к всемирной сети
и весь древнерусский архив.

Она проскочила мимо,
не попав в временной континуум
всех поездов на линии,
и как её только не звали,
но никогда не по имени,
поэтому не находили –
в самой гуще развалин
следы её губ
в сердцевину камней вбитые –
вот и всё с ней, что было.

Ободрав без того пострадавшие обе ноги,
она плакала около дома и жутко выла;
но я не уверена, ведь может быть,
просто дул ветер, но мне приснилось,
будто она – в цвете сереющих бланков,
засушив на газете маслята,
рецепт расчертив в тетрадке,
убедившись, что суп в порядке,
сняв чепец от ужасной давки,
однажды,
уставшая,
она сядет на старом диване,
окружившись собраниями
любых романистов-классиков,
под звучание чистых нот
задремлет – всего лишь на часик,
на два, может быть, и больше,
но никогда
не уснёт.