Цивили...

Цивили…

Что ж шрифт постоянно меняется… Так, свойства, ага… Вот тут. Всё!
На чём я остановился? Да на начале. Значит, надо начинать.
«Человечество едино только на первый взгляд. Общего у нас — исключительно биологический функционал, да и то с существенными поправками. Кто-то переносит дикую жару, а у кого-то после пляжа рак кожи. У кого-то организм не может разложить алкоголь, зато подтухшего тюленя, фаршированного чайками, — запросто. Кто-то ест всё, до чего может дотянуться, и тогда, когда смог дотянуться, потому что это не часто, а у кого-то голодание по расписанию, и не всегда по религиозным мотивам. Вегетарианцы, веганы, мясоеды; люди, живущие на коровьем молоке и лепёшках из того, что смогли перетереть в муку, да плюс пыль саванны и жжёный навоз. Разброс велик. Соответственно, и биохимия у них разная. Разная она и в пределах группы на одной местности. Кто-то переносит алкоголь легко, кто-то тяжело, у кого-то аллергия. Всё это обусловлено приспособляемостью к местным условиям и индивидуальными мутациями в генах, доставшихся от предков. Разнообразие гарантирует выживаемость. Выживаемость. Давайте запомним это слово и отложим в сторону. Оно нам ещё ой как пригодится».
— Ты там надолго?
— Лап, я только начал.
— Я поняла. Но ты надолго?
— Уффф… Как пойдёт. Сегодня чувствую подъём!
— Я тоже чувствую…
— Ну подожди немного… Когда ты целуешь меня в шею, мир замирает… Ну пожалуйста! Подожди ещё немного! Ой! Бить подушкой философа во время работы запрещено конвенцией по защите философов от любящих жён!
«Человечество подобно булатному клинку, заготовку для которого скручивали из прутиков различного металла, ковали, держали в болоте, чтобы выржавело всё лишнее, и снова в горн и на наковальню. Так и появляется этот затейливый рисунок, непохожий у каждого клинка.

Но просто представьте себе, такие разнородные группы, по-своему адаптировавшиеся к окружающей действительности. И они выжили. А вы осознаёте, что выжили не все? Что мы потомки тех немногих, кто когда-то сделал правильный выбор. А вся земля усеяна неизвестными останками тех, кто сделал выбор другой, и их потомков больше нет на земле. У вас же есть знакомые, которые являются последними в роду, последними ветви рода? По тем или иным причинам пресекается линия, идущая из глубины веков. Можно быть записным материалистом, но всё равно представить эту цепь предков, которые жили, трудились, воевали, любили, для того чтобы жили мы. Каждый в отдельности стоит над морем истории на их плечах. И этого уже не изменить».
— Ла-а-ап! Принеси, пожалуйста, сигареты!
— На. У тебя чай закончился, я сейчас заварю, хотя у тебя получается лучше.
— Спасибо! Ты помнишь…
— Да! Да! Сахар! Это очень-очень важно.
«Так что помогло им выжить? Бросай ты в одиночку орел-решка, чёт-нечет, а какие у тебя шансы остаться в живых и оставить потомство, если ты один? Угадай ты хоть 100 из 100, шансов нет. Нужны ещё люди. Нужна женщина, которая будет готовить еду и латать одежду, пока ты добываешь пропитание, крепишь жилище и отгоняешь хищников от стойбища. Нужен брат, друг, который станет с тобой спина к спине в сложную минуту. Нужны бабушки-дедушки, которые будут передавать знания детям, пока их родители заняты. Так создаётся общность.
А ведь у каждого, не только рода-племени, но и человека в отдельности, свои капризы, свои запросы, своё мнение по чему угодно, особенно по вещам вне его компетенции. Так как создать эту общность? И как её сохранить, когда явная угроза отпала и хочется лечь на солнце, улыбаться ему, закрыв глаза, а кто-то талдычит, что волки-то отошли, но не ушли совсем. И потеря двух для стаи в два десятка самцов — катастрофа не для них, а для нас, просто отложенная.
Общность создаёт свой уклад, в который входит всё — от одежды и утвари; строений и домашнего скота; способов обработки почвы, сбора и хранения урожая; обычаев свиданий, свадеб, рождения, принятия в род и племя, похорон; правил поведения внутри и вне общины; военных хитростей и оружия. Всё это, включая язык, миф о сотворении мира и рода, богов местных и далёких, понимание о мире вокруг, о земле под ногами и за горизонтом, — всё это формировало отдельный тип человека. Отдельный тип ценностей, достаточно различный на разных склонах одного ущелья; берегах реки или моря; окраинах леса или степи. Какие-то уклады исчезали вместе с его носителями, какие-то расширялись. Их принимали добровольно или их навязывали силой. Потому что сила и внутри общности, и вне её играла важную роль для выживания. А сила в общности рождает иерархию. А стабильность задач, которые надо решать, рождает специализацию. И выясняется, что, как бы ты хорошо ни пёк пироги или вялил, коптил мясо, главнее тот, кто не даёт у тебя эти пироги и мясо отнять или отнимает, если защитники оказались слабее».
— Ты б проветрил, а то хоть топор вешай.
— Да-да, конечно…
— И не маши на меня!
«Общины расширялись, осваивали новые территории. Общины дробились, сталкиваясь с новыми вызовами и задачами. Сталкивались и с другими общинами. И торговали, воевали. Воевали и торговали. Роднились, уничтожали, забирали в рабство. Иерархия крепла, ветвилась. Добавлялись всё новые и новые уровни, специализации. Но всегда приходили воины, которые оказывались сильнее защитников. Хотя бы потому, что они находились на грани выживания, были злее и голоднее. А тощий волк всегда догонит толстого телятю. Потом эти пришлые могли взять не только ваше имущество, земли и женщин, но ваш уклад. Даже ваш язык. Менялись имена родов, общин, союзов. Менялись те, кто стоит во главе. Менялись территории. Но чем больше становилось людей, тем важнее был стержень, на который нанизывалось всё общество. На первых порах лев, стая волков, зной или холод, дикие соседи могли соединять общину, но… Чем сытнее ты живёшь, тем тебе спокойнее. Человек всё мерит по себе, и потому с чего это кому-то на нас нападать прямо сейчас? Так можно и воину в спину плюнуть, и в общий котёл сдать меньше, чай своё пузо ближе.
Но наверху редко задерживались дураки. Мы же помним, что мы потомки тех, кто выжил, а не был заведён дурнями в болото или на обед хищникам. И для того, чтобы крепче сшить общество, нужна была Её Величество Идея. Великая общая цель. Общий смысл. А подавался ли он через шаманов и жрецов, через тумаки вооружённых людей или какие-то пряники, а может, через всё вместе, это уже не важно. И идеи рождались. Как водится, адаптированные к данной местности, ландшафту. С привкусом дыма от костра конкретной группы лиц. Идеи рождались и гибли. Религии появлялись из идей, идеи плодили религии. Всяко было. Но вот тут-то и таится тот самый, настоящий первородный грех. Потому что не все идеи, в принципе, способствовали выживанию. Вы можете себе представить, что из самых далёких времён, через века и испытания прошли идеи, которые выживание человечества не подразумевают. А совсем даже наоборот. Как и в любой сложившейся иерархии, чем ниже ступень, тем меньше знаний об устройстве общества. За этим следили более чем строго, а кары были более чем жестоки…»
— Ну ты будешь есть? Остынет же всё.
— Будь добра, неси сюда, я тут поем.
— А я думала, посидим, поедим, поговорим.
— Очень мысль упускать не хочется.
— Знаю я, чего тебе не хочется!
— Чего?
— На меня время тратить!
— Глупышка, ну что ты…
— И нечего мне лапшу на уши вешать. На! Ешь! А я опять с телевизором в глаза и с подушкой в обнимку куковать буду!
— Ла-а-ап…
«Так вот, где-то с середины иерархической лестницы люди могли жить в твёрдой уверенности, что основная цель идеи — это выживание. Причём выживание не просто всего человечества, всей общности, а именно их слоя. Их класса. Именно когда сложились классы, когда место в жизни можно было передавать по наследству, уже слабо обращая внимание, годен наследник для отведённой ему роли или нет, вот тогда и произошло дробление, расслоение самого понятия «выживание». Появились цивилизации в цивилизации. Ведь уклад большой обособленной группы людей, стремящихся к выживанию, и стал цивилизационным. И вот живут люди в одном городе, за одними стенами, и снаружи их защищает одна армия, а живут в разных цивилизациях. И интересы, цели и инструменты достижения этих целей у них разные. Оттого и культура разная, и приметы, и обычаи, и церемонии, и язык тоже отличаются. И оказывается, что для выживания одних можно угробить сколько угодно других. Причём не далёких врагов, а тех, кто живёт с тобой за одной стеной, на соседней улице. А так как идея может не только объединять, но и оправдывать, то себя оправдать в том, что чужая жизнь что пыль, проще простого. И статус становится главным. Самоцелью. Перегибали ли палку? Да. И не раз. Гибли цивилизациями, в академическом понимании этого термина. А чуть в стороне тихо улыбались носители той идеи, что мир наш не добр по умолчанию. Что освобождение людей от жизни…»
— Ты пойдёшь спать, в конце-то концов?!
— Да, полчасика. Пожалуйста!
— Целуй! И сюда! И сюда. Жду. И смотри у меня!
— Да. Полчаса…
«…это благо. Благо высшее. А инструментов для сокращения народонаселения намного больше, чем просто оружие, голод и болезни. Намного больше и изощрённее. Была ли у них всемирная власть? Нет. Была ли у этих тайных владык власть хотя бы над сообществом? А она не обязательна. Если не можешь пробить доспех, можно бить в уязвимые места. Ведь как избежать ответного удара? А лучше, чтобы враг тебя и не видел. И не знал о твоём существовании. Для этого можно пускать какие угодно слухи. Но это же глупость! Как можно уничтожать тех, кто тебя кормит и защищает? Если столкнутся интересы двух семей, то ни у кого не вызовет сомнений, что представитель одной семьи может навредить другой семье. Вплоть до её полного уничтожения. А кто может утверждать, что является семьёй для людей, которые живут идеей о том, что вокруг чёрный мир, нуждающийся в очищении огнём и смертью? Не следы ли их деятельности мы видим, когда находим следы неизвестных, очень древних цивилизаций, непонятно почему исчезнувших. Ведь всегда можно прийти к выводу, что они просто сделали неправильный выбор. Ведь мы все делаем выбор. Ежедневно. Ежечасно. Ежесекундно».
Ох! За полночь уже. Ещё немного.
«Представьте себе дуэль или поединок двух мастеров фехтования, да ещё на глазах у экспертов и достопочтенной публики. Там цель не только победить, но сделать это красиво! Мастерски! Эффектно! Зрелищно! Кто будет смотреть на поединок, в котором незаметным для профана движением противник будет повержен в кратчайший срок? Никто. Поэтому и плетётся танец. И ещё. Сколько этих поединков идёт по миру? Сколько групп или отдельных людей хотят одного и того же, но им важно, чтобы красивый удар нанесли именно они. Вот и противоборствуют… Человечество. Сплетение цивилизаций внешних и внутренних. Всё это проходит через огненное горнило изменения климата; вымирание и появление новых видов растений и животных; изменение ландшафта по природным причинам и под воздействием человека. И куётся ударами, ударами, ударами, видимыми и нет. Глупо убить раба сразу. Раб должен выполнить работу. Но раб должен умереть. Раб обязательно должен умереть. Поэтому убивать его будем медленно. Как кислота разъедает ткань, жизнь раба будет грызть куча мелочей, порой незаметных, как бактерии. Тут тебе и плоха я духовная пища, с плохой едой. Если её подавать с помпой, да ещё расхваливать и объявлять достижением искусства, то он будет уплетать за обе щёки и (вкусно/нет) нахваливать. Он будет мечтать об этом. Особенно если он не знает, что он раб. А закабалить легко. И человека, и группу людей, и общество. Накидать им идей. Второсортных, третьесортных. И чем больше этих идей — тем лучше. Это в бою все должны быть вместе, а надевать ошейник раба лучше на каждого в отдельности. Значит, надо делать так, чтобы люди разобщались. То, что помогало им выживать, становится современным врагом. Для кого — вот в чём вопрос. Не для людей — это точно. У волков вокруг изменился цвет шерсти, размер глаз и клыков, повадки, а вот рацион остался тот же…
Что превращает человека в раба? Мысль. Мысль, которая кажется ему его мыслью, но на самом деле она подсажена. Так умелый ботаник прививает к одному растению другое. Например, растение-паразита. Говорят, что зависть была с человеком с начала времён. Это, мол, естественное человеческое чувство, которое можно приглушить, но невозможно искоренить. Так вот, мысль о том, что зависть человеку свойственна, — привитый паразит. Понаблюдайте за стайными существами. За насекомыми, за птицами, за копытными. Они в стае, потому что так проще выживать. И они в стае с момента появления их вида. Есть там зависть? Зависть ли руководит особью, когда она, найдя еду, зовёт остальных? Она знает, что если остальные умрут с голода, то и ей не жить. А человек? Природа — лучший лакмус, лучший эталон. Сравнивая себя с нашими меньшими братьями, мы можем сделать вывод, что в нас инородного, привнесённого, чуждого человеческой природе, как бы давно это ни было нам привито. Ведь не вышли из природы, мы часть её. И никакие удобства, механизмы и гаджеты этого не отменят».
Так, надо вздремнуть, хотя бы пару часов.
— Отстань!
— Да я просто одеяло…
— Сам не спишь и мне не даёшь! Иди вон на столе своём любимом спи! Работаешь там, ешь, вот теперь и спи!
— Ну, тихо, тихо… Я тут, с краешку…
— Гад! И чтоб не храпел! Убью!
Мысль может будить лучше любого будильника. Спит. Я аккуратненько, на цыпочках.
«Как часть природы, каждый человек, каждая семья, каждая группа людей — участник большого симбиоза. Он специализирован. Знает он об этом или нет. В маленькой общине намётанный глаз опытных жителей определяет, какие у мальца таланты, в чём он хорош, и определяют его к этому делу. В крупных создаются потомственные мастеровые группы, которые бережно хранят свои секреты, не пускают к делу посторонних и… И в итоге в большинстве своём угасают, как любое закрытое сообщество. В глобальном обществе найти своё дело сложнее, чем поймать свет звезды, расположенной за миллионы световых лет. Потому что много информационного мусора. Вы же слышали такие разговоры. Человек, очень представительный, названный экспертом высшей категории по данному вопросу, весомо заявляет: «В этом году особой популярностью будут пользоваться такие профессии…» — а далее список. И народ ломится на эти факультеты. То есть происходит направление людских потоков. Потом общество получает кучу людей, вроде при дипломах, в большинстве своём без знаний и способностей к чаще всего надуманной профессии, которым нет места в этой жизни. А время, силы, средства потрачены. Когда человек, учащийся на факультете управления, осознаёт, что его учат белиберде и всё это благоглупость, за очень дорого? А когда он признаётся себе в этом? Чаще всего никогда. Люди без дела — это прекрасная трещина в и так не особо монолитном обществе. Вот представьте себе кусок гранита. Крупный, увесистый. Он должен стать частью крепостной стены, башни, дворца. Он должен быть при деле. А вот по нему пошли трещины. То ли мастер не так вырубал его из скалы, то ли скрытый дефект, а может, и специально накрутили в нём лишних дырок, по злобе или умыслу, тоже, кстати, злому. И всё, негоден в дело кусок. Раскрошится. Посыплют этой крошкой дорожки, и будут его подошвы в землю втаптывать. Хоть какую-то пользу извлечь из бросовой вещи. И цена (как же без цены в современном мире) его падает настолько же капитально, как капитально он занял бы своё место в строении. Расслоение цивилизации рушит общество не хуже непогоды. Даже несколько проволочек, металлических, по праву рождения, вынутые из веника (Ха! Ещё не хватало металлу в таком низком деле участвовать!), гнутся очень легко. Скручиваются в спираль, кольцо, во всякие загогулины. Не быть им ровными, как в венике. Не быть. А их для веника и делали, чтобы укрепить его.
Насколько можно раздробить общество? Что является его элементарными частицами, неделимыми? Думаете, человек? Одна особь Homo sapiens (ох, разумный ли…)? А вот и нет. Слышали про биполярные расстройства? Про раздвоение, разтроение, раз… личности? А привить человеку без дела любую погань психическую — проще пареной репы (кто из вас в глаза видел репу, тем паче пареную?), и для этого все инструменты имеются. А если ещё сделать это модным, то только сиди и выдумывай, как бы раздробить личность так, чтобы и личности уже не осталось… О! Есть идея! Идея всегда найдётся. В конце XIX — в первой половине ХХ веков проводили эксперименты, как стирать личность. Голод, унижение, показательные казни. И вот длинная очередь покорно стоит, ждёт своей минуты, когда бывший человек снимет одежду и станет под пулю или войдёт в газовую камеру. Без мысли о сопротивлении. Тогда масштабы были поменьше, да сейчас инструментов побольше. Да и времени. А если что мешает процессу уничтожения личности? Снести можно всё. До основ и глубже. Что там у нас? Любовь? К ближнему и между мужчиной и женщиной.
Начнём с ближнего. А это кто тут ближний? Активно подключаются привитые ранее зависть, гордыня, которые на благодатной почве глупости (о ней, родимой, чуть позже) колосятся так, что их плодами можно континенты сносить! Да ещё расслоение. Профессиональное («Ты, Каштанка, муха и супротив человека всё равно что плотник супротив столяра!»), социальное («Ты на кого рот разеваешь, сявка! Знай своё место!»), финансовые («Вы, нищеброды, что слаще морковки-то пробовали? Никогда от жизни не кайфовали, что вы понимать можете?»). Нет у тебя ближних. Нет. И семья твоя — инструмент насилия и подавления твоей (тут, главное, не засмеяться) личности!
Мужчина и женщина. Сначала назовём любовью похоть. Не захотел/возжелал, а полюбил! Сколько всего о любви написано?! Любовь всепобеждающая! И пошли похоть с гордыней урожай собирать. Семьи расколоты (мы же помним, что семья — это инструмент ущемления?), дети — сироты. Очень красиво получается. А чтоб не было грустно на первых порах, реклама о том, как нужно делать себя («Ты этого достойна!»), игрушки для взрослых («Чай, резиновый бабу чужую не приведёт и пьяный в глаз не зарядит»). А теперь о мужчинах и женщинах в целом. А нет их. Как? А вот так! Нет полов, есть гендеры. Кто не согласен, того забить ногами. Для начала в словесной форме, потом и до тела дойдёт. А гендеров этих… У меня не хватит фантазии или извращения все описать…»
— Ну и скотина же ты!
— Лап!
Хлопнувшая дверь сообщила, что время для дискуссий упущено. Телефон заявил, что абоненту вы временно не интересны. Надо было сразу бежать догонять, но куда в пижаме и тапочках… Так, позже, всё позже.
«Любые извращения, любые преступления легализуются, возносятся на пьедестал. Биполярные раздвоенцы, которые теперь не подлежат ни надзору, ни лечению, весело потребляют вещества (для духовного роста и расширения сознания, естественно) и продолжают креативить, ругаясь на курьера, который опоздал с едой на 3 минуты, и оплачивая в Сети вещи, на которые у них нет денег, а в вещах нет необходимости, кроме их трендовости. Такое у всех. У всех, кто в тренде. Штампованный индивидуализм.
Что там ещё защищает это никчёмное создание? Семья? Пинками с пляжа! Зачем тебе ограничивать себя ради кого бы то ни было? Родители? Да их судить надо за то, что не спросили, хочешь ты, чтоб тебя рожали, или нет! Вот как раз всплыла реклама адвоката, занимающегося подобными вопросами! Дети? Хватит! Надо и для себя пожить! А эти нахлебники пусть сами! И вообще, чайлдфри — самый разумный выбор! Моё тело — моё дело! Нет семьи. Нет. Помните про длинную вереницу предков, которые делали правильный выбор, которые воевали и работали, чтобы вы жили? Представляете себе их глаза? А что их глаза? Я личность (гомерический гогот за кулисами) свободная и никому ничем не обязанная.
Дружба? Помилуйте! Даже время тратить не буду, чтобы описывать, что это за дружба, когда каждый другому волк и корм.
Вера? Душа? Дух? Кроме миллиона новоиспечённых новых, в том числе «вспомненных», религий, которые будут пестовать те же люди, что и объясняющие, что никаких богов нет, ни в единственном, ни во множественном числе, вам впарят идею о том, что человек — высшее достижение природы. Но не всякий. А вот лично вы — да. А ещё сделать религией имущество. Сначала носиться с ним, как со священной коровой, а потом взять и отобрать. Сконцентрировать его в нескольких лапках, защищённых всеми возможными законами и устоями. На чужой каравай рот не разевай! Рылом не вышел. А жрецы? Они будут меряться… Нет, тем, чем вы подумали, тоже, но сначала мирскими удобствами, да ещё размером и ценностью символов жреческой принадлежности. Какая уж тут душа…
Один глупый человек, раздираемый жадностью, похотью, гордыней; терзаемый стрессом, выгоранием, биполяркой, неврастенией и прочее, имя которым легион; стоит на ветру… Скажите, в каком месте у представителя этой цивилизации будущее? Что здесь про выживание? Он вон набрал краски в рот, плюнул на лист бумаги и объявил это искусством и шедевром. Это он оставит после себя? А кому?»
Пока грел чайник, подумал, что в пустой квартире очень неуютно. Даже холодно стало. Звоню — не отвечает. Подруги тоже. Как глупо вышло… До безумия глупо. Вот эту глухоту друг к другу нам тоже привили? Или мы реально идиоты? Почему мы свято верим, что всё, что у нас есть сейчас, с нами навсегда? Как совместить дело и чувства? Особенно если захлёстывает то одно, то другое? Ну вот что мне, дураку, делать? Начать себя оправдывать или жалеть? Ай! Забыл про сигарету, обожгла пальцы. Чем там мазать надо… Я без неё не найду. Мне б её найти, а палец… Не велик ожог, пройдёт сам. Надо дописать. А то вообще получается, что и работу недоделал, и любимую потерял. Чуть не сказал, что упустил. Что она, зверёк, что ли? Каша какая-то в голове… Нет, всё же если человек в чём-то силён, то в другом он полный дурак…
«Глупость. Глупость человеческая. Глупость, стремящаяся к абсолюту. Если не брать в расчёт врождённые или приобретённые умственные слабости и расстройства, а мы их брать в расчёт не будем, ибо нет ничего глупее, чем натягивать частность, как чулок, на общее и делать далеко идущие выводы, то глупость — это заболевание, причём заразное. Если крысу отравили, она не даст другим крысам есть еду с отравой или пить отравленную воду. Не даст, пока будет иметь возможность. Остальные крысы поймут, поймут быстро, ибо это вопрос выживания. Человек, которого обманули сейчас (это важно, что именно в этот исторический период), не скажет другому, что там обман. С большой вероятностью не скажет. Вот такой извращённый коллективизм, при котором весь негатив должен быть распределён по всему сообществу. С точки зрения природы — это полный абсурд. С точки зрения Человека Разумного тоже. Так мы по-прежнему Homo sapiens? Согласно челюсти и рукам — да. Согласно поступкам — нет. Всё от преувеличенной ценности самого себя. Я так и вижу, как психологи начинают созваниваться с целью заказать если не меня, так неиздание данной статьи. Мы себя ценим, не осознавая, что мы лишь часть целого, а отрубив себя от него, мы бессмысленные песчинки. Гордыня на пальцах объяснит вам, как я не прав. Очень чётко объяснит. У неё работа такая, у гордыни, и она справляется с ней прекрасно».
Звонок.
— Алло! Что? Извините, нет. Я сказал — нет… Послушайте, вот вы слышите голос взрослого человека? Спасибо, что согласились. Так вот, как вы думаете, могу ли я отвечать за свои слова? Или вы лучше меня знаете, что мне нужно? И вам того же. До свиданья… Не дай Бог, конечно.
«Переоценка не просто своих возможностей, своих способностей и своей ценности, а своей функциональности вне общества. В роду, племени, когда папа с остальными мужчинами убивал мамонта, а мама с остальными женщинами собирала вкусные корешки и полезные вершки, у ребёнка не возникало мысли, что он может жить вне рода, вне племени. Сейчас толстый слой комфорта застилает глаза сильнее, чем дымовая завеса при общевойсковой операции. Мы по-прежнему балансируем на грани. На грани выживания. Причём чувствуем себя отдельно от других, а балансируем всем человечеством, за редким, дико-джунглевым исключением. Хотя достанется и им, когда пойдёт большая драка…
Так что же сбило у человеков иммунитет от глупости, кроме нависшей опасности смерти? Хотя и тогда дураки водились, просто они не выжили и, возможно, не оставили потомства. Падение уровня образования? Средневековый студент, при чрезвычайной редкости книг, заучивал их наизусть. Если не все, то большинство. Вы представляете оперативную память этого человека? У кого-нибудь повернётся язык назвать его более глупым, чем современный, который считает, что всю информацию можно найти в Сети, а оперативку этим забивать не нужно. А чем нужно? Планами на отдых от отдыха? Координатами дилера?
То, что образование по всему шарику упорно сползает под плинтус, не удивительно. Человек мыслящий — лишний в проекте, цель которого — горячий ветер над пустой планетой, в подземельях которой, в комфортабельных бункерах, весело деградирует вымирающая элита человечества. Элита отнюдь не интеллектуальная. Другой вопрос: почему большая масса людей с нездоровым фанатизмом вписывается в этот проект? Ведь даже если вы не признаёте гендерный фестиваль, но считаете, что другой цвет кожи, достаток или диплом делает кого-то лишним, то вы такой же участник шоу «Давайте все умрём!». Почему-то считалось, что все вместе не могут сойти с ума. Могут. И семьи, и города, и страны, и народы… Глупость не домысливать идею до конца. То, что кажется блестящим, искрящимся и актуальным, уже завтра сбросит лепестки и даст колючие, ядовитые плоды. И это будет единственной пищей. Тот, кто кричит громче всех, тот, кто говорит красивее всех, чтобы получить власть, — не собирается или не сможет выполнить обещанное. Так откуда дурман очарования? От тяги верить? У нас-то, очень недоверчивых, которые проклянут близких, подозревая их во всех грехах, но отдадут последнее мошеннику, который сыграет на гордыне, глупости и жадности, натянутых как струны в том месте, где должны быть душа, стыд и совесть. Совесть! Тоже вспомнил! Во многих языках такого слова нет. То ли давно, то ли теперь его вывели из лексикона».
Окно — великое изобретение. Оно не только пропускает естественный свет, но и позволяет взглянуть на мир, не касаясь его. Взаимодействие только взглядом. По качающимся ветвям деревьев можно прикинуть, насколько ветрено. Можно увидеть, есть ли осадки. По одежде людей можно понять, насколько холодно или жарко. Люди, вышедшие на улицу, до тебя формируют то, во что ты будешь одет, совершая свой выход. Они уже произвели разведку боем. Ты видишь женщину, которая подняла воротник плаща, сжалась, и понимаешь, что она-то в окно не смотрела или не поверила увиденному. Теперь ты плащом не воспользуешься, нужна более тёплая куртка. Так учатся на чужих ошибках. Так анализируют увиденное. Что с нами не так? А сколько у нас окон? Да их миллионы, и в каждом своё изображение. Мало знать, что 99% из них фальшивые, нужно ещё искать приметы, по которым можно найти настоящее. А ещё присутствуют окна, заколоченные снаружи. Они обязательно есть. И, скорее всего, за ними стена или экран телевизора, но они должны быть, чтобы создавать ощущение, что от тебя что-то скрывают. Ощущение, что тебе врут. И тебе врут. Конечно, врут. Да ты и сам врёшь, и окружающим и себе. Дельфин, пуская струю воды вокруг селёдки, поднимает муть со дна и дезориентирует рыбу. Он умеет так охотиться. У него мозг сравним с человеческим, а это чуть ли не главный его трюк. КПД мозга (исходя из тех сведений, которые мы имеем, а они, конечно, далеки от полных) близится к 0. Была ли у дельфинов цивилизация, а потом, во имя Чёрной Матери или ещё какого культа, кто-то решил, что пусть этот мозг работает над общением с селёдкой? Мол, этого достаточно. Чем занят наш мозг? Решает насущные проблемы, большую часть из которых сам же и создал. Если в городе нет школ, кроме школы для дураков, то почему ты там худший ученик? И почему она не берёт трубку? Всё существо отказывается воспринимать эту ситуацию всерьёз… Что во мне говорит сейчас? Оптимизм? Надежда? Глупость?
«Все утопии и антиутопии, все футуристические прогнозы по большей части говорят о диктатуре. Собственно, это единственная форма управления, которая смогла выжить. Простые формы выживают лучше сложных, потому что в случае резкого изменения окружающей ситуации им нужно менять меньше настроек. Но суть в том, что управляющая структура должна быть сложнее управляемой. Человек может поехать на лошади, а лошадь не додумается, как правильно оседлать человека. Тут как поплавок из глубины выскакивает термин «эффективность». Чем меньше затрат (сил, ресурсов) и больше результат, тем эффективнее. И это так, но только для спринтерских задач. Проще строить дом без фундамента. Дешевле, быстрее. Но вот простоит он меньше, чем капитальное строение. Дом без фундамента — времянка. И она может быть отделана золотом, завитушками в стиле барокко или рококо, но она останется времянкой. Ваши дети уже поймут, что вашим внукам там не жить. Если ни о детях, ни о внуках думать нет желания, а важен сиюминутный комфорт, причём быстро, то к чёрту этот фундамент, и на смех всех, кто с этим спорит. Диктатура, даже самая простенькая, стремится укорениться, создать династию, раз уж диктатор не может жить вечно. Чтобы обезопасить себя, надо максимально упростить управляемую структуру. Глупость, жадность, гордыня — максимально эффективные инструменты. Человек всё делает сам. Главное — поместить его в хорошую питательную среду. И совсем забывается тот факт, что диктатура — действительно хороший способ достижения цели. Но только когда есть цель. И когда люди эту цель знают, в неё верят, то упрощение системы не требуется, тут, главное, не упустить момент, когда управляемая система станет сложнее управляющего. Тогда крах. Потом можно налепить плакатов и комиксов, рассказывающих, что это неперспективный путь. Другое дело — деградация! Хотя деградацию назовут прогрессом, и формально, внешне, она будет на него похожа. Но вся беда в подмене понятий. Более комфортный салон автомобиля, электрические велосипеды и самокаты — это не прогресс, это деградация. У человека отбирают одну из его основ — способность двигаться. И этот вид деградации находит горячую поддержку в массах. Кстати, по физическим (я имею в виду физику как науку) законам. Любое тело, которому передана кинетическая энергия, стремится к покою. А человеческое тело особенно. Помните фразу «Лень — двигатель прогресса»? Вот под таким соусом подаётся регресс и деградация. Ленивое тело не способно на свершения, ленивый ум изобретает в основном более мягкие подушки. Не все изобретения, упрощающие жизнь человека, — прогресс. Всё, что упрощает самого человека, не менее вредное, чем наркотики и бетонная плита, упавшая с высоты. Руководителю лень отдавать себя делу. И дело совсем не его. Оно ему не нравится, но ему нравится статус. И он будет упрощать управляемую систему, приводя её к деградации. Да каждый из нас, не занимаясь собственным ростом в профессии, искусстве, понимании и познании мира; каждый, который не пользуется своими физическими и интеллектуальными возможностями, — укладывает камешек на могильный курган цивилизации. Суть в том, что даже аудиокниги — зло. Казалось бы, ты получаешь информацию, параллельно занимаясь другими делами, ты эффективно тратишь время, но… Ты берёшь бумажную книгу, заботливо (!) листаешь страницы и учишься беречь ресурс. Ты не просто читаешь, ты запоминаешь, как выглядят слова, чем поддерживаешь свой уровень грамотности, а он тоже нам не выдан навечно. Ты можешь в любой момент остановиться, перечитать заново или вернуться назад и прочесть, что поможет лучше понять происходящее в сюжете, или просто насладиться языком. Но… некогда. Радуйтесь, что хоть аудиокниги, а то чтение выходит из моды. «Народ это не хавает», «это слишком сложно», «нам бы что подоступнее»… Мы ж не свиньи, чтобы хавать? Или уже пройден Рубикон.
Так есть ли она, эта закулиса? Эти враги рода человеческого? Есть. Всесильны ли они? Нет. Едины ли они? Тоже нет. А это и не нужно. В каждом из нас привито достаточно ростков. Уже не нужно брать на копьё города и страны, чтобы получить рабов. Сами придут. Подготовленные, забитые правильными татуировками, с трендовыми гаджетами, креативящими видосики и коллаборационирующие почём зря. С другой стороны, взрослая медуза совсем не имеет мозга, и ничего. Плавает себе такая прозрачная… Некоторые из них очень красивы, некоторые ядовиты. И выживают уже миллиарды лет…
Скажите, а вы точно хотите, чтобы на ваших плечах стояли бесчисленные поколения и создавали будущее? А что вы для этого сделали?»
Всё? Тема не исчерпана. Не раскрыта. Это и не точка в конце, а начало многоточия, но нельзя говорить бесконечно. Даже о спасении людей в целом и каждого в отдельности… Сохранить. Почта. Адрес. Отправить. Михаил обещал, что по получении статьи рассмотрят её вне очереди. Обещал лучших редакторов… И начинается самое невыносимое время — ожидание…
Где мне её искать, если все подруги заняли круговую оборону? Не верь после этого в женскую дружбу. Хотя… Общая цель объединит и женщин одного возраста и одного уровня внешности, т.е. конкуренток по умолчанию. Но какая конкуренция, когда мужик — козёл?
Даже не заметил, как заснул. Снился день рождения Великой Матери. В Стоунхендже кроме самой Венеры Каменного Века присутствовали скульптуры более молодых богинь. Произносились здравицы, звучали тосты, славился матриархат, в самом чёрном его изводе. Подавался огромный торт в виде пирамиды Хуфу, весь усеянный чёрными свечками, под которыми угадывалась надпись кремом: «Все мужики — козлы!». Когда Венере Каменного Века подали огромный хопеш и она начала нарезать куски гостям, из разрезов потекла чёрная вязкая жидкость. Я даже ойкнул, ощутив острую боль в паховой области. Тут все замолчали, повернулись ко мне. Даже безголово-безрукая Венера Милосская… А взгляд её несуществующих глаз ощущался ожогом на лбу. Не меньше третьей степени… Проснулся в поту. Телефон. Звонков не было. Почта. О! Ответ от Михаила.
Михаил, или «просто Миша», как он говорил всем новым сотрудникам, не делая различия между мужчинами и женщинами, ибо этакий лёгкий флёр би был в тренде, считал себя руководителем новой формации. Был со всеми панибратски-хамоват. Работать он не любил, а я подозреваю, что и не умел, а вот руководить — очень! Хотя больше совещаний, планёрок и летучек ценил корпоративы, которые считал тимбилдингом и проводил регулярно. За что был ценим сотрудниками. В любую погоду был одет в жилет и клетчатый пиджак. Носил бабочку, сознавая, что она ему не идёт, но считал её отличительным знаком служителей искусства, так что относился к ней трепетно. Так, что же мне написал сей повелитель полиграфии?
«Матвейчик! Я тебя очень уважаю и даже где-то люблю, но ты мне больше такую графоманско-конспирологическую хрень, в духе Сократа-обвинителя, не присылай. У меня от такого аппетит падает, потом фиг вернёшь. Давай что-нибудь по юмору, чтобы обязательно с котиками. У тебя художница знакомая есть, вот пусть иллюстрации нарисует. Любовную линию, с неоднозначным хэппи-эндом. Ярко, ёмко, сочно. Как ты умеешь. Жду!»
Я сел на пол, опёрся о стену, закрыл глаза. Наверное, сейчас я должен был хотеть АК-74 с десятком запасных обойм, но я хотел, чтобы она вернулась. Или хотя бы позвонила. Да пусть хоть трубку снимет. Я встал, сел за стол и начал писать стихи. О ней. Для неё.