Ломтик помады и крестик на крестце с ямочками

Ночь спотыкается в темноте
от усталости и пьяни, падает на кровать,
подножку ей подставило
уходящее понимание как с первым сильным дождем понимать
вымоченное в скипидаре и обернутое простынями лето
с залепленной ранкой из собранной по углам паутины.
Целительное свойство тропической картины.
В этой комнате управляют разумом рассыпанные по плечам волосы и медкомиссия
уже послала молитву о ниспослании дождя,
волосы прилипают к соскам, улыбка стерта и шизик
из соседнего окна принимается наблюдать
как я достаю из коробки красные лакированные туфли на высоких каблуках, в сюрпризе
ничего сюрпризного,
я предупреждаю тебя о каждом своем экспромте.
Руки ласково и деликатно поднимают трубку:
– Алле, совершеннее вокальной техники
нагнись, подтяни чулок, проведи ладошками по стрелкам,
откуси помады ломтик,
намажь аккуратно губы,
все, что белобрысее белесых ресниц заснеженной зимы собери в хвостик.
Кокетливо улыбнись.
Повернись, пройдись,
расскажи о зрачках черных в голубых радужках сигнальном росте.
– Алле, раздвинь стену, исчезни со мной в потрясающем пейзаже
уступающему место арбитражному
суду, преимущество документации в том, что из памяти ничего не стирается,
суд живых над живыми, в процессе будь немного построже, гудки затяжные…
Волосы седые с ледышками в моих руках совсем ледяные.
Морщины возрастные в контрасте с твоей упругой грудью такие красивые.
Кисел лимон,
в стриптизе элизия – отключка,
язык скользит по стеклу окна,
коридор между нашими зданиями идет над пространством, не имеющим дна,
бесконечным шлейфом…
Ты разжимаешь челюсти, вставляешь сигарету,
расстегиваешь ширинку и наступает лето.
Плоский живот, упругая попка, подростковая,
вся твоя, слова – ничьи, а она твоя, частично прикрывают волосы соски,
на крестце алмазный крестик, она изгибается в пояснице.
Луны облаком захлестан мысик
и в тропиках касаются растений тени не обыкновения.