Ненависть

   Она пришла ко мне среди ночи вся в слезах… Трезвая. Это было странно. Причём странно по отдельности - и тот факт, что пришла, и тот факт, что ко мне… Ну, а то, что трезвая, так и вообще казалось чем-то немыслимым.

Мы с ней с самого детства жили в одном дворе и когда – то даже учились в одном классе, но вот общения между нами не было потому, что были слишком разными… Казалось, наши миры между собой никогда не смогут соприкоснуться.

Слишком разные…

Она с самого детства любила привлекать к себе всеобщее внимание. Ей было неважно, чем именно. Всё у неё выходило как-то нарочито гротескно и вызывающе. Я недолюбливала её. Все недолюбливали её.

Ещё в школе в младших классах она старательно отличала себя ото всех остальных девочек. Мы ходили в школу с аккуратно заплетёнными косичками, красиво завязанными бантиками. Она же словно назло всем нам и учителям, требующим опрятности во внешнем виде, заодно, ходила с распущенными волосами.

Первая среди ровесниц начала носить каблуки и мини юбки, первая стала пользоваться косметикой… Я помню она очень любила яркие румяна и зачем-то тональный крем. Зачем в столь юном возрасте тональный крем? Конечно же для того, чтобы поразить своих сверстниц своей непохожестью на нас. Своей взрослостью.
 
Одежда… Её одежде мы и завидовали, и осуждали её… Она всегда была в              чём-то ярком, броском, в чём-то, что явно не соответствовало её годам и она прекрасно понимала это, но почему-то никогда не смущалась неприкрытой неприязни окружающих, а, высоко подняв подбородок, с вызовом проходила мимо.

Никто из осуждающих ровесников не решался сделать ей замечание. А вот учителя… Соседи… Те решались и делали, да толку то…

Ей было всё равно и ничего менять она явно не собиралась, а на замечания не реагировала вовсе никак, хотя и делала вид, что слушает.

И мы осуждали её. Откровенно не любили и часто говорили между собой о том, какая же она странная. Едкими взглядами в спину подчеркивали своё отношение к ней. Понимающе переглядывались и якобы сокрушенно вздыхали.

А она, словно не замечая этого, порхала, как разноцветная бабочка, на своих каблуках, улыбалась непонятно чему напомаженным ртом и слишком громко смеялась. Слишком громко… Слишком вызывающе…

Конечно же у неё, у самой первой из нас, появилась любовь. И естественно, это был самый страшный бандит на всю округу. Он был старше нас аж на целых два года и никто из сверстников старался с ним не связываться.

Всем было известно, что он водится со взрослыми парнями из дурной компании и уже имеет серьёзные проблемы с законом.

Надо сказать, что она вообще больше любила общество мальчиков, а не девочек. С нами, видимо, было не так весело… Да мы бы её и не приняли в свой круг.
 
А вот с мальчиками… С мальчиками можно было курить в подворотнях, сидеть на корточках в мини юбке и туфлях на каблуках и даже попивать тайком пиво.

Уже с тех пор запах перегара стал неотъемлемой частью её образа.

Мы становились старше. Школа закончилась, и, как ни странно, живя в одном дворе, мы с нею совсем перестали видеться.

Я училась в институте, занималась спортом и редко поздними вечерами бывала на улице.

А она бывала. Как правило, в темноте к подъезду подъезжала машина и она, выходя из неё, вела себя как обычно… Громко. Через открытое окно моей спальни слышался её пьяный смех. Иногда он сопровождался сочной нецензурной бранью, иногда открытым беззастенчивым флиртом…
 
Соседки поговаривали, что привозят её разные мужчины, на разных машинах… Говорили, что она стала проституткой… Говорили, говорили…

Позже, я вышла замуж за хорошего приличного парня и уехала из родительской квартиры на несколько лет, вовсе потеряв её из виду.

Время шло. Я жила как все. Спокойно, размеренно, тихо… Но иногда, всё-таки, вспоминала её и не в самом лучшем свете.

Пришла пора и у меня родились дочери-близняшки, а самый первый страх, который я испытала, взглянув на них, это:

- А вдруг они вырастут такими, как она?

А следом пришёл вопрос, да почему же собственно я столько лет думаю о ней, продолжая тихо, где-то в закоулках собственной души, нести камень неприятия к той, кто никогда ни единого раза не причинил мне вреда?

Ведь она действительно не сделала ничего такого, за что я могла бы её ненавидеть. И тут меня осенило… Я ненавидела её. Ненавидела?! За что?
Она была гадкая! Вечно растрёпанная и так безвкусно одетая… В постоянно размазавшихся по лицу румянах вперемешку с не в тон подобранным тональным кремом…

О, как яростно я ненавидела её мини юбки и каблуки… Особенно мне помнились вульгарнейшие чёрные лакированные туфли на небольшой платформе и высоченных каблуках… Как же они мне нравились… Как же я их хотела…

Я. Хотела. Эти. Туфли.

Я завидовала ей.

Я хотела носить мини и красить лицо. Я завидовала ей! О, конечно же, не такое короткое мини и не такой яркий макияж…

Я. Ей. Завидовала.

Чему?! Разве мне хотелось такой жизни, как у неё? Разве мне хотелось всех этих ночных блужданий в неизвестности и возвращений домой под утро? Разве мне хотелось, стойкого запаха перегара, вместо парфюма?

Разве. Мне. Этого. Хотелось?

Нет.

Скорее, мне просто хотелось иметь смелость громко смеяться и жить по своим собственным правилам. Носить то, что хочется и не считаться с чужим мнением… Не слушать того, что говорят соседки и не бояться злобных взглядов в спину…

А вдруг эта смелость выдаётся только вместе с перегаром, где - то в чужих машинах по ночам? Я никогда этого не узнаю. У меня не хватит сил, узнать это…

Как же сильно я завидовала её свободе… Как же сильно ненавидела за высоко поднятый подбородок даже тогда, когда ноги отказывались нести этот самый подбородок домой.

А этой ночью... Она пришла ко мне вся в слезах. Трезвая.

Я со школьных лет её трезвой не помню… Мы долго смотрели друг на друга. Плескалось в её глазах что-то такое, от чего хотелось плакать.

Я молча рукой пригласила её войти, и она переступила мой порог. Войдя, она неловко прижалась к косяку спиной и осела на корточки. Прямо у двери.

- Я работаю тут неподалеку. Видела, что ты здесь живёшь. Выслушай меня…
Она говорила глухо, глядя в пол.

На звуки её голоса из комнаты вышел мой муж.

-У нас гостья? Милая, что же ты держишь её у порога? Я пойду чай поставлю, проходите на кухню, только, пожалуйста потише, девочки спят…

Вопросительно глянув мне в глаза, прошёл на кухню и стало слышно, как он накрывает на стол.

Она не поднимала глаз и всё так же сидела на корточках.

- Ишь ты… Девочки спят… Знаешь, мои родители пили. Им не было до меня никакого дела. Наверное, если бы меня не стало, они бы это не сразу и заметили, а потом, когда спохватились бы, это стало б ещё одним поводом для попойки…

Я всегда была предоставлена сама себе. Делала, что хотела. Справлялась, как могла…

Улица была мне домом потому, что возвращаться к ним мне совсем не хотелось. Я не выносила вечных скандалов и драк. Когда была поменьше, их скандалы пугали меня. Но приходит время, когда устаёшь бояться. Вот и я устала.

Устала бояться, устала быть битой… Устала замазывать синяки тонаком и румянами. Я их у матери тащила… Ох и влетало же мне тогда… Проще было уйти на улицу. Проще и безопаснее.

Сбегая и бродя ночами между домов, я заглядывала в светящиеся окна первых этажей и видела, как чьи-то родители укладывают своих детей спать, чьи-то, делают уроки со своими чадами… Иногда видела, как матери сидят над кроватями своих заболевших отпрысков и читают им книжки на ночь, а отцы бегают по дому с градусниками…

Я не смогла промолчать и перебила её:

- Так ты следила за мной? – Мне просто не верилось своим ушам. В груди разрастался какой-то непонятный страх. Она что, ненормальная? Следить за тем, как живут другие?

- Не за тобой. – Её голос был ровным и спокойным. – За всеми вами. За всеми, у кого была тёплая постель, любящие родители, благополучные семьи. Не за тобой. Я не особо различала вас. Да мне собственно до вас и дела – то не было. Всё, что я хотела знать, так это почему, всего этого нет у меня?

Вам покупали красивые, нарядные платья и блузки, а я донашивала обноски за своей матерью и её сестрами. Вам покупали удобные туфельки и кроссовки, а я с детства носила «копыта», которые мне приносила сестра матери и только те, которые не смогла продать.

Вам заплетали косички… У меня не получалось заплести волосы самой. Врождённая травма позвоночника мешает поднимать руки. А больше никто об этом и не заботился. Больше никому это было не нужно…

А ваши бантики… Как же я мечтала о них… Вы казались мне непостижимо прекрасными принцессами… Мамины дочки… Папины дочки…

Я завидовала вам. Мне было непонятно, чем же я хуже вас… Кто решил, что я достойна такой жизни? Когда это было решено? За что я наказана?

Она, тяжело вздохнув, замолчала.

Я не могла усвоить всего услышанного. Так и стояла перед ней. Что я могла сказать? Разве были у меня ответы на её вопросы? У меня не было ответов даже на мои.

Прерывая паузу, она подняла на меня измученный взгляд:

- Я вот почему пришла. Ты всегда была добра ко мне. Никогда не обижала… Может быть тебе известен ответ? Может быть ты знаешь, за что со мной так?

Глотая комок, застрявший в горле и пытаясь выровнять в одночасье сбившееся дыхание, я пыталась заговорить…

- Я… Я… Не знаю… - мысли разбегались, а слова никак не могли сорваться с языка. Они просто вытесняли друг друга, путаясь, переплетаясь, коверкая смыслы.
(Ты всегда была добра ко мне) … Эти слова разрывали мою грудь миллиардом калёных щипцов… (Никогда не обижала) … (Ты всегда была добра ко мне) … Мне хотелось кричать.

Она поднялась на ноги.

- Прости, зря я пришла.

Уже выходя за порог, она, встав в пол оборота к двери и глядя куда-то сквозь стены, произнесла:

- Научи своих девчонок быть счастливыми.

С тем и ушла в ночь.

А я…

Я так и стояла в дверном проёме, глядя вслед той, которую ненавидела, той, которой завидовала, той, о которой никогда ничего не знала…

На площадке горел свет, но я стояла в кромешной темноте. Темноте, сковавшей меня осознанием собственной жестокости и несправедливости по отношению к женщине, которая никогда не причинила мне ни зла, ни боли…

Мой супруг вышел из кухни, чтобы пригласить нас к столу, а я, вдруг поняв, насколько же мне повезло, уткнулась в его плечо и разрыдалась, как дитя.

Она… Сегодня она подарила мне счастье, которым, впрочем, я владела всю свою жизнь, даже не подозревая о том.

P.S. История вымышленная и ко мне лично не имеет никакого отношения.