девчонка путалась в папашах

холодный виски жжёт рассудок, на кухне битая посуда.
в прихожей тапки сорок пятого, девчонка в спальне тихо пряталась.
пальто на крюк, рука у стенки, у дочери тряслись коленки.
тяжёлый день. совсем не выдался. девчонка очень рано выросла.

тринадцать — возраст без морщин, но у неё, переборщив,
и седина сквозь русый тонкий мелькала часто в жизнь ребёнка.
глаза оттенком серых окон, осталось жить ей знать бы сколько.
следы на теле мерзких старых гуляли скрипом на диване.

мамаше всё равно подавно, её лишили детства рано.
она назло решила дочери, заняв ей раннее место в очереди
за шаткой психикой в поломке, из мести за дитё в пелёнках.
узи твердили — мальчик будет, когда смирилась с этим, будто,

когда не выдалось с убийством в который раз нарочным выстрелом.
а тут на грудь в халатах белых кладут ребёнка с женским телом.
у мамы всё внутри на части, не о таком мечтая счастье.
от нелюбви тупых родителей нельзя детей нормальных вылупить.

девчонка ведь не виновата, что в голове у мамы вата,
что первым словом было "папа", что маму кроет, как когда-то.
что в батю выдалась характером, не приняла черты от матери.
и слава Богу, что так вышло, что крови мамы и не слышно.

мамаша съела клок обиды, что с каждым годом больше видно.
папаша жил на две семьи, ушёл к другой с утратой сил,
он исчерпал терпенье матерью, что маты вечно крыла скатертью.
мамаша в дом мужчин водила, а после просто уходила.

девчонка путалась в папашах, на утро Коля, — ночью Саша.
в её ногах нетрезвый отчим, девчонка молится: "наш Отче..",
мамаша лечит горло водкой и крутит задницей на койке.
а дочь закончила три класса, быть кем-то в жизни — нет баланса.

ни на ногах, ни на кредитке: пропито отчимом до нитки.
девчонка ходит в куртке в дырку, зато родители с бутылкой.
не повезло девчонке этой ходить голодной, не одетой.
стих вышел грубым и не вылизанным, что мать присядет за не высказанное.