Беседа с М. Монтенем в день его рождения

 Сегодня,  28 02 25г,  исполнилось 492 года со дня рождения великого французского гуманиста, мыслителя, писателя и просветителя, автора знаменитых «Опытов», Мишеля  Монтеня.
Вот что пишет о нем другой известный француз, философ и писатель, Л. Вовенарг:
 
«Монтеня отличают сила, непринужденность, смелость мысли; он сочетает неисчерпаемое воображение с неодолимой жаждой размышлять. Его произведения восхищают самобытностью, обычной приметой глубокой души; он получил в дар от природы острый и меткий ум, который присущ людям, опережающим век».

 Желая отметить этот знаменательный день, наш друг, независимый журналист
 М. Михайлов мысленно вступил с М. Монтенем в воображаемую беседу.

«О НЕУСТОЙЧИВОСТИ НАШИХ ПОСТУПКОВ»
               
                «Вчера ещё в глаза глядел,
               
                А нынче — всё косится в сторону!»
               
                М. Цветаева

М.  – Уважаемый Учитель, наверное, редкий человек в течение жизни не сталкивается  с человеческим непостоянством: с внезапным изменением поведения друзей, родных, сотрудников и даже тех, от кого менее всего этого ждешь – любимых, и, казалось бы, любящих людей. Иногда это постепенное охлаждение, иногда – внезапный разрыв, иногда – измена и предательство. Порой трудно понять причины, особенно при внешнем отсутствии повода. Кто-то с этим без труда справляется, легко находя замену, кого-то такое поведение больно ранит и даже подрывает веру в людей. Недаром выдающийся суфий ХХ века, поэт и композитор, Инаят Хан говорил: «В том, что человек кому-то доверяет, есть что-то хорошее для него самого. И обмануть это доверие – значит уничтожить в нем нечто божественное».
Вы, так хорошо понимающий жизнь и людей, вероятно, можете объяснить такую человеческую неустойчивость в отношениях?

М. М. – Величайшая трудность для тех, кто занимается изучением человеческих поступков, состоит в том, чтобы примирить их между собой и дать им единое объяснение, ибо обычно наши действия так резко противоречат друг другу, что кажется невероятным, чтобы они исходили из одного и того же источника.

М.  – То есть понять поведение ближних представляется Вам невозможным?

М. М. – Мне кажется странным, когда разумные люди пытаются иногда мерить все человеческие поступки одним аршином, между тем как непостоянство представляется мне самым обычным и явным недостатком нашей природы.

М.  – Но мы живем среди людей, и приходится как-то пытаться понять, чего можно от них ожидать.

М. М. – Есть некоторое основание составлять себе суждение о человеке по наиболее обычным для него чертам поведения в жизни; но, принимая во внимание естественное непостоянство наших обычаев и взглядов, мне часто казалось, что напрасно даже лучшие авторы упорствуют, стараясь представить нас постоянными и устойчивыми. Они создают некий обобщенный образ и, исходя затем из него, подгоняют под него и истолковывают все поступки данного лица, а когда его поступки не укладываются в эти рамки, они отмечают все отступления от них.

М. – Как же все-таки научится не ошибаться в людях?

М. М. – Мне труднее всего представить себе в людях постоянство и легче всего – непостоянство. Чаще всего окажется прав в своих суждениях тот, кто вникнет во все детали и разберет один за другим каждый поступок.

М.  – Вероятно, такой подход самый верный, но, согласитесь, в отношениях с людьми мы скорее эмоциональны, чем рассудительны. Когда кто-то нам симпатичен, мы не предполагаем в нем даже недостатков, не говоря уже о пороках.

М. М. – Я давно убедился, что порок есть не что иное, как нарушение порядка и отсутствие меры, и, следовательно, исключает постоянство. Передают, будто Демосфен говорил, что "началом всякой добродетели является взвешивание и размышление, а конечной целью и увенчанием ее – постоянство". Если бы мы выбирали определенный путь по зрелом размышлении, то мы выбрали бы наилучший, но никто не думает об этом.

М. – Действительно, с точки зрения Демосфена, чаще всего добродетели нам чужды.

М. М. – Мы обычно следуем за нашими склонностями направо и налево, вверх и вниз, туда, куда влечет нас вихрь случайностей. Мы думаем о том, чего мы хотим, лишь в тот момент, когда мы этого хотим, и меняемся, как то животное, которое принимает окраску тех мест, где оно обитает. Мы отвергаем только что принятое решение, потом опять возвращаемся к оставленному пути; это какое-то непрерывное колебание и непостоянство.

М.  – Да, наш путь нельзя назвать прямым, скорее это походка пьяного.

М. М. – Мы не идем – нас несет, подобно предметам, подхваченным течением реки, – то плавно, то стремительно, в зависимости от того, спокойна она или бурлива. Каждый день нам на ум приходит нечто новое, и наши настроения меняются вместе с течением времени.

М.  – Что заставляет нас вести себя столь безрассудно и безответственно?

М. М. – Мы колеблемся между различными планами: в наших желаниях никогда нет постоянства, нет свободы, нет ничего безусловного. В жизни того, кто предписал бы себе и установил бы для себя в душе определенные законы и определенное поведение, должно было бы наблюдаться единство нравов, порядок и неукоснительное подчинение одних вещей другим.

М.  – Казалось бы, таких людей немало: у них есть внутренний стержень и свои четкие представления о добре и зле, но в обыденной жизни эти установки не всегда срабатывают под влиянием слишком многих факторов, действующих одновременно и заставляющих поступать в соответствии с данными обстоятельствами, причем человек вовсе не считает, что поступается принципами – просто иначе действовать было нельзя.

М. М. – Эта наблюдающаяся у нас изменчивость и противоречивость, эта зыбкость побудила одних мыслителей предположить, что в нас живут две души, а других что в нас заключены две силы, из которых каждая влечет нас в свою сторону: одна – к добру, другая – ко злу, ибо резкий переход от одной крайности к другой не может быть объяснен иначе.

М.  – А может быть, в нас не две силы, а гораздо больше, и каждая тянет в свою сторону в зависимости от случайных обстоятельств?

М. М. – Однако не только случайности заставляют меня изменяться по своей прихоти, но и я сам, кроме того, меняюсь по присущей мне внутренней неустойчивости, и кто присмотрится к себе внимательно, может сразу же убедиться, что он не бывает дважды в одном и том же состоянии.

М.  – Что Вы имеете в виду? Неужели Вы действительно так думаете?

М. М. – Я придаю своей душе то один облик, то другой, в зависимости от того, в какую сторону я ее обращаю. Если я говорю о себе по-разному, то лишь потому, что смотрю на себя с разных точек зрения. Тут словно бы чередуются все заключенные во мне противоположные начала. В зависимости от того, как я смотрю на себя, я нахожу в себе и стыдливость, и наглость; и целомудрие, и распутство; и болтливость, и молчаливость; и трудолюбие, и изнеженность; и изобретательность, и тупость; и угрюмость, и добродушие; и лживость, и правдивость; и ученость, и невежество; и щедрость, и скупость, и расточительность. Все это в той или иной степени я в себе нахожу в зависимости от угла зрения, под которым смотрю.

М.  – Недаром один из персонажей Ф. Достоевского говорил: «широк человек, слишком даже широк, я бы сузил». Действительно, не только «чужая душа – потемки», но и своя собственная.

М. М. – Мы все лишены цельности и скроены из отдельных клочков, каждый из которых в каждый данный момент играет свою роль. Настолько многообразно и пестро наше внутреннее строение, что в разные моменты мы не меньше отличаемся от себя самих, чем от других.

М.  – Вспоминая некоторые жизненные ситуации и свою реакцию на них, которую я сейчас не могу даже понять, полагаю, Вы правы.

М. М. – Вот почему, чтобы судить о человеке, надо долго и внимательно следить за ним: если постоянство ему несвойственно, предоставьте его самому себе – он будет плыть по воле волн, как гласит поговорка.

М.  – Как говорится, «ветер ему в паруса». Но куда он может приплыть – ведь можно попасть в шторм или налететь на скалы и разбиться?

М. М. – Нет попутного ветра для того, кто не знает, в какую гавань он хочет приплыть.

М.  – Конечно, есть очень целеустремленные люди, чуть ли не с пеленок идущие по пути своего призвания, имеющие талант и упорство в достижении главной цели жизни – максимальной самореализации. Но люди обыкновенные живут в тесных рамках своего круга забот и обязанностей, которые, как правило, не они выбирали, «так сложилось». Как писал А. Блок, «Нас всех подстерегает случай».

М. М. – Неудивительно, говорит один древний автор, что случай имеет над нами такую огромную власть: ведь то, что мы живем, – тоже случайность. Тот, кто не поставил себе в жизни определенной цели, не может наметить себе и отдельных действий. Тот, кто не имеет представления о целом, не может распределить и частей.

М.  – Конечно, это бесспорно, но все-таки хотелось бы понимать, чего нам ожидать от людей, с которыми нас сводит судьба.

М. М. – Не дело зрелого разума судить о нас поверхностно лишь по нашим доступным обозрению поступкам. Следует поискать внутри нас, проникнув до самых глубин, и установить, от каких толчков исходит движение; однако, принимая во внимание, что это дело сложное и рискованное, я хотел бы, чтобы как можно меньше людей занимались этим.

На этом разумном пожелании закончилась беседа с нашим замечательным собеседником.

 Однако, поскольку человеческая непредсказуемость в поведении во все времена волновала многих мыслящих людей, наш неугомонный друг М. Михайлов захотел выяснить мнение различных известных авторов по этому вопросу. Вот его подборка:

«Единственное, что нам доподлинно известно о человеческой натуре, -- это что она меняется. Изменчивость – единственное предсказуемое её свойство».
Оскар Уайльд

«Человек – парадокс во плоти, связка противоречий».
Чарльз Калеб Колтон

«В мире нет ничего более постоянного, чем непостоянство».
Джонатан Свифт

«Но на свете нет ничего долговременного, а потому и радость в следующую минуту за первою уже не так жива; в третью минуту она становится еще слабее и наконец незаметно сливается с обыкновенным положением души, как на воде круг, рожденный падением камешка, наконец сливается с гладкою поверхностью».
 Николай Гоголь

«Иные люди до такой степени непостоянны, что сидя одобряют одно, а стоя – другое».
Томас Мор

«Мы ищем какого-нибудь постоянства: человека, философию, чувство, состояние, историю о себе или даже духовную сущность – чтобы держаться этого. Но мимолётная природа, присущая любому переживанию, гарантирует, что всё, за что мы хватаемся, рано или поздно утечёт сквозь пальцы, включая наши попытки перестать хвататься. До тех пор, пока мы не распознаем, что непостоянство на самом деле является нашим дорогим другом и что эта хрупкость есть то, что делает жизнь такой красивой, а этот, казалось бы, самый обычный день – с пробуждением, с мытьём, с дыханием, с радостями и даже с болью — это тот самый дорогой друг, которого мы так ждали».
Джефф Фостер