Интуиция и интеллект

Писать стишок или прозу стало, наконец, в удовольствие. Так и тянет «к станку». А излагать задуманное, как советовал Рабле, лучше всего смеясь, и тогда это времяпрепровождение будет еще и для здоровья полезно, и не утомительно.

Мы с Ильёй были антиподами, примерно также, как Иуда Искариот, как он был представлен Леонидом Андреевым, в его повести, а я, не подумайте плохого, не Христос, что вы, что вы.  Я – это я, и сравнивать себя с кем-то из литературных героев не хочу, но что мы были антиподами, это – точно. Да и похож он был внешне и характером, да всем, что мы замечаем в человеке, на этого исторического персонажа. И это было не только мое мнение. Если бы какой-нибудь режиссер, даже привередливый, искал бы актера на роль Иуды, то он бы без всяких сомнений, выбрал бы Илюху.

Мы были коллеги. Работали в одной лаборатории и относились друг к другу с симпатией и большим уважением, как казалось мне, и наверное потому, что были антиподами. Так часто случается в жизни, как я заметил. К тому же, мы были одногодки, и в то время, прямо таки горели одним общим увлечением яхтенным спортом, и в большей мере, крейсерскими гонками, хотя мне  и «Солинг» очень нравился, и немного погонялся на ней.. «Солинг» – это килевая гоночная яхта бывшего олимпийского класса, с парусным вооружением – шлюп, и со спинакером.

У Ильи любимой посудиной была легендарная «шестёрка» – «Л-6»  – отечественная  морская крейсерско-гоночная килевая яхта, на которой он ходил матросом по Финскому Заливу, будучи членом Ленинградского яхт-клуба. Об этом советском национальном «двенадцатиметровике» он мог рассказывать при любом удобном случае, когда речь заходила о крейсерских яхтах, а я охлаждал его пыл, говоря, что «шестёрка» в океана не выдержит, развалится, и приводил примеры «двенадцатиметровиков» постройки зарубежных верфей, для океанских гонок, которые, действительно, были на порядок лучше, чем  «Л-6», и в конструкции, и в оснащении. И он соглашался, а мы оба мечтали выйти в океан на такой посудине, понимая, что это невыполнимая мечта.

А антиподами мы были потому, что я в большей степени «интуит», а он во всём «рацио», вышколенный логик, никогда не позволявший себе выходить за рамки правил и инструкций, которые были заучены им наизусть. А я позволял себе, и частенько, выходить за рамки этих ограничений, полагаясь на свою интуицию, и действовал всегда в этих случаях по наитию, которому доверял больше, чем инструкциям. Т.е. у него в чистом виде логика и сознание, а у меня склонность к интуитивным решениям, которые часто верховенствовали над моими логикой и сознанием. И именно это, часто раздражало Илью, не в лаборатории, где у нас были разные темы, а на воде, на нашей лодке, например, при работе с парусами. Я позволял себе не полностью приводиться к ветру при замене стакселя, или постановке спинакера, а он всегда четко по инструкции, и ни шага в сторону. И меня это раздражало.

Моя интуиция, которая диктовала мне мои действия и такое поведение, появилась не ровном месте. У меня по сравнению с ним опыт общения с Водой, с любой – морской, речной, озерной, был на порядок больше, и к тому времени, а нам было уже по тридцатнику,  и чувство Воды было у меня на пике. Это, как оптимальная спортивная форма, которую набираешь довольно продолжительное время. А он этого не понимал. Он считал это небрежностью, или даже недопустимыми нарушениями правил.

Я тогда мог управлять яхтой так, на встречных курсах и крутой волне, что лодка не била волну, а обманывала её, когда та уже намеривалась врезаться в неё, и сотрясти всё судно все своей мощью. А это дорогого стоит. Ты этим сохраняешь скорость, и бережёшь корпус от разрушающих ударов волны. У него же так никогда не получалось. В его вахты, когда он работал на румпеле он бил нашу посудину о волну так, что я немог даже вздремнуть после своей вахты, и костерил его скрепя зубами, и жалел нашу лодочку.

У нас, у обоих к тому времени уже давно были корочки рулевых, с правами выхода в море.
Подходило время трехсот мильной гонки с гандикапом по Амурскому заливу, в которой очень хотел принять участие наш шеф, на нашей «Кристине», тоже большой любитель яхт и яхт-спорта. Ему очень хотелось выиграть эту гонку. Мы с Ильёй подготовили нашу лодочку к гонку, доведя до идеального состояния. Отскоблили всю подводную часть, покрыли спец краской для торпед подводных лодок, которую раздобыли окольными путями. Кроме покраски корпуса мы даже обновили лаковые покрытия всего кокпиты, проверили и смазали весь такелаж, и все комплекты парусов тоже привели в почти идеальное состояние. Больший объём работ лёг на меня. Илюха был раз в два меньше меня и по весу, и по мышечной рабочей массе.

В гонку были приглашены все «крейсера» «Владика», которые были в ту навигацию на плаву. Наступил самый, для нас с Илюхой, волнительный момент – формирование команда на «Кристину». Это право мы отдали шефу. Он оттягивал принятие решение, и только за день до гонки сообщил нам, что рулевыми пойдут Илья и ешё один мужик из его отдела – Виктор 

Это меня очень сильно обидело, тем более, что лодку готовил к гонке в основном я. Но против лома нет .приёма. Шеф предложил идти мне в гонку на свободном и без команды польском «пластмассовом» полу тонике, на котором я выходил пару раз в залив. Он выбрал «логику и сознание» Ильи, и его безупречное знание инструкций и правил. Мои «интуиция, наитие и знания Воды», ну и конечно «сознание и логика», которыми я тоже обладал, его, видимо напрягали  моей вольностью в принятии решений.   

Нужно было срочно найти второго рулевого и все гоночные документы оформить. Рулевого нашли быстро. Это Был Анатолий, к.б.н. из другого института, и яхтсмен с небольшим опытом, как он о себе говорил. Очень отдаленно он напоминал Карлсона, который живет на крыше, но пропеллера, который помог бы нам в гонке, у него.не было. Зато он был весёлый крепкий мужчина в рассвете сил, и мне с ним повезло    

Я поклялся, что мы с Анатолием «сделаем» Шефа, Илюху и Виктора на этом польском полутоннике, хотя его никто не готовил, так, как была готова «Кристина». Утром до старта мы сделали всё, что смогли с нашей гоночной посудиной, и нас очень порадовало, что все паруса были почти новые.

Гонка была замечательная. Мы раза четыре штилели, и всякий раз, скребли ногтями нок мачты, при этом посвистывали, чтобы позвать ветер; этому приёму научил нас Илья, чем и завоевал доверия к нему шефа, а вокруг нас в почти зеркальной воде плавали сотни, а может и тысячи медуз и крупных,  и только что родившихся. Им то не было жарко. Паруса висели и ждали ветра вместе с нами. Однако, штили были недолгими, и только в полуденные часы. Была ночевка в каменистой бухте для всех участников. Где то есть фотография, где мы готовим ужин на костре.  Это стоянка была после второго большого круга почти по всей акватории Амурского залива.
Хороший ветер пришел на вторые сутки. И вот тут, когда до финиша оставалось миль тридцать пять, мне моя интуиция подсказала, что в эту ночь надо оторваться от основной группы яхт, которая уже в сумерках прижалась к левому берегу залива, если смотреть в сторону Владивостока с моря, видимо, опасаясь сильного усиления ветра ночью. Так я и сделал. Ушел плавно вправо почти на середину залива, где и поймал хороши почти попутный. Поставили спинакер уже почти в полной темноте. Рядом с нами никого уже не было. Анатолий не возражал против моих инициатив. И полетели мы на этом фордаке «на раздутых парусах». С попутной волной тоже надо играть, ловить гребни. Всю ночь нам фортило с ветром, и когда начало светать мы в бинокль оценили обстановку. Все яхты так и шли вдоль правого берега, но сильно от нас отстали, по сравнению, с тем, на каком расстоянии они были от нас. До финиша они бы нас уже не достали. Утренний бриз понес нас еще быстрее. Шли в полумили от острова Русский и уже видели катера на финише. 

Около 11 часов мы с Анатолием финишировали первыми.
«Кристина» отстала от нас часа на два. Надо было видеть лица Шефа, Илюхи и Виктора, когда уже в Спортивной гавани я и Толя, радостно улыбаясь, поздравляли их с окончанием гонки.
После этой гонки они стали очень ценить моё мастерство яхтсмена с интуицией. Но Илюха стал со мной холоден, а через некоторое время вообще исчез из моей жизни.