Прыжок пумы

19, 20

Лил слушала его не перебивая, пока он приводил факты и вплетал их в свою теорию. Она снова попыталась восстановить в уме четкий облик человека, о котором рассказывал Куп. Но все, что ей удалось воссоздать в своей памяти, – смутные очертания, размытые детали, похожие на выцветший карандашный набросок.

Он никак не запомнился и не произвел никакого впечатления. Они перекинулись всего парой фраз, когда он волонтерил или заходил навестить Кэролин во время ее практики.
– Я помню, как он спрашивал меня о моем происхождении, о родословной лакота-сиу. Я с завидным постоянством слышу подобные расспросы от незнакомых людей. Эта часть моей биографии популярна, вызывает интерес, а еще она доказывает, что моя семья жила здесь, в холмах, на протяжении многих поколений. Но он хотел больше конкретики и сказал, что он сиу, потомок Неистового Коня.

Она предупреждающе вскинула руки:

– Ты же знаешь, как это бывает! Люди хотят быть причастными великому наследию, так почему бы не замахнуться на знаменитого вождя сиу? Я не обратила на это внимания, потому что все эти разглагольствования о Неистовом Коне или Сидящем Быке обычно вызывают у меня глубокое раздражение.

– Значит, ты отмахнулась и от него, и от его разглагольствований.

– Думаю, я была с ним вполне вежлива. У меня нет привычки оскорблять людей, особенно волонтеров или потенциальных спонсоров. Но я не предложила ему распить по пивку и поболтать о наших общих предках.

– Ты отшила его, – повторил Куп. – Вежливо.

– Возможно, – раздраженно выдохнула Лил. – Я просто не очень хорошо помню. Он был самый обычный малый, слегка бесил меня, но только потому, что, казалось, ему было интереснее расспрашивать меня о подобных вещах, чем о заповеднике. Куп, я каждую неделю веду беседы с десятками людей, которых потом даже не смогу узнать в лицо.

– Большинство из них не убивают других людей. Постарайся вспомнить.

Она закрыла лицо ладонями, пытаясь вернуть себя в то лето, в тот короткий период. «Было жарко», – подумала она. Тем летом было жарко, и они постоянно боролись с насекомыми – паразитами и болезнями, которые они могли переносить.

Чистка, дезинфекция. У них был раненый сурок. Или это было годом раньше?

Запахи… Пот, навоз, солнцезащитный крем.

Много туристов… Лето – самый сезон.

Перед ней возникла смутная картинка: она стоит в вольере, промывает его после чистки и дезинфекции. Она что-то объясняла Хо? Да, говорила о необходимости подобных процедур, о соблюдении протоколов по обеспечению безопасной, чистой, здоровой среды для животных.

– Мы были в вольере пум, – пробормотала она. – Я чистила их игрушки. Голубой мяч, который особенно нравился Малышу, оранжевый конус и красный мяч. Все было вычищено и сложено в кучку, а я продолжала отмывать все вокруг и объясняла ему, какие этапы входят в ежедневную уборку. И…

Она рылась в недрах памяти, но так и не смогла восстановить его облик. Просто еще один парень в сапогах, ковбойской шляпе, джинсах. Но…

– В какой-то момент он спросил, не думаю ли я, что отвоевываю священную для своего народа землю у его духовных наставников – животных. Я была в своих мыслях. Не помню, что именно я ответила. Возможно, что меня больше интересует защита реальных животных и обучение людей, чем покровительство духовных наставников.

Куп кивнул.

– Этим ты еще раз оттолкнула его.

– Да к дьяволу! – отрезала Лил, пригладив волосы рукой. – Звучит так, будто я стерва. Но я не вела себя стервозно. Я ценю помощь. Я была вежлива. И то, что я сказала, даже не совсем правда. Моя пума… Дух-проводник, талисман, или как ты там его называешь. Но это личное, только мое. Я не играю этим на публике, не выпячиваю направо и налево.

– Что-то еще вспомнишь? Что он говорил, делал? Как реагировал на твои слова?

– Не знаю… было слишком много дел. У нас болела Чичи, самка леопарда; мы потеряли ее той осенью. Ее старость и болезнь заставили меня сосредоточиться на уходе за ней, я не могла думать ни о чем другом. Не знаю, проецирую ли я на Хау только что услышанное, но он мне не особенно нравился. Он появлялся как бы из ниоткуда. Разом возникал поблизости – и все. Он мог часами торчать у вольеров, наблюдая за животными и за мной…

– Именно за тобой?

– Сейчас мне так кажется. Просто люди ассоциируют это место со мной. Я здесь главная, и приют носит мое имя. Ах да, есть еще кое-что… Он не нравился Малышу. Я и забыла об этом. Малыш любит внимание, но он не подходил к забору, когда этот парень был рядом. И не мурлыкал. А еще пару раз он нападал на ограду вольера, когда рядом был Итан. Такое поведение несвойственно Малышу. Он не агрессивный, и ему нравятся люди.

– Но не Итан.

– Похоже на то. В целом Итан провел здесь не так уж много времени, и мы мало общались. И он не таскал на себе ожерелье из медвежьих зубов или что-то в этом роде. Я бы заметила и запомнила.

– Он бы выделялся таким украшением в заповеднике, где полно животных. Это бы заметили люди вокруг. Ты сама не оставила бы такое без внимания, – медленно произнес Купер, внимательно глядя на нее. – Тебе бы это не понравилось.

– Все так. Куп, ты серьезно думаешь, что Хау убил всех этих людей? Что это он убил Мелинду Баррет?

– Нет доказательств. Есть лишь косвенные улики. И домыслы.

– Я спрашиваю тебя не об этом. Ты сам веришь в это?

– Да. Тебе страшно?

– Страшно. – Словно в подтверждение ее слов, по телу Лил внезапно пробежала дрожь. – Но страхом делу не поможешь. Мне нужно поговорить с родителями. Они должны знать.

– Об этом позаботится мой дедушка. Я думал, они приедут.

– Я попросила их остаться сегодня дома. Надавила на чувство вины, – добавила она с натянутой улыбкой. – «Ты беспокоишься обо мне? А как насчет того, что я беспокоюсь о тебе? Я буду переживать, если ты не выспишься»… ну и так далее. Мой отец сегодня шесть часов провел в поисках. Мама сопровождала его верхом, они оседлали для этого Джерри Тобиаса, а он не ходил под седлом уже пять лет. Теперь я жалею, что ничего им не сказала. Если бы они были здесь, они бы устали, но я бы знала, что с ними все в порядке.

– Позвони им. Тебе станет легче.

Она кивнула.

– Если твои предположения верны, значит, Итан начал убивать еще совсем мальчишкой. Я не могу понять, что мотивирует человека сделать смерть делом своей жизни.

Куп снова посмотрел на нее пристальным взглядом:

– Именно так оно и есть. Дело всей его жизни. Ты можешь не понимать его мотивы, но ты понимаешь суть. Есть кое-какая предыстория. В детстве он провел некоторое время в приютах. Переходил от родителей к приемным семьям и обратно. Его отец отсидел небольшой срок. Избивал их с матерью то и дело. Она никогда не обращалась в полицию или в суд. Они часто переезжали. Потом он на какое-то время пропал из поля зрения. Похоже, они занимались кочевой работой, где-то здесь, в Вайоминге, Монтане. Его старика поймали за браконьерство прямо здесь, в национальном парке.

– Здесь?

– Итану тогда было около пятнадцати. Что стало с его матерью на тот момент, неизвестно.

– Мы могли где-то пересечься, – пробормотала она. – Я не помню его, но это возможно. Я могла случайно пройти мимо него в городе или на тропе, когда мы ходили в поход.

– Или он мог увидеть тебя на прогулке с семьей. Может быть, они с отцом приходили в поисках работы.

– Я не помню. – Она вздохнула, недовольная собой, и встала, чтобы достать крекеры. Между делом вытащила из холодильника и кусок чеддера. – Мои родители, как правило, не нанимали бродяг. Я думаю, что в основном из-за меня. Они ее за руки.
– Посмотри на меня. Я никогда не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

– Тогда мне не о чем беспокоиться.

Он прильнул губами к ее губам, прикоснулся, прижался кожа к коже. И ее сердце заколотилось в груди.

– Особенно если брать в расчет, что у нас есть другие вещи, о которых стоит беспокоиться… Возьми с собой кофе.

Он натянул дождевик, потом взял в руки термос.

– Я больше не буду спать на диване, – бросил он через плечо напоследок, уходя на крыльцо.

– Не будешь.

Выйдя на порог, она вздохнула. Подумала о том, что каждый делает свой выбор. И, похоже, она сделала свой.

Лил побрела вдоль ограды маленького зоопарка. Несмотря на дождь, Малыш и его товарищи играли на свежем воздухе с большим красным мячом, гоняя его там и сям по кустам и стеблям. Пумы носились друг за другом по дереву, издавая множество потешных звуков. Возможно, они укрылись бы от дождя, но снаружи было слишком много интересного: свет прожекторов, запахи, звуки, люди.

Новое пополнение обитателей изредка издавало лающий рев, разносящийся по всей территории. Они как бы говорили, что понятия не имеют, где находятся, но им было бы ужасно интересно в этом разобраться.

– Да тут целая вечеринка!

Лил тепло улыбнулась Фарли, который присоединился к ее наблюдениям.

– Думаю, так и есть. Они ценят публику. Я чувствую себя глупо, – призналась она. – Никто не материализуется в этом хаосе, не угрожает мне. Все спокойно.

– По-моему, как раз в это время и нужно быть наиболее осторожной. Когда думаешь, что ты в безопасности.

– Как скажешь. Хочешь кофе? – Она предложила свой термос.

– Я уже выпил чашечку, но не могу тебе отказать. – Он налил себе кофе из ее термоса. – Полагаю, Тэнси рассказала тебе обо всем.

– Рассказала. – Лил поймала его взгляд. – Я думаю, ей очень повезло.

По его лицу медленно расплылась улыбка:

– Приятно, что ты так говоришь.

– Два моих любимых человека полюбили друг друга! Для меня в ситуации нет никаких минусов. Сплошные плюсы.

– Она думает, что у меня временное увлечение. Ну, пусть думает. Может быть, она заподозрит, что все серьезнее, когда у нас появятся дети.

Она чуть не поперхнулась кофе.

– Фарли, ты медленно разгоняешься, но как начнешь – любому дашь фору.

– Я понимаю, что нашел свою женщину; это придает мне решимость. Я люблю ее, Лил. Она вся на взводе из-за нашего объяснения и из-за своих чувств. Я не против этого. Мне это даже льстит.

Дождь капал с полей его шляпы, а он меж тем невозмутимо пил кофе.

– На самом деле я хочу попросить тебя об услуге.

– Я поговорила с ней, Фарли. Озвучила свое мнение, а именно что ты идеально ей подходишь.

– Это тоже приятно слышать. Но я не об этом. Я надеялся, что ты пойдешь со мной и поможешь мне выбрать кольцо. Я в этом совсем не разбираюсь. Не хочу прогадать.

Лил так и уставилась на него.

– Фарли, я… Да ладно? Серьезно? Ты собираешься купить кольцо и сделать ей предложение? Вот так сразу?

– Я уже сказал ей, что люблю ее и собираюсь на ней жениться. Я затащил ее в постель. – Было довольно темно, но Лил все равно разглядела на щеках Фарли румянец. – Неловко говорить на эту тему, но я думаю, вы все равно это обсуждали… Я хочу подарить кольцо, которое ей понравится, а ты очень хорошо знаешь ее. Не так ли?

– Думаю, да. Я никогда не покупала обручальных колец, но думаю, что достаточно разбираюсь в ее вкусах. Ничего себе, Фарли.

– Как думаешь, мы сможем найти подходящее в Дедвуде? Если нет, можем скататься в Рапид-Сити.

– Давай попробуем для начала поискать в Дедвуде. Мы должны… Все, теперь это у меня из головы не выйдет. – Она внимательно смотрела на него сквозь завесу дождя. – Фарли… – Засмеявшись, она приподнялась на носочки и поцеловала его в губы. – Ты рассказал маме с папой?

– Дженна даже заплакала. От счастья. Это она посоветовала попросить тебя о помощи. Они обещали держать мой план в секрете. А ты, Лил?

– Могила.

– Я хотел сначала поговорить с ними. Может, прозвучит глупо, но…

– Что?

– Получить их благословение, я думаю, – нерешительно закончил он фразу, переминаясь с ноги на ногу.

– Это совсем не глупо. Фарли, ей-богу, ты просто подарок судьбы. Почему ты не влюбился в меня?

Он усмехнулся, слегка пригнув голову.

– Потому что ты практически моя сестра?..

– Могу я спросить тебя кое о чем, Фарли?

– Конечно.

Они шли под дождем, и можно было подумать, что они неспешно прогуливаются по заповеднику, если бы не наличие оружия.

– Тебе ведь несладко пришлось в детстве, верно?

– Как и многим. А что?

– Понимаю. Думаю, со стороны это особенно видно: у меня-то все было совсем иначе. Мое детство было безоблачным. А тебе слишком рано пришлось повзрослеть.

– Не помню, чтобы вообще чувствовал себя ребенком.

– Как ты решился уехать? Это ведь шаг в неизвестность. Даже когда живешь на дне, это все-таки привычное дно. Зона комфорта.

– С моей матерью было трудно. Я устал находиться бок о бок с ее сожителями, оттого что снова и снова делю жилье не пойми с кем. Я не помню ни одной ночи, когда бы не было криков или ссор. Иногда потасовку начинала она, иногда – ее любовники. А крайним оказывался я, тумаки отхватывал – я. Однажды один такой приятель матери избил нас обоих, ее и меня. Я вооружился битой и хотел как следует врезать ему. Но он был сильнее и крупнее, я боялся, что он даст мне сдачи.

Он остановился.

– Боже, Лил, ты же не думаешь, что я причинил бы боль Тэнси? Что я мог бы так поступить с ней?..

– И в мыслях не было, Фарли. Я пытаюсь понять другое. Ты был совсем на мели, когда оказался здесь. Ты был голодным подростком. Но в тебе не было подлости. Мои родители увидели бы, если бы что-то было не так. Они мягкие по натуре, но их еще ни разу не подводило чутье. Ты не воровал, не дрался и не обманывал, перед тем как попасть сюда. А ведь мог бы.

– Тогда я был бы не лучше тех, от кого ушел.

– Ты выбрал стать лучше.

– Правда в том, Лил, что Дженна и Джо – мои спасители. Я не знаю, где бы я оказался и какую жизнь теперь бы вел, если бы они не дали мне кров.

– Думаю, нам всем повезло в тот день, когда ты голосовал на обочине, а мой отец проезжал мимо. Знаешь… тот парень, которого мы ищем, он… у него было несчастливое детство.

– И что с того? Он уже не ребенок. Он давно вырос.

Она покачала головой. Фарли рассуждал прямолинейно и просто. Но Лил знала, что в жизни все обычно гораздо сложнее.

Она вернулась домой около двух часов ночи. Повесив ружье на место, она по ступенькам поднялась в спальню, наверх. Там, в комоде, хранилось красивое нижнее белье, которое осталось со времен отношений с Жан-Полем. Но ей казалось неправильным надевать для Купа то же, что и для другого мужчины.

Вместо этого она переоделась в свою обычную одежду для сна – фланелевые штаны и футболку, затем села на край кровати, чтобы расчесать волосы.

«Устала ли я?» –подумала Лил. Да, она устала, но в то же время хотела, чтобы Куп пришел к ней, хотела быть с ним после долгого и трудного дня. Заниматься с ним любовью, пока дождь барабанит по крыше, а ночь подкрадывается к утру.
Она хотела, чтобы в ее жизни было что-то яркое. И пусть эти краски добавят в ее жизнь сложностей – это лучше, чем тусклая серость.

Лил услышала приближающиеся шаги и встала, чтобы положить расческу на комод. Позволив своим мыслям улетучиться, она легла в кровать. И встретила взглядом вошедшего Купа.

– Нам нужно поговорить, – сказала она. – Многое нужно сказать. Но сейчас два часа ночи. Разговоры – это для дневного света. Я просто хочу быть с тобой здесь и сейчас в постели. Достаточно тяжелых раздумий на сегодня. Пусть будет хорошо и легко. Я хочу чувствовать тепло и опору… Сейчас.

– Тогда мы поговорим при свете дня.

Он подошел к ней, запустил пальцы в ее волосы и бережно откинул ее голову назад. Его губы встретились с ее губами; она уже и забыла, каким он умеет быть нежным и терпеливым…

В этой близости была сладость, которую они разделили без остатка.

Опустившись вместе с ним на прохладные гладкие простыни, Лил открыла ему тело, разум и сердце. Он двигался медленно и мягко, зная, что ей нужна… забота. Напряжение ушло, уступив место удовольствию. Его руки скользили по ней, твердые ладони касались ее тела с безграничной нежностью. С довольным вздохом она повернула голову, когда его губы исследовали ее шею, лицо.

Сейчас главное – не торопиться, не действовать нахрапом. Между ними струятся шелк и бархат… обволакивает нежность, захлестывает жар… Сейчас это больше, чем влечение, чем зов плоти… это чувства. Она стянула с него рубашку, провела пальцами по шраму на его теле.

– Не знаю, смогла бы я выдержать это, если бы…

– Шшш. – Он поднес ее руку к губам, поцеловал ее пальцы, затем рот. – Не думай. Не волнуйся.

Этой ночью его душевного покоя хватит для них двоих. Их накроет этим покоем. Он готов дать ей столько любви и страсти, сколько нужно. Он даст ей всего себя. Сегодня они будут наслаждаться друг другом. Прикосновениями, вздохами, запахом кожи…

От нее пахло дождем, свежестью и прохладой ночи. Интересно, какая она на вкус. Он стянул с нее одежду и прикоснулся к обнаженной плоти, затем замер, почувствовав ее дрожь.

Ее тело тоже покрывали шрамы. Этих шрамов не было, когда они только стали любовниками: тогда ее прекрасная кожа была совершенно чистой. Теперь работа оставила на ней свой отпечаток. Эти метки того же свойства, что и шрамы на его теле.

Они оба были уже не те, что прежде. И все-таки она – та самая единственная женщина, которую он когда-либо любил.

Сколько раз он мечтал о том, чтобы любить Лил всю ночь? Чувствовать ее руки на своем теле, двигаться в унисон.

Она оказалась сверху, провела губами по его груди, а затем медленно, медленно, очень медленно слилась с ним в поцелуе, окружив его волнами своих темных волос. Пойманный в плен ее рук и губ, он чувствовал, как его сердце замирает. Он приподнялся, стиснул ее в объятиях и крепко прижал к себе; его рот меж тем чувственно и умело ласкал ее груди.

Наслаждение было всепоглощающим, движения медленными, каждый нерв трепетал.

Она вбирала его в себя по капле, ее дыхание было сбивчивым… снова и снова. Ее губы прильнули к его губам, дрожащим в поцелуе. Затем ее тело выгнулось, глаза закрылись.

Она изгибалась в такт ему, смакуя удовольствие. Томный шелк покрывал ее всю; хотелось плакать от наслаждения. В тот миг, когда финальное освобождение коснулось тела, ее сердце переполнилось чувствами.

Она опустила голову на его плечо, снова погружаясь в дремоту. Он уткнулся лицом в ее шею.

– Лил, – сказал он. – Боже правый, Лил.

– Не говори ничего. Пожалуйста, не надо. – Если они заговорят, то она скажет много лишнего. Ведь теперь она беззащитна. Она отстранилась и мягко коснулась губами его щеки. – Поговорим при дневном свете, – повторила она.

– Хорошо. Скоро рассвет.

Он лег рядом и крепко прижал ее к себе.

– Я уеду до рассвета, – сказал он ей. – Но я вернусь. Нам нужно побыть наедине, Лил. И чтобы нас не прерывали.

– Голова идет кругом от всего. Я не могу нормально думать.

– Неправда. Ты мыслишь так здраво, как никто другой из тех, кого я знаю.

«Только если дело не касается тебя, – подумала Лил. – Ты всегда был исключением».

– Дождь все тише. Завтра должно быть ясно. Завтра мы все уладим. При дневном свете.

Но дневной свет принес смерть.
20

Джима Тайлера нашел Галл Нодок. Скорее удача, чем талант следопыта, привела его вместе с братом Джессом и молодым помощником шерифа к излучине вздыбленных вод Спирфиш-Крик. Их лошади брели, увязая в грязи; утро было затянуто туманом, словно распаренное после ливня окно. Вода, взбаламученная дождем и таянием снега, била потоком, будто в упругий барабан, а над ее стремительным течением извивались длинными серыми лентами густые полосы тумана.

Они отклонились от наиболее логичного маршрута, по которому Тайлер мог бы добраться до вершины Вороньего пика и вернуться к тропе. Поиски велись на поросших деревьями склонах каньона; небольшие группы прочесывали скалистые возвышенности и коричневый, заросший валежником сланец в низинах.

Галл не надеялся никого и ничего найти; он даже чувствовал вину за то, что воспринимал патрулирование леса как приятную прогулку. Весна расцветала всеми красками, вокруг вспыхивала мокрая зелень, за которую он так любил холмы. Сквозь туман голубой пулей пронеслась сойка, а синицы в ветвях щебетали, как играющие дети.

Дождь взбаламутил воды, оживил их, но в некоторых местах река оставалась прозрачной, как джин в стаканчике.

Галл надеялся, что скоро у него появится экскурсионная группа, желающая порыбачить, и он сможет провести некоторое время за ловлей форели. Вот лучшая работа на свете.

– Этот парень проделал весь путь сюда по обозначенной тропе, и он ориентируется не лучше, чем слепой дятел, – проворчал Джесс. – Из-за него мы тратим время впустую.

– Денек погожий, почему бы и не провести его на свежем воздухе? – возразил Галл. – К тому же кто угодно может сбиться с пути под ливнем, в темноте. Шаг, другой – и вот уже ты черт-те где, забрался в самую глушь.

– Если заблудился, так найди себе камень и сиди на нем – может, тогда хоть кто-то наткнется на твою жалкую задницу! – забрюзжал Джесс, ерзая в седле. Его собственная задница сейчас болела с непривычки: всю свою жизнь он не столько ездил на лошадях, сколько подковывал их. – А теперь по милости этого недоумка мы тащимся туда, не знаю куда!

Помощник шерифа Сай Флетчер – младший брат первой подружки Галла – почесал живот.

– Предлагаю проехать вдоль ручья еще немного, а потом вернуться обратно.

– Я не против, – согласился Галл.

– В этом тумане ни хрена не видно за версту, – пожаловался Джесс.

– Парень рискует схлопотать солнечный удар, – пожал плечами Галл. – Вон лучи уже пробиваются то тут то там. Понять не могу, куда тебе так не терпится метнуться, Джесс?

– Мне вообще-то нужно зарабатывать на жизнь, усек? Я-то не бью баклуши и не катаюсь целыми днями с олухами-туристами.
То, какой работой стоит заниматься – это был любимый предмет разногласий между братьями, и они при всяком удобном случае подкалывали друг друга по этому поводу. Меж тем солнечного света становилось все больше, а туман рассеивался. Когда они поравнялись с одним из небольших речных порогов, шум и грохот воды перекрыл звуки их перебранки.

Галл устроился в седле поудобнее, чтобы снова наслаждаться поездкой, и подумал о том, что скоро долины рек наводнятся туристами. Он думал, что погода вновь может измениться: вероятность выпадения снега не меньше, чем вероятность появления нарциссов, но на всю округу сыщется предостаточно любителей сплавляться в резиновых плотах вниз по течению.

Ему такие развлечения были не по душе.

Вот верховая езда или рыбалка – другое дело. Найди он женщину, которой по душе и то и другое, да еще если все будет при ней… ну, что женщине полагается, – женился бы в ту же минуту.

Он полной грудью вдохнул свежий и теплый весенний воздух и радостно ухмыльнулся, заметив прыжок форели. Ее тельце сверкнуло в кульбите, блеснуло, как начищенное серебро для рождественского стола, а затем плюхнулось обратно в бурлящую воду.

Он смотрел на рябь, идущую по воде, на пенящиеся белые пороги. И вдруг что-то привлекло его внимание, он прищурился и замер, вглядываясь.

– По-моему, там что-то есть. Внизу, у порогов.

– Я не вижу ни хрена.

– Если ты слепой, не значит, что все такие же. – Не обращая внимания на брата, Галл направил свою лошадь ближе к берегу.

– Я за тобой в ледяную воду не полезу.

«Может, там и правда обычный камень», – подумал Галл. Если он ошибся, то окажется в дураках и вынужден будет терпеть издевки Джесса до конца поездки. Но это не было похоже на камень. Скорее на торчащий носок ботинка.

– Кажется, там ботинок. Ты видишь это, Сай?

– Не могу разглядеть. – Сай прищуривался, не проявляя особого интереса. – Может, камень.

– Думаю, ботинок.

– Вызываем бригаду журналистов! – съязвил Джесс, слегка приподнявшись, чтобы потереть свой измученный зад. – Какой-то засранец потерял ботинок в Спирфиш-Крик.

– Если какой-то засранец потерял ботинок в реке, почему он все еще там? Почему не уплыл, подталкиваемый порогами? Идиот, – пробормотал вполголоса Галл, доставая бинокль.

– Потому что это не ботинок, а чертов камень. Или ботинок какого-то мудака застрял на чертовом камне. Хрен с ним. Мне нужно отлить.

Галл тем временем посмотрел в бинокль – и от увиденного побелел как воск.

– О, Иисусе. Матерь Божья. Кажется, там кто-то есть. Черт возьми, Джесс. Я вижу что-то под водой.

– Не неси чушь, Галл.

Спустив с носа очки, Галл уставился на него.

– Я похож на человека, который несет чушь?

Внимательно посмотрев на брата, Джесс осклабился.

– Что ж, подойдем поближе.

Они спешились и привязали лошадей.

Галл оценил взглядом субтильное телосложение помощника шерифа и втайне раскаялся в своей инициативности.

– Я здесь лучший пловец. Я пойду.

Сай вздохнул – в этом вздохе слышались облегчение и раздражение одновременно – и возразил:

– Это моя работа.

– Работа, может, и твоя, – сказал Джесс, доставая веревку, – но из нас всех только Галл плавает как гребаная выдра. Вода довольно бурная, так что мы тебя подстрахуем. Ты засранец, Галл, но ты мой брат, и я не собираюсь смотреть, как ты тонешь.

Борясь с волнением, Галл разделся до трусов и позволил брату закрепить на себе веревку.

– Держу пари, что вода ледяная.

– Это была твоя идея.

Возразить было нечего, так что Галл побрел по камням и сланцу, спускаясь к берегу. Оказавшись у воды, он уставился на бурный поток. Оглянувшись, убедился, что брат закрепил веревку.

Как только Галл вошел в воду, то тут же закричал:

– Пробирает до костей! Ослабь веревку.

Он плыл против течения, представляя, как его пальцы на ногах становятся синими и просто отваливаются. Даже со страховкой он ударялся о камни, но снова отталкивался от них.

Затем он нырнул, борясь с течением снова и снова… Вода была прозрачной, как стакан джина, и сквозь толщу он увидел, что был прав. Хозяин ботинок – при своей обуви.

Галл всплыл на поверхность, задыхаясь и барахтаясь.

– Т-тащите меня… О господи Иисусе, тащите обратно!..

Паника гудела в его голове, тошнота бурлила в животе. Он нелепо шлепался о воду и захлебывался, царапался о камни – и молился, чтобы брат вытащил его обратно на берег.

Он заполз на камень и лежал лицом вниз, задыхаясь и выблевывая содержимое своего желудка.

– Я видел его. Я видел его. Боже, его облепили рыбы… Его лицо.

– Сай, звони своим, – сказал Джесс, затем подошел к брату и укрыл его седельным одеялом.

* * *

Новость разнеслась мгновенно. Куп узнал о находке Галла из трех источников с разными подробностями, прежде чем Вилли разыскал его в конюшне.

– Думаю, ты уже в курсе.

– Да. Надо проведать Галла.

Вилли кивнул. Бедолага Галл все еще похрипывал, но чувствовал себя лучше.

– Знатно ему досталось. Я собираюсь зайти к нему и записать показания. Если хочешь, пойдем со мной. Более того, я буду благодарен. Не только потому, что Галл работает на тебя. Я и раньше расследовал убийства, но этот случай – из ряда вон. Сейчас пригодится любая помощь. И я хочу, чтобы ты помогал нам в расследовании.

– Я к твоим услугам. Ты сообщил жене Тайлера?

– Да, – поджал губы Вилли. – Ненавижу эту часть работы. Думаю, ты понимаешь, ты ведь тоже…

– Тоже ненавидел это делать, – согласился Куп. – Пока что я слышал разные версии произошедшего. Вы установили причину смерти?

– Ждем заключения патологоанатома. Тайлер пробыл в воде некоторое время – ты знаешь, какие изменения происходят за это время с телом. Но он точно не упал туда сам, и не проклятая рыба перерезала ему горло. И не рыбы привязали ему к ногам камень. Если бы от наводнения тело не всплыло на поверхность и если бы не орлиное зрение Галла, бог знает, когда бы мы его нашли.

– Что использовал убийца?

– Нейлоновую веревку, камни. Судя по расположению тела, думаю, ублюдок залез в воду, чтобы проделать все это. Больной сукин сын. Забрал его бумажник, часы, рюкзак, куртку, рубашку. Оставил на нем штаны и ботинки.

– Должно быть, не тот размер. Иначе он бы их забрал. Не оставил бы бесхозными.

У Галла была маленькая квартирка на другом конце города, над гриль-баром. В тесном помещении пахло лошадьми и кожей, обстановка – как в студенческом общежитии. Здесь был целый склад вещей: что-то Галлу отдали родители, что-то брат, а чем-то поделились знакомые, обновившие мебельный гарнитур и раздающие старье.

Дверь открыл Джесс. Несмотря на свои стенания о необходимости зарабатывать на жизнь, он не отходил ни на шаг от брата с тех пор, как тот выбрался из Спирфиш-Крик.

– Он все еще малость не в себе. Думаю отвезти его к матери, у нее лучше получится его успокоить.

– Хороший план, – одобрил Вилли. – Сначала я возьму у него показания. С тобой мы уже поговорили, но, может, вспомнишь еще что-нибудь?

– Я сварил кофе. Галл глушит свой шотландский виски. Бог знает, как он пьет эту чертову дрянь, но это все, что есть.

– Не откажусь от кофе. – Вилли подошел к Галлу; тот сидел на провисшей кушетке, покрытой клетчатым пледом, опустив голову на руки.

– У меня перед глазами все стоит как наяву… Не могу забыть.
– Несладко тебе пришлось сегодня, Галл. Но ты все сделал правильно.

– Не могу отделаться от желания, чтобы кто-нибудь еще увидел этот чертов ботинок. – Он поднял голову, посмотрел на Купа. – Привет, босс. Я собирался зайти, но…

– Не беспокойся об этом. Лучше расскажи все Вилли. Все, что было, как на духу. После этого тебе полегчает, будь уверен.

– Я ж уже говорил тебе, Вилли. И рейнджерам тоже. – Галл выдохнул, потер лицо. – Ну хорошо. Мы ехали вдоль реки…

Куп молчал, позволяя Вилли задавать необходимые вопросы. Он пил кофе, а Галл тем временем припоминал все новые и новые подробности.

– Ты знаешь, какая там вода, – прозрачная, чистая. Даже после ливня – как стекло. Я нырнул, чтоб увидеть, что там: у порогов ведь всегда полно пены и не разглядеть ни черта… Тогда-то я и рассмотрел его. Одна нога была практически на поверхности – нога в том самом ботинке. Видать, всплыл из-за ливня. На нем не было рубашки, только штаны и ботинки. И рыба облепила его. Его лицо…

Галл посмотрел на Купа, и в его глазах блеснули слезы.

– Я никогда не видел ничего подобного. Это не как в кино. Ни на что не похоже. Я даже не знаю, тот ли это парень, которого мы искали. Невозможно узнать по фото. Из-за рыб… Я быстро вынырнул, но успел нахлебаться воды. Небось я заорал там от ужаса, как девчонка, и наглотался. Даже ногами пошевелить не мог. Джесс и Сай вытащили меня веревкой.

Он слабо улыбнулся брату.

– Вывернуло меня наизнанку знатно. Не как тебя из-за табака в свое время, босс, но порядком. Думаю, вид у меня был такой жалкий, что даже Джесс не стал потешаться надо мной.

– Я вообще хотел повернуть назад, – сказал Джесс. – Матерился на чем свет стоит. Я называл этого парня засранцем… а потом Галл нашел его. Стыдно за это.

Куп с шерифом вышли от Нодоков, и Вилли озадаченно нахмурился.

– Между тропой и тем местом, где оказался Тайлер, есть некоторое расстояние. Много вариантов, где он мог пересечься с убийцей.

– Ты думаешь, он так далеко отошел от тропы?

– Нет, не думаю. Ну а если и так, то уж точно не по своей воле. У него все-таки были с собой карта и мобильник. Думаю, убийца специально завел его так далеко.

– Соглашусь. Убийца не хотел, чтобы тело нашли слишком быстро, и не хотел, чтобы его нашли рядом с его собственной территорией. Отогнать жертву подальше от своего… места обитания, – сказал он, думая о Лил. – Убить, избавиться, а потом вернуться на свою территорию.

– Это должно было занять пару часов. Ублюдку повезло, что прошел ливень.

– Вечно везучим он не будет.

– Мы ищем неизвестного. Мы не можем напрямую связать убийство Тайлера с происшествиями в заповеднике Лил или с другими убийствами, которые ты раскопал. Но я намерен разослать ориентировку с фотографией Итана Хау, потому что он точно входит в число подозреваемых. Сай сделал снимки места происшествия, все зафиксировано в лучшем виде. Хоть и юный совсем, малый он не промах. Думаю, ты не станешь возражать, если копии фото невзначай окажутся у тебя.

– Не стану.

– Отдел уголовного розыска сейчас прочесывает это место. Они тоже не дураки. Если этот ублюдок уронил хотя бы зубочистку, они ее найдут. Когда мы определим время смерти, это поможет. Мы можем провести пару сценариев реконструкции. Я выслушаю любые твои соображения по этому поводу. Будь я проклят, если кому-то сойдет с рук терроризировать одного из моих друзей и убивать туристов.

– Тогда вот тебе пара соображений прямо сейчас. Он в укрытии. В горах. Возможно, убежищ несколько, но точно есть одно основное, где он хранит бо;льшую часть своих запасов. С собой он берет немного. Ему нужно путешествовать налегке и часто. Когда ему что-то нужно, он крадет это. В округе полно туристических палаточных лагерей, домов отдыха, к тому же кто-то из местных может отправиться в поездку, дома остаются пустовать на время – всегда есть где и чем разжиться. Мы знаем, что у него есть как минимум один пистолет, поэтому ему нужны патроны. Он охотится за едой или обворовывает палатки. И я думаю, он держит ухо востро. Он узнает, что вы нашли тело. Разумнее всего для него было бы смотать удочки, отправиться в Вайоминг, затеряться на некоторое время. Но я не думаю, что он так поступит. У него есть план действий, и он еще не закончил.

– Мы задействуем наземные и воздушные силы, чтобы найти его. Пусть хоть кончик носа высунет – мы его задержим.

– Были в последнее время заявления о крупных кражах? Пропадало ли что-нибудь у туристов, в домах, в магазинах?

– Такое постоянно случается. Я просмотрю все за последние шесть месяцев. Может быть, мне стоит официально назначить тебя заместителем? На время.

– Нет. Я не собираюсь снова надевать полицейский значок.

– Надеюсь, Куп, однажды мы с тобой посидим за кружкой пива и ты мне объяснишь, почему оно так.

– Может быть. Мне пора к Лил.

– Заскочи в участок, заберешь фотографии. Со значком или без, но ты мне пригодишься.

В этот свой визит к Лил Купер привез под курткой пистолет. Еще у него были с собой рабочий ноутбук, снимки от Вилли и три обоймы. Немного поразмыслив, он засунул одну из обойм в карман, а две другие положил в один из ящиков ее комода. И, приподняв бровь, достал короткий шелковистый черный пеньюар. Он был оторочен кружевами, просвечивающими в интересных местах.

Разглядывая пеньюар как диковинку, Купер удивился, почему Лилиан всегда носит фланель. Тут же он обнаружил еще один комплект – красного цвета, почти прозрачный. Покосившись на белье, мужчина покачал головой и, убрав неглиже на место, задвинул ящик.

Он оставил ноутбук на кухонном столе, достал пару бутылок воды из запасов Лил, а затем вышел посмотреть, как продвигается работа по проведению сигнализации. Немного пообщался с главным установщиком из Рапид-Сити и, убедившись, что все в порядке и идет по плану, благополучно ретировался. И вовремя – а то установщик уже просек, что Куп разбирается в охранных системах, и едва не привлек его к починке проводки.

Хорошая погода – самое время для экскурсий. Купер насчитал три группы, курсирующие по территории заповедника. И это еще не все посетители, судя по припаркованному у ворот желтому школьному автобусу. Видимо, ребят привезли на мероприятие в образовательный центр.

У Лил хватало дел. Хорошо, что ей было на что отвлечься. Но нельзя вечно заниматься работой. Тем более день шел к концу, а они так и не поговорили.

Куп прицепил к машине фургон для перевозки лошадей и завел внутрь проданного Лил жеребца. Вслед за ним он отправил молодого крупного коня, которого выбрал для себя.

Его забавляло, что никто не задавал ему вопросов. То ли все знали его в лицо, то ли предпочитали не лезть не в свое дело, но стажеры трудились как ни в чем не бывало. Все было тихо, как вдруг с другого конца комплекса выкрикнула приветствие и помахала рукой Тэнси.

Она и сказала ему, что Лил в офисе, в своем кабинете. Он подогнал фургон к домику, а затем вошел.

– Куп, привет, – рассеянно поприветствовала его Мэри со своего рабочего места. – Она говорит по телефону, но, думаю, скоро закончит. – Покосившись на кабинет Лил, она понизила голос: – Ты слышал об убитом туристе? Это правда?
– Да, правда.

– Бедный. И бедная его жена. Приехала развеяться на небольшой уик-энд, а домой вернется вдовой. Вот так веришь в людей, в их доброту и порядочность, а потом происходит что-то подобное… и понимаешь, что ни с кем лучше не связываться.

– Штука в том, что и то и другое правда.

– В этом-то и проблема, не так ли? Кстати, нам звонил твой друг – тот спец по сигнализациям.

– Я говорил с ним. Он сказал, что все будет готово через пару дней.

– Хорошая новость… и в то же время чертовски грустная. Ужасно идти на все эти расходы из-за того, что где-то среди нас бродит подонок, убивающий людей…

– Безопасность стоит вложений.

– Ты прав. О, Лил освободила линию. Иди скорее, пока она опять не повисла на трубке.

– Мэри, ты не против, если я отлучусь с Лил на пару часов?

– Ты спасешь ее, если выдернешь из офиса ненадолго. Она чуть ли не ночует здесь, а ей нужен отдых.

– Я знаю, что делать.

– И не слушай ее отговорки, – назидательным тоном добавила вдогонку Мэри.

Он вошел в кабинет Лил. Не отрывая взгляда от монитора, она быстро что-то печатала.

Бледная, синяки под глазами… Купер отметил, что она выглядит измученной.

– Прямо сейчас я охочусь на одну тигрицу.

– Ого… Так волнующе.

– У нашего Бориса все еще нет пары. А я нарыла кое-что в Су-Сити: в одном из тамошних стрип-клубов в развлекательной программе был номер с бенгальской тигрицей.

– Она танцевала приват?

– Ха-ха, смешно. Нет, они выставляли ее напоказ прямо в клетке, ну или на цепи… В итоге лавочку прикрыли за жестокое обращение с животными. У нее вырезаны все когти, она накачана наркотиками и еще бог знает чем. Я перевезу ее к нам.

– Что ж, отлично.

– Вернее, я работаю над тем, чтобы ее разрешили перевезти к нам. Здесь много бюрократических проволочек. Нужны пожертвования. Но ее история просочилась в СМИ, и я могу пустить это в ход для пользы дела. Мне просто нужно…

– Ты обязательно продолжишь работу. Чуть позже. Сейчас пойдем со мной.

– Что такое? Что-то еще случилось? – Лилиан заметно напряглась.

– Ничего не случилось. И ничего страшного не случится, если на пару часов ты оставишь офис. Тигрица может подождать. Как и все остальное. Мы хотели поговорить.

– Купер, сейчас полно работы. В учебном центре занимаются школьники средних классов. По заповеднику бегает куча людей, подключают сигнализацию. Мэтт только что закончил зашивать олененка, которого сбила машина, а я занимаюсь пристройством Делайлы к нам…

– Ох какое имя! Но, видимо, речь не о стриптизерше, а о тигрице. У меня тоже есть работа, Лил. И она никуда не денется, пока нас не будет. Пойдем.

– Куда? Боже, Куп, какого-то беднягу убили и бросили в Спирфиш. Какая, к дьяволу, прогулка и разговоры…

– Это не прогулка. И, кажется, придется найти другое решение проблемы… – Он обошел стол, поднял ее со стула и перекинул через плечо.

– Что ты, черт возьми, делаешь? – Она стукнула его кулаком по спине. – Прекрати. Это смешно. Не надо! Сейчас же перестань…

Он подхватил ее шляпу и вынес из кабинета.

– Мы будем через несколько часов, Мэри, – бросил он через плечо.

– Хорошо, – ответила Мэри с самым серьезным видом, сдерживая смех.

– Справитесь без нас, если что?

– Без проблем.

– Прекрати хозяйничать в моем заповеднике. Хватит разговаривать с моими сотрудниками, и, бога ради, сейчас же поставь меня на землю! Ты позоришь нас обоих.

– Я нисколько не чувствую себя опозоренным. – Он вышел со своей ношей на улицу и направился к машине. – Но ты рискуешь выглядеть глупо, если попытаешься сбежать: я поймаю тебя и водружу обратно.

– Ты испытываешь мое терпение, Купер.

– Ну, я это как-нибудь переживу. – Он открыл пассажирскую дверь и усадил ее на сиденье. – Я серьезно, Лил, захочешь сбежать – догоню. – Он застегнул на ней ремень безопасности, затем бросил шляпу ей на колени. Льдисто-голубые глаза встретились с карими, пылающими огнем. – Так что сиди спокойно.

– О, я так и сделаю. Не хватало еще скандалить с тобой при всех. Я не собираюсь устраивать здесь сцену.

– Вот и хорошо.

Он захлопнул дверь, облокотился на капот, затем сел за руль.

– Мы прокатимся по округе. И вернемся, как только твои щеки обретут нормальный цвет. – Он посмотрел на нее и уточнил: – Я про здоровый румянец, а не про то, что ты багровеешь от гнева.

– Рядом с тобой я разве что побагровею еще сильнее.

– Посмотрим. – Он направился вниз по дороге. – Мы доедем до Римрока. Можем считать его нейтральной территорией. – «Ну да, и уж это точно на приличном расстоянии от места, где было найдено тело Тайлера», – добавил он про себя.

– Какой в этом смысл?

– Смысл в том, что тебе нужен перерыв и мне тоже. И к тому же мы достаточно долго откладывали наши объяснения.

– Я сама решаю, когда мне нужен перерыв. Черт возьми, Куп, я не знаю, почему ты так хочешь меня разозлить. У меня и без того хватает забот, чтобы еще и ссориться с тобой, а еще накануне у нас все было хорошо. Еще прошлой ночью…

– Ты была слишком измотана, чтобы ввязываться в это прошлой ночью. Лучше ты будешь злиться, чем сидеть в слезах и накручивать себя из-за неоконченного разговора.

– Мы и так постоянно что-то обсуждаем с тобой. – Она откинула голову назад и закрыла глаза. – Господи, Купер, здесь убили человека. Он мертв. А ты пытаешься вернуть то, что уже давно ушло. О чем ты хочешь поговорить?

– Верно, убили человека. И тот, кто это сделал, держит тебя на прицеле. Тебе нужна помощь, но ты мне не доверяешь.

Лил в сердцах схватила свою шляпу и нахлобучила покрепче, надвинув на лоб:

– Это неправда.

– Допустим, ты доверяешь мне в вопросах защиты заповедника. И в тебе достаточно доверия, чтобы делить со мной постель. Но не больше. В глубине души ты не доверяешь мне, и мы оба это знаем.

Куп припарковался у палаточного лагеря. Вместе, в тишине, они разгрузили лошадей.

– Можем двинуться отсюда по нижней петле. Она короче.

– Мне не нравится, когда со мной так обращаются.

– Увы. Придется потерпеть немного.

Лил повернула в сторону тропы.

– Может быть, женщины, к которым ты привык, терпят такие вещи. А я нет. И не буду. Ты получишь свои два часа, потому что ты больше и сильнее – и потому что я не буду устраивать сцен на глазах у моих сотрудников, стажеров и гостей. Но можешь считать, что это начало конца, Купер. Между нами все кончено.

– Давай ты выдохнешь, придешь в себя, перестанешь быть такой бледной и мы поговорим еще раз. После этого как ты решишь, так и будет. Конец так конец. – Он пропустил Лил вперед, открывая ворота для скота; дальше они поехали верхом.

– Расскажи мне, что случилось с Джимом Тайлером. Я сейчас вообще не могу ни о чем другом думать. Не знаю, как можно обсуждать что-то, кроме этого.

– Хорошо, давай с этого начнем.

Он изложил ей произошедшее подробно, во всех деталях, пока они ехали к краю каньона. Тропа под копытами лошадей выровнялась и стала петлять между соснами и дрожащими осинами. Меж деревьев проносились мерцающие огоньки. А он все рассказывал об убийстве, о смерти…

– Как Галл?class="p1">– Стоит ему прикрыть глаза – он видит Тайлера. Таким, каким он его нашел. Наверняка его мучают бессонница и кошмары. Так бывает. Потом проходит.
– С тобой такое бывало?

– Я долго видел Мелинду Баррет в кошмарах. Потом, уже будучи полицейским, я пережил тот же кошмар, когда впервые выехал на место убийства. А потом… – Он пожал плечами.

– Потом привыкаешь?

– Нет. Просто делаешь свою работу, и все. Но к такому невозможно привыкнуть.

– Мелинда снилась и мне… иногда. Еще до нынешних событий. Вот уже кажется, что все давно прошло и этого нет… а потом я снова просыпаюсь в холодном поту оттого, что в кошмаре все было… как наяву. Будто мы наткнулись на нее вчера. – Совладав с собой, она взглянула ему прямо в глаза. – Нам пришлось пережить много чего в юности. Мы разделили это бремя навеки. Ты ошибаешься, если думаешь, что я тебе не доверяю. Но ты также ошибаешься, если всерьез считаешь, что можно издеваться надо мной ради достижения каких-то своих целей.

– Быть с тобой, Лил, вот моя цель. Это единственное, чего я хочу.

Она вздрогнула, и Куп увидел, как в лицо ей бросилась та самая краска гнева.

– Иди к черту.

И она пустила жеребца рысью.

Часть третья. Дух

Ничто в мире не одиноко; Все в нем, следуя высшему закону, Сливается в едином духе.

Перси Биши Шелли
НОРА РОБЕРТС