Якуб Колас. Симон-музыкант. Часть II. II. Продолже

 
             ПОЭМА      

_____________________

             Часть II
_____________________

                II
. …………………………
…………………………..
         
                ***
 
          Все дрова сгорели, –
          К полдню подоспели.

К пиру всё готово вроде,
Он уселся на колоде,
Как хозяин на природе.

А столешница – слой мшистый,
Да пригожий, да искристый,
С чувством вытканный и чистый.

Нитки те землица пряла,
Пряжу эту солнце ткало.

Солнышко лучами служит,
А картошка только тужит,
Что её он не издюжит,

Обзавидовались сойки,
И сердито свищут с хвойки,
Чуть не в драку – больно бойки.

Муравьи увидеть диво
Приползли и, сев учтиво,
Позирают молчаливо
И по-своему бьют в лапки,
А Симон сидит без шапки,
Бульба та вкуснее бабки.

Враз окреп мальчонка хилый,
Ожил он, набрался сил, –
Закуточек этот милый
Добре хлопцу послужил!

Жаль, что собираться надо.
Он присел на гладкий пень.
Тихо. НА сердце услада. –
Хоть сиди тут целый день.

Он сидит, внутри, играя, –
Странный шум и дивный звон:
Нет им ни конца, ни края,
Ими очарован он.
Где ж он слышал их? И сразу
Ночку вспомнил ту Симон,
Дедушку, как по заказу,
И всё, что навеял сон.

Скрипку сами взяли руки
И коснулись струн смычком, –
Чудные поплыли звуки
Над леском-молодняком.

Свет забыл теперь Симонка,
Скрипке душу всю отдал,
Гомоном зашлась сторонка, –
Лес смеялся и рыдал.

Скрипка душу теребила,
Плача осени дождём,
Чувствовалась мощь и сила,
Что лилась вокруг ручьём;

То враз душу разрывала
Этой силою она,
То опять чуть-чуть дрожала
Чуткая её струна.

Так играл Симон, порою
Он смычок свой опускал
И куда-то пред собою
Вглубь внимательно взирал.

После снова просыпался,
Сердце билось, словно птах,
Огонёчек разгорался
В мир распахнутых глазах.

Вновь над скрипкой жАлостлИво,
Раня сердце, звук дрожал
И слезами сиротливо
Лес, дубраву наполнял.

              ***
поэтический перевод с белорусского
© Сергей Фомин
Семикаракорск
25 – 27  февраля 2025 г.

(продолжение следует…)

                ***

          Дагарэлі дровы, –
          Полудзень гатовы.
 
У Сымонкі баль ды годзе,
Ён усеўся на калодзе,
Ён у лесе, бы ў гасподзе.

А настольнік – пласт імшысты,
Ды прыгожы, ды іскрысты,
З густам вытканы і чысты.

Тыя ніткі зямля прала,
Тую пражу сонца ткала.

Коскі сонца хлопцу служаць,
А бульбінкі толькі тужаць:
Ён не можа іх адужаць,

Аж зайздросцяць яму сойкі,
Штось сярдзіта свішчуць з хвойкі,
Справа чуць не йдзе да бойкі.

І мурашак бярэ дзіва,
Прыпаўзлі сюды маўкліва,
Пазіраюць унікліва,
Па-сваему б’юць у лапкі,
А Сымон сядзіць без шапкі,
Бульба тая смачней бабкі.

Узмацніў хлапчынка сілы,
Уздужаў ён і ажыў, –
Тут куточак такі мілы,
Так ён добра паслужыў!

Нават кідаць яго шкода.
Ён прысеў на гладкі пень.
Зацішно, і ў сэрцы згода, –
Хоць сядзі тут цэлы дзень.

Ён сядзіць, а ў ім штось грае,
Нейкіх спеваў шум дзіўны,
І няма ім канца-краю,
Ім валодаюць яны.
Дзе ж ён чуў іх? І адразу
Ноч успомніў тут Сымон,
Постаць, дзедаву выразу,
І ўсё, што навеяў сон.

Ён наладзіў скрыпку жыва,
Чуць крануўся струн смычок,
Звонкіх зыкаў пералівы
Поўняць лес, маладнячок.

Свет забыў цяпер Сымонка,
Скрыпцы душу ўсю аддаў,
І пайшла-пайшла гамонка, –
Лес смяяўся і рыдаў.

А скрыпіца галасіла
Смутнай восені дажджом,
Адчувалася ў ёй сіла,
Што лілася ручаём;

І адразу адрывала
Спеў магутнасці яна,
Каб зноў квола задрыжала
Яе чуткая струна.

Граў Сымонка і часамі
Смык ад скрыпкі аднімаў
І кудысь углыб вачамі
Пільна-пільна пазіраў,

Потым зноў ён ачынаўся;
Сэрца білася ў грудзях,
І агоньчык запаляўся
Ў яго кругленькіх вачах.

Зноў над скрыпкаю жалобна
Смык хадзіў, бы штось раняў,
І слязамі дробна-дробна
Лес, дубраву напаўняў.

                ***