Святогорская баллада

                – Так кто же может спастись?





Спой нам, певец, забытую песню
                о временах стародавних.
Сказ без прикрас, без прелести-лести
                спой нам, певец благородный.
Как по горам Афона когда-то
                хаживал глупый Феодор.
И как сподобился благодати
                в монастыре Хиландарском.




Скорбный главою он праздно шатался
                по городам, по лесам и по весям.
И угораздило чисто случайно
                в храм заглянуть ему, на литургию.
Слушал внимательно, не разумея
                горних мелодий ушами тугими.
Но кое-что основательно влезло
                в настежь распахнутый разум болвана.
Глас ему был, как потом говорили
                люди, которые что-то видали.
Так и застряло в мозгах простофили:
                «Крест свой возьми и следуй за Мною».

 
Долго не думая, дурень направил
                стопы истёртые в сторону леса.
Там он срубил перво-наперво пару
                как бы его ожидавших осинок.
Перевязав и скрепив их, он сделал
                кое-как крест, возложивши на спину.
Так и отправился дальше по свету
                с этим крестищем, прохожих пугая.
Где только злая судьба не носила
                глупого Федьку, куда не кидала.
Но не смолкало в башке простофили:
                «Крест свой возьми и следуй за Мною».


Нет, не бесцельно Феодор шатался
                по городам, по лесам и по весям.
Царствия Божия дурень отважно
                взялся искать хоть в каком-нибудь виде.
Зря он пытался задать повсеместно
                гражданам этот вопрос безобидный.
Сколько ни спрашивал, но не известен
                адрес искомый, увы, оставался.
Так и ходил бы, но вот как-то мимо
                шёл богомолец и дал ему адрес.
Громче забило в ушах простофили:
                «Крест свой возьми и следуй за Мною».




Сказ без прикрас, без прелести-лести
                пой нам, певец, на псалтири.
Белкой по древу складывай песню
                лесенкой в дальние дали.
О путешествии простофили
                до самого Хиландара.
И несказанно сказочной силе
                Божественного глагола.




Всю Македонию Федька измерил
                вдоль, поперёк и по диагонали.
Двинулся дальше, куда ему сердце
                путь указало – в святую обитель.
А на Афоне их много, едва ли
                где-нибудь больше найти вы смогли бы.
Там повстречался один настоятель
                монастыря и помог-таки Федьке.
Он успокоил: мол, рядом тут, близко
                Царствие Божие, азимут верен.
Голос услышал опять дурачина:
                «ибо Я сердцем смирен и кроток».
 

Мудрый игумен пришедшего смерил
                опытным взглядом и вмиг разобрался.
«С первой оказией, – молвил, – ты первым
                будешь попутчиком и пассажиром.
Ну а покамест, ты чтобы не зря тут
                маялся, службу у нас послужил бы».
Так и остался болван в результате
                двор подметать да метёлками ведать.
Были, однако, довольны в общине
                монастыря, как хозяйничал Федька.
Только твердил про себя дурачина:
                «ибо Я сердцем смирен и кроток».


Службу служил он, но ввергнут был в трепет
                видом распятия в сумерках храма.
«Кто это, – спрашивал Федя, – на древе
                руки раскинул и смотрит тоскливо?»
Мудрый игумен ответствовал кратко
                и деловито, что был-де один тут.
Двор подметал, как ты, но за порядком
                плохо следил и проштрафился, дескать.
Глупый Феодор застыл неподвижно
                от изумления, яко младенец.
Слышит отчётливо так дурачина:
                «ибо Я сердцем смирен и кроток».




Сказ без прикрас, без прелести-лести
                пой нам, певец, на псалтири.
Птицей по небу складывай песню
                тучками в дальние дали.
О похождениях дурачины
                до самого Хиландара.
И несказанно сказочной силе
                Божественного глагола.




Странные слухи средь братии стали
                распространяться про глупого Федьку.
Слышали будто бы, как под стенами
                шепчется с кем-то, а с кем – то не видно.
Тащат к начальству: «Ты что за беседы
                тайно проводишь и кто посетитель?»
Дурень сказал, что спускается с древа
                этот проштрафившийся бедолага.
Умысла злого, мол, нет и в помине
                у посетителя, просто болтаем.
Будто спустившийся молвил кретину:
                «Крест кто не взял, Меня не достоин».


«Просто болтаете?» – спрашивал Федьку
                заинтригованный сим настоятель.
«Да, – говорит, – и притом собеседник
                Царствие Божие знает отлично.
Он независимо от обстоятельств
                взять и меня обещал самолично».
Мудрость игумена поколебалась
                в данный момент, но вернулась на место.
«Может, по дружбе под эту сурдинку
                и за меня ты замолвишь словечко?»
Глас-то ведь был не ему, а кретину:
                «Крест кто не взял, Меня не достоин».


Просьбу исполнил Феодор, однако
                не получил одобрения сверху.
Было отказано за недостатком
                святости у пребывающих в схиме.
Долго игумен упрашивал Федьку
                о снисхождении к самым сединам.
Но раз за разом спускавшийся с древа
                на уговоры их был неподатлив.
Предположительно уговорили
                по неотступности, но – то догадки.
Всё-таки глас-то был только кретину:
                «Крест кто не взял, Меня не достоин».




Сказ без прикрас, без прелести-лести
                пой нам, певец, на псалтири.
Волком по полю складывай песню
                тропами в дальние дали.
Пой о паломничестве кретина
                до самого Хиландара.
И несказанно сказочной силе
                Божественного глагола:




«Крест свой возьми и следуй за Мною,
                а кто не взял, Меня не достоин».