Титаник

 
       Витька Титов, по прозвищу Титаник, был парнем шебутным и никчёмным, хотя и добрым. Кто-то помнил его мальчишкой, который угнал с картофельного поля трактор и рванул на дальнюю торфянку за карасями, кто-то ловил с папиросками и самокрутками, и отводил за ухо к отцу, кто-то помнил, как рвал цветы с клумбы у клуба и дарил их в день рождения тёте Нине вахтёрше за то, что пускала мальчишек без билетов на пол перед экраном. Так и вырос Витька у всего посёлка на глазах и на слуху. Время было спокойное, бедное, но всем в радость. Ребята и девчата в посёлке делились на левых и правых. Между ними мост с одного берега на другой. На правой стороне была школа, которую Титаник и закончил, бесконечно влюблённым в учительницу английского языка. Сам язык он в школе не освоил и даже не старался, но не пропустил ни одного урока с Ларисой Владимировной: «Благо, что она тоже из наших, левых».
       Первого мая он во главе выпускного класса рядом с Ларисой Владимировной шёл через мост к поселковому клубу и центру, где их приветствовал глава района, а потом… он, бесконечно влюблённый, провожал любимую учительницу обратно на левый берег в сарай со всеми портретами и плакатами в тележке. Их самая близкая встреча произошла чуть позже – на выпускном экзамене по языку. Языковик директор, обводил всех учеников строгим взглядом, не давая списывать, а Витька надеялся только на чудо. Она сама подсела к нему. Своей рукой написала ответы на незамысловатые вопросы и поставила оценку – «хорошо». Она была так близко к нему… он чувствовал её запах и сходил с ума.
       Осенью Титаник ушёл в армию. Он сам попросился на флот и взял с собой из дома одну единственную книжку – словарь английского языка, который украл из стола Ларисы Владимировной во время выпускного. За три года службы на флоте Титаник прочитал весь словарь раз десять, дослужившись до старшины второй статьи. Вернулся в посёлок Титаник завидным женихом, но вступать в отношения не спешил. От прошлого Витьки почти ничего не осталось. Он успел повидать мир, пережил потерю друзей, замерзал, греясь только ломом, скалывая наледь с бортов эсминца, чтобы тот не перевернулся; тонул и выплывал.
       Посёлок изменялся понемножку и по чуть-чуть. Закрылся клуб, на его месте появился магазин. Пропала медицинская станция, на её месте открылся ломбард под вывеской «Скупка». Закрылась почта. Осталось облупленное и безжизненное здание школы без окон и дверей и мост… без пролёта по центру реки. Мальчишки, держась за перила, лазили по нему и закидывали удочки на плотвичку.
       Лариса Владимировна не сдавалась и ходила каждый день в районную школу вокруг – туда десять и обратно пятнадцать километров, если в магазин зайти. Машины у неё не было, а автобус почему-то ходил туда в полдень, а обратно вечером в десять. Брать велосипед ей не позволяла гордость. На правом берегу жизнь была веселее и автобусы ходили чаще к магазину и ломбарду. Титаник переживал за Ларису Владимировну и ничего изменить не мог. Мост в бюджете района не помещался в смету.
       Зима выдалась холодная и почти бесснежная. Ветром сметало снег на замёрзшей реке. Так и ходили на правый берег до марта. Накануне Восьмого Марта на Масленицу случилась оттепель, которой никто не был рад на левом берегу.
       Этим утром Титаник не увидел Ларису Владимировну на тропинке в обход реки в школу. Он разволновался. Походил у её околицы, постучал камнем по какой-то железяке, покричал соседке: «Здравствуйте, Матрёна Ивановна. Как Ваше здоровьечко?» Дом безжизненно молчал. Он вспомнил себя с ломом и обледенелой кормой. «Нет, так нельзя. Я не сдамся».
       Титаник впервые в жизни открыл калитку её дома и вошёл во двор. Постоял, подумал, побоялся немного, а потом поспешил на крыльцо. Дверь, как и у всех в посёлке, была не заперта. Он приоткрыл её и услышал стон: «Кто там? Помогите». Виктор кинулся в дом и нашёл Ларису Владимировну, распластанную на кровати, в жару и в полубредовом виде.
       – Я здесь, Я сейчас, я помогу.
       – Витя? Это ты?
       – Я! Я сейчас Вас к врачам отвезу. Я сейчас.
       Виктор выскочил во двор, нашёл там деревянные санки, оторвал от забора две широкие доски и привязал их к полозьям, потом в сенях нашёл какой-то шнур и сделал из него то, во что мог впрячься. Побежал обратно в комнату.
       – Витя, мне стыдно, не смотри. Витя, прикрой меня.
       Виктор завернул Ларису в ватное одеяло, поднял её, почти невесомую, и отнёс на салазки. Скинул с себя нагретый своим теплом ватник и подоткнул по бокам.
       – Витя, он тобой пахнет. Я помню, я всё помню.
       Виктор потянул свой воз через проталую речку. «Иначе не довезу». У берега, где вода мельче, вода промёрзла надёжно, на середине, ему пришлось почти ползти. Лёд подхрустывал под ним и это его пугало. Виктор решил толкать салазки, а не тянуть. «Если что, то успею вытянуть».
       На другом берегу его заметили и махали руками: «Сюда, сюда». Он толкал и толкал, пока не провалился в прорубь рыбака. Лёд под ним треснул, он только успел толкнуть из последних сил салазки к берегу и ушёл под лёд.
       – Витя, Витя, где ты? Витя?
 
                * * *
 
       Виктора Титова похоронили на левом берегу. Лариса Владимировна жива и сегодня. Она больше не работает в школе, работает в огороде. Сажает цветочки и не снимает старый ватник, который, как она себе говорит, хранит его тепло.
 

       Среда, 26 февраля 2025 г.