Ксас. Затмение

 

Затмение накрыло Землю кровавым покрывалом. Солнце, словно раскаленный щит, пожираемый тенью, отражалось в тысячах мертвых экранов брошенных небоскребов. АбраКсас шагал по пустынным улицам, чувствуя, как в его жилах пульсирует двойной ритм — ярость звездного вихря и нежность человеческого сердца. Рука Абры, все еще сжатая в его ладони, казалась одновременно хрупкой и незыблемой, как древний артефакт. 

— Они найдут нас, — прошептала Абра, ее голос звенел, как разбитое стекло в тишине. Не ее голос. *Их* голос. Внутри него сплетались две сущности, две памяти: одна помнила запах ее волос — ваниль и пепел, другая видела код, вшитый в ДНК галактик. 

— Пусть попробуют, — ответил Ксас, и его слова отозвались эхом в брошенных тоннелях метро. Где-то там, в глубине, копошились тени Города — гибриды из плоти и кремния, посланные стереть их. 

Они спустились в бункер, построенный еще до Войны Эонов. Стены здесь были исписаны формулами, которые Василид считал ключами к вратам вечности. АбраКсас провел пальцем по числу 365, высеченному в стали. 

— Целокупность, — сказал он, и цифры ожили, поползли по стене, складываясь в карту звездных врат. — Но мы — разрыв в их системе. Дыра в вечном календаре. 

Абра высвободила руку, коснулась своего живота. Там, под кожей, мерцал символ — семилучевая звезда. Каждый луч — буква их имени. Каждая буква — портал. 

— Они использовали нас, — ее голос дрогнул. — Слияние... это не союз. Это тюрьма для эонов. 

Ксас взглянул на нее, и вдруг память ударила, как ток: он видел, как ее приковали к алтарю из черного кварца, как в ее глаза вливали жидкий свет Млечного Пути, чтобы выковать идеальное оружие. Оружие, которое теперь сбежало. 

Сирены взревели снаружи. Тени вломились в бункер, их тела плавились, принимая формы то зверей, то боевых дронов. АбраКсас поднял руку, и пространство вокруг исказилось — 365 измерений схлопнулись в одну точку, раздавив преследователей в тисках парадокса. 

— Мы не можем бежать вечно, — Абра прижалась к нему, ее дыхание пахло медью и звездной пылью. — Слияние распадается. Я чувствую... 

Он знал. Их общее тело трещало по швам — на запястьях уже проступали трещины, светящиеся, как разломы в космосе. Василид не учел одного: Абраксас — это не сумма. Это *противоречие*. Любовь и ярость, плоть и код, Луна, пожирающая Солнце. 

— Тогда мы изменим правила, — Ксас активировал кибер-планшет. Вирус, который он написал той ночью, был не просто оружием. Это был *мандат* — перезапись самой реальности. 

— Ты уверен? — Абра коснулась экрана, и их пальцы слились в сплетении света и крови. — Это уничтожит не только их. 

— Уничтожит деление, — он улыбнулся впервые за века. — Не будет Абра и Ксаса. Не будет эонов и людей. Будет... целое. 

Они запустили вирус в момент, когда затмение достигло пика. Земля содрогнулась, небо раскололось на 365 осколков, и в каждом отразилось их лицо — единое, завершенное, свободное. 

Город чужих Жизней рухнул, превратившись в песок. Тени рассыпались. А там, где стояли АбраКсас, осталась лишь надпись на руинах: 

«Я Есмь. 1+2+100+1+60+1+200=365. И это — начало». 

P.S. Где-то в новой реальности мальчик и девочка, держась за руки, смотрели на затмение. В их глазах мерцали звезды, а на ладонях — шрамы в форме семилучевой звезды. 

© Владимир Грин Синбад