Это слово

***

Я слово это не произношу,               
а просто так в себе его ношу,
читаю, вспоминаю и пишу,
но не ищу нигде и не прошу.

Должно быть, закатилось за порог,
когда ты был к нему излишне строг,
иль где-то схоронилось между строк.
Мир без него до ниточки продрог.

Оно звучит на разных языках,
и эхо отзывается в веках,
но не сказать губам его никак,
и души стынут мёртвые в снегах.

***

Есть слова, от которых хочется жить.
Подари мне хотя б одно.
Чтоб могла бы его в карман положить,
чтоб другим было не видно.

Пусть избито оно за века не раз,
но чтоб сказано только мне.
И чтоб без оговорок и без прикрас,
и чтобы без частицы не.


***

Не для ласковых слов твои губы скроены,
а такой красивый рисунок губ!
Но язык и горло уж так устроены –
лексикон любви у них сух и скуп.

У меня вырывается птичьим щебетом –
у тебя как будто бы в глотке кляп.
Я летаю птицею, нежась, в небе том,
но на землю твой возвращает взгляд.

Что поделать, не всё в этом мире поровну.
В топке сердца, увы, не гореть дровам.
Ты помог мне делом в тот день так здорово!
Но я больше обрадовалась бы словам.

***

Я не за што и не про што
оказалась однова.
Для кого-то бережёшь ты
долгожданные слова.

Над цветком и спичкой млеешь,
монолог как во хмелю.
Для меня лишь пожалеешь
худосочного люблю.

И не надо, и не надо,
всё пойму я, извиня.
Мне достаточно и взгляда,
пусть он даже сквозь меня.

Мне достаточно улыбки,
мимолётной и немой.
Собираю я улики,
где хоть чуточку ты мой.

***

Лопухи или лебеда –
всё стиху я скормлю,
привыкая, что «типа да»
означает «люблю».

Я люблю тебя невзначай,
без сетей и атак.
Нам не надо пить вместе чай,
мы ведь вместе и так.

Пусть хотя бы одно словцо –
как подснежник зимы.
Или просто твоё лицо,
выхваченное из тьмы.

В жизнь как будто в игру играй,
спрятавшись под броню,
чтоб не вырвалось через край
то, что внутри храню.

***

Душе не дождаться ответа.
Напрасно не жди, не зови.
На счастье наложено вето,
табу на слова о любви.

Я высохну речкой до устья
и речь закатаю в бетон.
Как бабочка, в кокон вернусь я,
как роза, укроюсь в бутон.

Всю жизнь занималась не тем я.
Теперь не украсит судьбу
навеки закрытая тема,
как веки умершим в гробу.

А слова несчастный заморыш
всё рвётся из сердца в полёт,
и речкой бурлит незамёрзшей,
и бьётся, как рыба об лёд.

***

Ты пошарь хорошо по карманам,
обыщи все души муляжи,
вдруг там где-нибудь не для гурманов
завалящее слово лежит.

Человеческое, простое,
из забытого всеми угла,
ведь оно ничего и не стоит,
кроме толики малой тепла.

Ты увидишь, что будет со мною,
ты увидишь, что будет с тобой,
как засветится под пеленою
ослепительный свод голубой.

И срастутся разбитые части,
и покажется всё вдруг иным...
О, как много скрывается счастья
за обыденным словом земным.

Я его всё равно уже слышу,
можешь даже не произносить.
Это слово мне спущено свыше,
и тебе его не погасить.

***

Что-то вроде того, что-то вроде…
Это что-то я очень люблю.
Пусть его не бывает в природе,
только им я мечту утолю.

Что-то вроде любви и надежды,
чем никто не заполнит графу,
что-то вроде воздушной одежды,
ненадёванной в старом шкафу.

Что-то вроде ответного слова,
что не будет произнесено,
что-то вроде пустого улова,
что-то, что лишь в душе спасено.

***

Знаю, не в твоём обычае,
на слова не падок ты,
но твоё косноязычие
было б лучше немоты.

Те слова невымолимые
не нарушили тиши.
Что-то непреодолимое
и для губ, и для души.

Это вечная услада нам,
сердца ласковый улов...
Но бежишь как чёрт от ладана
ты от лучших в мире слов.

А слова искрятся в воздухе –
счастья крохотный ликбез,
их серебряные россыпи
посылает Бог с небес.

***

Где прячутся слова, что мне приснились?
Ищу как в детстве: холодно, тепло…
Вот теплились … и вновь охолонились.
И снова льдинки ранят как стекло.

Где те слова, что от тебя ждала я?
Лишь холодно и холодно везде.
Они могли б согреть меня, пылая,
но застывают кляксой на листе.

Не знаю, для чего живу и так ли,
весь год – февраль, где плакать мне пора,
когда твои слова – последней каплей,
и жизнь висит на кончике пера.

***

Чем это слово можно заменить?
Жалею… восхищаюсь… умиляюсь…
Нас связывает тоненькая нить.
Ты – это всё, что ныне у меня есть.

Без разницы, как это называть.
Ведь даже воздух между нами нежен...
И мне на одиночество плевать.
Когда ты есть — то мир не безнадежен.

Придёшь как гость, я чай тебе налью.
И растворюсь, как сахар, в этом чае…
Я даже больше, чем тебя люблю –
как воздухом дышу, не замечая.

Прекрасное так просто без прикрас.
Горячечная кровь бежит по венам.
И я всё удивляюсь каждый раз,
как чудо может быть обыкновенным.

Ты слов не знаешь кодовых моих –
единственных, волшебных, петушиных...
Здесь на земле обходятся без них.
Они живут в заоблачных вершинах.

Они приходят к нам, когда не ждём,
устав молчать, терпеть и сторониться,
и выпадают снегом и дождём,
слезами расплываясь на страницах.

***

По судьбе моей прошёл по касательной,
но заменить тебя некому.
Мне тебя видеть необязательно,
ты у меня под веками.

Любовь пробирается тайными тропками
и не знает других призов она –
лишь стихами как татуировками
вся душа изрисована.

Не дают уснуть как принцессе горошина
недосказанные слова твои.
Я любовью как будто стеной огорожена
и укутана ватою.

Пусть болезнь эта никогда не излечится,
будет вечен морок дней.
Пусть меня не устраивает человечество –
человечек дорог мне.

От тебя не услышу тех слов конечно я,
но, не раня стёклами,
пусть молчание будет самое нежное
и дыхание тёплое.

***

Мне не надо пиров с шампанским,
шумных празднований не хочу.
Помолчи со мной на испанском.
Я в ответ с тобой помолчу.

Помолчи со мной беспечально,
чтобы с сердца свалился груз.
Я почувствую звук молчанья
и какое оно на вкус.

Дождь умолк, не закончив фразы.
Ветер стих, отпустив листы.
Помолчим же, о чём ни разу
не сказал мне на русском ты.

***

Мне всё дороже ерунда,
что не берёт никак остуда.
Поэзия — не путь туда,
а ветер, музыка оттуда.

То ли во сне, то ль наяву,
в миру зашоренном, острожном
как опрометчиво живу,
как я люблю неосторожно.

В безумном поиске родства,
того, что светится печально,
о, как безудержны слова
на фоне твоего молчанья.

Они, как пули в молоко,
никак не попадая в сердце,
летят куда-то далеко,
в любовь захлопывая дверцу.

***

Любовь умирает, когда не нужна,
когда её нежность другому смешна.
И словно цветок среди вечных песков,
она засыхает без ласковых слов.

Но если б могла, я сказала б любви:
о не умирай, умоляю, живи!
Пусть ты безутешна, нездешна, смешна,
но мне ты нужна, мне самой ты нужна!

Пускай ты бездомна, бесплотна, ничья
и выглядишь жалко в глазах дурачья,
но только тебе отворится Сезам,
когда ты поверишь любимым глазам.

Любовь не для слабых и не для юнцов,
не знает она ни начал, ни концов.
Пускай она сердцу с три короба врёт,
пускай никогда-никогда не умрёт.

***

Мне не хватает нежности в стихах…
                Б. Рыжий

У Рыжего не получалась нежность,
а у меня ни слова без неё,
и льнёт она, и обнимает внешность,
как шёлковое нижнее бельё.

Как кружево, окутывает горло
и подступает клёкотом к губам,
а я хотела, чтоб звучало гордо,
и, придушив, забрасывала в спам.

Но вновь она лепечет и воркует,
и рушит свою ветхую тюрьму,
а жизнь её калечит и бракует,
но научить не в силах ничему.

Проснётся, зацелованная солнцем,
любимым очарована лицом,
и даже если кто-то был уродцем –
прекрасным станет под её венцом.

***

Падкая на ласковое слово,
я его не слышу, но пишу.
И без хоть какого-то улова
день свой ни за что не завершу.

Одинокий воин в этом поле,
лишь с собой затеиваю бой.
Я пишу, чего ещё мне боле,
словом заговариваю боль.

Да, страна, увы, не получилась,
но зато у нас «особый путь».
Главное, в душе бы что лучилось,
ну а жизнь, по Блоку, как-нибудь.

Пусть она показывает кукиш,
всё низводит медленно к нулю...
Пусть меня пока ещё не любишь,
я зато давно тебя люблю.

***

Ты столько раз мне говорил «спасибо»,
что я из них могла бы шубу сшить
и в ней бы даже выглядеть красиво
(а может быть, напротив, рассмешить).

Я б эту шубу тёплую носила
и грелась бы в ночные холода…
Чтобы услышать новое «спасибо»,
не жаль мне вдохновенного труда.

И, вопреки расхожей поговорке,
я положу его себе в карман.
Твоё «спасибо» слаще хлебной корки,
когда смертельный голод по словам.

***

Сказать «люблю» есть столько способов –         
неявных, скрытых, молчаливых.
Когда его не слышишь досыта –
как роза сохнешь без полива.

Одной лишь только интонацией
и обертоном тёплой нотки
или строки туманной грацией –
я захмелеть могу без водки.

И даже просто номер набранный
и телефонное дыханье –
сильнее фраз, привычно навранных,
и комплиментов полыханий.

Скажи мне что-нибудь хорошее
иль промолчи, на боль подуя,
и слово, как цветок проросшее,
вмиг для себя переведу я.

***

Спасибо за то, что люблю,
за то, что душе моей впору.
Тебя ни о чём не молю,
в тебе не ищу я опору.

Порой загляну на ютуб –
как там мой родной человечек?
Ты мне не для рук, не для губ, –
для ласковых слов и словечек.

Спокойно на свете живи,
добра от добра не ищи ты,
ты в коконе тёплой любви,
под несокрушимой защитой.

***

Чтоб не стать как какой-нибудь овощ,
что своя не познает своих,
призывала я скорую помощь
самых лучших мгновений своих.

И она, в тупиках застревая,
бесконечные пробки кляня,
приезжала, пока я живая,
успевала, спасала меня.

Я усталую память пытала,
днём искала любимых с огнём.
Если тёмное время настало –
ярче светлое видится в нём.

Нам потом в слой единый слежаться,
а пока каждый проблеск лови...
Мне б за слово одно подержаться,
продержаться до слова любви.

***

Ночь, а я не сплю... неужто
я один такой?
Никому души не нужно
в пустоши людской?

И десятки одиночеств
потекли ручьи,
ники без имён и отчеств,
сирые, ничьи.

Ты писал почти для смеха,
потревожив тишь.
Не надеялся на эхо
сказочный мальчиш.

Словно началось сплошное
таянье снегов...
Счастье — дело наживное
после синяков.

Может быть и хорошо, что
люди как братва.
Для кого-то бережёшь ты
лучшие слова.

Пусть они не канут мимо,
а взойдут как сад.
Будет у тебя любимый
новый адресат.

***

Я взяла тебя в своё сердце,
хочешь этого или нет.
Никуда уж тебе не деться
от меня, мой родной брюнет.

И не важно, что далека я,
не подруга и не жена,
и не знаешь, зачем такая
я тебе позарез нужна.

Буду есть тебя вместе с кашей,
буду ждать, пока налюблюсь,
слов, которых вовек не скажешь,
снов, в которых тебе явлюсь.

Бесполезны замки и дверцы,
бесполезен бронежилет.
Я взяла тебя в своё сердце,
хочешь этого или нет.

Пусть не в дом, не в судьбу, не в паспорт,
я не пастырь, не поводырь, –
но сниму твою хмурь и пасмурь
и улыбку раздвину вширь.

Я взяла тебя только в сердце –
в мимолётный ночной просвет,
побратима, единоверца,
чьё молчанье мне лишь в ответ.

***

Скажи слова мне, что не скупы,
что как промытое стекло...
Но ты сдвигаешь плотно губы –
нельзя, чтоб стало мне тепло.

Нельзя, чтоб пальцы и ресницы,
что в луже звёздочка дрожит...
И между нами как граница
твоё молчание лежит.

Нельзя, чтобы смешенье стилей,
чтоб мезальянс и диссонанс.
А боги нам бы всё простили
и в свой чертог пустили б нас.

Но здесь я слишком рано вышла,
мы разминулись в временах.
И в жизни ничего не вышло,
что так легко в стихах и снах.

***

Семь бед — один ответ,               
итог предельно сужен.
Но жаль, ответа нет
того, который нужен.

Смешалось всё и вся,
кто тут истец, ответчик,
ответ твой унеся
из ласковых словечек.

Пусть сколь угодно бед,
я все приму их стойко,
мне лишь один ответ,
всего один и только.

На все мои слова,
на все мои вопросы,
на всё, что жизнь дала
и что беру без спроса,

на что попутал бес,
на что упало в бездну, – 
ответ из-под небес,
единственный и честный.

***

Слова хрустальные тачаю
из ценностей, что запасла,
и расточаю, расточаю
их всем без меры и числа.

Сама же я как тот сапожник,
что прозябает без сапог.
И слов целебный подорожник
ещё ничей мне не помог.

И в этом крах и пораженье –
ответ не красен платежом.
Одностороннее движенье,
души закрытый капюшон.

***

Слова все лишние между нами,
как будто стекло стены,
и мне не надо твоих признаний,
достаточно тишины.

Когда я читаю твой хмурый голос,
улыбку в пол-уголка,
то всё, чего нет может ни на волос,
что я беру с потолка,

как ловкий фокусник и картёжник, –
то мой неземной улов,
куда вещественней и надёжней
бесцветных сосудов слов.

Не вырвать времени и клещами
ресницы твои и смех,
и щёку тёплую на прощанье,
и взмах руки снизу вверх.

Как будто Богом всё это снято –
вот подпись, печать, число...
Не правда ли, всё ведь и так понятно,
всё ясно и так без слов.

***

Отсмеялось и отплясалось,
а душе не до мук и плах.
Столько нежности затесалось
в затемнённых её углах.

На кого же ещё мне тратить
эти краски и звуков медь?
Пусть хоть всё суждено утратить –
а ему умереть не сметь.

Я дыханием отогрею
для тебя этот хмурый день,
чтоб тебе в нём жилось добрее,
чтобы свет не затмила тень.

Ты, идущий сквозь снег и дождик,
вечный мальчик всех матерей,
приложи к душе подорожник –
этот дактиль или хорей.

И почувствуешь в одночасье,
как повеяло вдруг теплом.
Заждалось тебя твоё счастье,
где-то прячется за углом.

Слышишь, как повторяют снова
это ласточки и грачи?
Не забыть бы мне это слово,
как звучит оно, как горчит.

***

Ты не груб, ты не мог быть груб
с этим нежным изгибом губ.
Твои руки тонки, узки,
и глаза твои так близки,
и так шёлкова прядь волос…
Всё исполнилось, всё сбылось.

Ты такой, как задумал Бог.
Мне не важно, хорош иль плох,
наяву или я лишь сплю,
ты такой, каким я люблю.
Собрала я из лучших снов
всё, что ты говорил без слов,
всё, что мне хотел подарить,
всё, что мог со мной сотворить.

До свиданья, прощай, привет,
между нами небесный свет,
раздвигая рукой века,
я с тобою издалека.