Руки

Я помню эти руки.
Дедовы, с вздутыми венами, изборозженная морщинками и шрамиками. Большая  мозолистая  крестьянкая. Он спал на краю высокой железной кровати с хромировонными набалдашниками и цыгаеско-малахитовой спинкой. И рука падала вниз, тянулась к крашенному охрой полу. 
Её поправляла бабушка, иногда мы с братом. Время было к полудню. Дед, просыпавшийся с первыми петухами и ещё чуть розовой горошиной солнца за болотом, аккурат к этому времени уставал и ложился на боковую. Полчаса - час будить его было нельзя, дабы не получить нагоняй. Мозолистая рука его знавала кнопки гармони. Поговаривают, в молодости он прибился к цыганам и хотел уйти как мартовский сырой, но многообещающий ветер. И после, спустя жизнь целую, сложную и непонятную он мог взять инструмент и изобразить камаринскую. Пальцы помнили...

Я помню руки отца. Со сбитыми костяшками, в крапинках от дуговой сварки, пахнущие соляркой и дегтем. Мастеровые. Крепко сжимавшие и резак, и штурвал комбайна. Эти руки несли меня, малыша ещё с детсада по октябрьской неуютной хляби в тепло. 
Летом подсаживали на трап комбайна (почему-то казался комбайн кораблем, рассекающем волны хлебов); и я смотрел на то как убегают глупые зайцы, едва не попав в жатку, а первые всплески зерна в бункере превращаются в звездочки на груди этого корабля. Руки отца могли бы много ещё сделать в жизни, но...

Он ушёл "на руках" матери. Она, считавшая себя сельской интеллигенцией, всю жизнь, проведенную в деревне вела хозяйство:
Как на деревне без него. Корова, куры, кабанчик...огородные,  садовые хлопоты. Руки мамы дирежировали хором лечили телят. А потом держали в узде прорабов и дорожников  в силу должности своей и желанию помочь людям. И вот они худенькие, как прутья ивы, лежат на теплом пледе и держат очередную пилюлю...

И вот новый век. Я иду по городу. Жаркое, почти мартовское солнце выхватывает из тени остановок фигурки людей и почти новый гранит мостовой. Люди размахивают руками, греют их в карманах, натойчиво ищут ответа в гаджитах и...парень. совсем молодой, но с серьёзным лицом, на котором не 20 лет - полвека с гаком въелось окопной пылью. И нет рук у него. Не понести ему малыша из детсада, не сыграть на гармони. И глаза ищут ответ в огромном гаджете города.