Два лика красоты

Не верь глазам. Они — лишь проводник
Желаний, что не ведают пути.
Так мотылёк на пламя напрямик
Летит, чтоб в нём бесследно отцвести.

У красоты телесной краток век,
Как у снежинки на твоей руке.
Она сверкнёт — и тает, словно снег,
Подобно тонкой утренней строке.

Но есть краса иная — тот кристалл,
Что годы шлифовали день за днём.
Не явлена для жадных глаз зеркал,
Но светится незримым серебром.

Я видел взгляд — морщинами расшит,
Как древний свиток мудрости земной.
В нём не было сиюминутных битв,
Лишь вечности неторопливый зной.

Я помню руки — в шрамах и узлах,
Познавшие и тяжесть, и труды.
Но столько теплоты в сухих перстах,
Как будто вёсны в них  таят сады.

Я слышал голос с трещиной на дне,
Как старый колокол в глуши лесной.
Он правду нёс в звенящей тишине,
Которой мир не знал в тщете земной.

К чему нам сад из восковых цветов,
Когда жива единственная роза?
К чему блеск внешний множества холстов,
Когда душа — лишь в искренности проза?

Настанет день — и всё, что знали мы
Как красоту, растает без следа.
И там, где свет пленительной каймы,
Найдём лишь тень забвенья навсегда.

А то, что зрело долгими годами —
Любовь без края, верность до конца,
Прощение, даримое горстями,
Добро без ожидания венца —

Останется, когда истлеет прах
Всех совершенств, что тешили глаза.
Пребудет свет, невидимый впотьмах,
Но явленный, как первая слеза.

И если спросят: "Что любить сильней —
Черты лица иль таинство души?",
Скажи: "Ищи, где свет святых огней
Два мира в целое соединил в тиши".