Опус 23. 02

Апельсиновая  воля
толстых  маршей  подворотни,
возле  города  Бристоля
обезьяны-оборотни.

Квадратный  крутим  глобус
изучаем  день  вчерашний,
завалился  аэробус
две  турбины  съела  пашня.

На  голландские  равнины
сходит  плюшевое  лето
и  раввины  Палестины
смерть  пасут  у  минарета

близ  мечети  Аль-Салахи,
пробегали  тамплиеры.
В  окровавленной  рубахе
бился  рыцарь  ради  веры.

Ослепительные  дали,
где  цитата  из  Иова,
из  легированной  стали
был  крючок  у  рыболова.

С  топором  библейский  плотник
вышел  из  холста  картины,
радостно  отдали  сходни
тавтологии  рутины.

Жил  придурок,  жил  доволен
сам  собой,  женой  и  кашей.
В  школе  его  звали  -  Коля,
а  в  курилке  -  Николашей.

Скоротечно  всё  профукал:
доску,  шашку  и  Россию,
не  сказать,  что  был  он  "сукой",
но  свою  психопатию

разогнал  на  три  эпохи
книг  различного  формата,
слёзы  жалости  и  вздохи,
но  ни  в  чём  не  виновата

мать-земля  и  ряд  калашный,
церковь  и  народ-страдалец.
От  стены  с  огромной  башней
улыбается  китаец.

Эта  песня  бесконечна,
бессердечна,  безголоса
Шостаковичу  о  "Встречном"
нашептали  два  матроса.

Десять  заповедных  мыслей  -
"стечкин"  лучше  белой  ленты,
синим  пламенем  зависли
у  притихшей  к  ночи  Этны.

Наползает  чувство  краха
возле  третьей  годовщины,
светлая  свиная  ряха
негражданского  мужчины.


2025