Жизнь поставлена на кон

«Бой идёт святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на Земле».
(А.Т. Твардовский)

Я, конечно, не Твардовский,
«Тёркин» мне не по плечу,
Но, по-братски и по-свойски
Поделиться я хочу.

Все мы склонны верить в чудо,
Если трезво посмотреть.
На войне оно повсюду –
Вперемежку, жизнь и смерть.

Вот солдат - Василий Тёркин –
На Земле оставил след,
Как любой солдат на фронте.
Не согласны? Ладно, нет.

Чтобы молвить не напрасно,
Не попру как на таран,
Всё расскажет беспристрастно
Тёркин, внук его – Иван.

С юморком и не уныло,
Объективно, без прикрас,
О себе, о том, что было,
В общем, слушайте рассказ…

   * * * * *

На войне важна удача ¬–
Всё поставлено на кон.
Выполнял свою задачу
Мой отдельный батальон.

Шла обычная работа –
Бог не сдаст – свинья не съест,
Сектора нарезав ротам,
Защищал я переезд.

А вокруг – от края к краю –
Мне ландшафт ласкает глаз.
А война моя – вторая,
Был до этого Кавказ.

Чисто всё на горизонте,
Талый снег да пашни гладь,
Красота! Как на курорте –
Тишина да благодать.

А в тылу, за переездом,
Прямо сразу за рекой,
Над крутым под речку съездом –
Городок, невесть какой.

Городок над этим склоном
Весь почти сгорел в огне,
Сквозь него моя колонна
Проходила на броне.

В тот же день, в лесу у склона
Оборудовав КП,
Я со штабом батальона
Вышел к ротам по тропе.

И, пока мелькали тропы,
Раздавал я на ходу:
«В полный профиль рыть окопы…
Все траншеи – по углу…
Гнёзда, щели и сортиры
Укрываем под навес…
Бэтээры – в капониры
И – под сети, или – в лес...»

Труд солдатский – очень тяжкий,
Двести метров до врага,
А до смерти – две затяжки,
Две секунды, два шага.

В грунт вгрызается пехота,
Мысли прыгают в башке:
«Где и как идёт работа...
Что?.. Куда?.. Вторая рота...»
В животе – кишка к кишке.

Старшина, достав половник,
Крикнул мне из-за кустов,
Мол, товарищ подполковник,
У меня обед готов!

Дело – делом, но сначала,
Коль желудок бьёт в набат,
Сел, поел и полегчало –
Сытым должен быть солдат.
Хоть на фронте, хоть на грядке,
Заруби: война – войной,
Но обед по – распорядку.
Нет стратегии иной!

Главным правилом походным,
Как суровый приговор ¬–
Если твой солдат голодный,
Он не воин – мародёр!

На привале или в бане,
Коль с бойцом присел комбат –
Без регалий и без званий –
Он – такой же. Он – солдат.

Словно снег весною с крыши
Та война, без дураков,
Накатилась на мальчишек
И на зрелых мужиков.

Узнаю людей не сразу,
Хоть уже намётан глаз,
С кем-то топаю с Кавказа,
Многих вижу в первый раз.

Кто недавно лишь со школы,
Кто оторван от семьи,
Балагуры – балаболы,
Все – родные, все – свои.

И глядел в прицел винтовки
Через край, туда, где рвы,
Невысокий малый,
Ловкий,
Снайпер.
Вроде бы с Тувы.
Механизм собрав затворный,
Он задумчиво шептал:
«…Э-э... змея, плохой и злобный…
Я твой дом – труба шатал!..»

То, да сё, да тары-бары,
На днепровском рубеже,
И калмыки, и татары,
Все мы – русские уже…

* * * * *

Нет печальнее на свете,
Чем огонь со всех сторон.
Ранним утром, на рассвете
Принял бой мой батальон.

Я гасил свои окурки
И потел как тот мустанг,
А чубатые придурки
Мне ударили во фланг…

Мне брехать – совсем не мудро,
Да уже не тот завод;
Первым в бой вступил под утро
Первой роты первый взвод.

Вековых деревьев кроны
И поклоны до земли
Укрывали их от «дронов»,
Многих тем и сберегли.

Били «дроны», били ПТУРы,
Бил тяжелый пулемёт,
Пуля, хоть она и дура,
Свою дырочку найдёт.

Что-то где-то не связалось
Понимание в штабах,
На минутку показалось –
В первой роте дело – швах!

И когда, как говорится,
Командиру, то есть – мне,
Оставалось лишь молиться –
На войне, как на войне –
Из-за речки от болота,
По бандеровским хохлам
Дали залпом миномёты,
Разнося нациста в хлам.

Поддержали миномёты
От соседа за рекой
Все мои четыре роты
Смертью дышащей рукой.

А на фланге, над рекою,
Там, где главный был удар,
Раздалось почти родное
Для меня – «Аллах Акбар!»

И уже неважно было,
Если здраво, по уму,
Где и чьих дедов могилы,
Кто там молится кому,
Кровь течёт какая в венах,
Тех, кто рядом с нами тут,
Дагестанцы иль чеченцы –
Наши!
Русские идут!

Да простит Господь Всеславный,
Магомет – Христу был брат;
Хоть я сам и православный,
Мусульманам – мой рахмат!

Так, до самого рассвета,
Прикрывали с флангов нас
Артиллерия соседа
И Росгвардии спецназ.

Батальон геройски дрался,
Хоть и крепким был навар.
Штаб мой тоже постарался –
Отразили мы удар.

Я не худшим был комбатом,
Пресекал любой подвох,
Но застал меня, ребята,
Выстрел снайпера врасплох.

Только плохо он учился
Или сбитым был прицел,
Раздробил он мне ключицу,
Мозжечок остался цел!

Вот такой вот получился
Неприятный переплёт,
А под вечер приземлился
Санитарный вертолёт.

Кто-то передал по связи,
Что покинул строй комбат,
Я в бинтах, крови и грЯзи
Был доставлен в медсанбат.

Там хирург – натуры тонкой –
Эскулапил, как умел,
Поливал меня зелёнкой
И эмоций не жалел.

И под местным под наркозом,
Как непрошеных гостей,
Извлекал он как занозы
Из меня куски костей.

Ремонтировать ключицу
Для него не пьедестал:
Плюнул-дунул, вставил спицу,
В гипс упрятал и отстал.

* * * * *

Отступает в марте стужа,
Тишь палаты, да покой.
И кому теперь я нужен
С покалеченной рукой?..

Вот, лежу теперь как дыня.
Там, на фронте – суета,
А внутри меня – пустыня,
Безразличье... скукота...

В батальоне над рекою
Мог я всё переполоть,
А теперь одной рукою
Даже дров не наколоть.

По утрам щебечут птички –
Восторгаются весне,
Но однажды медсестричка
Принесла уколы мне.

А в глазах – как Солнце встало,
Только чуточку грустны,
Настоятельно сказала:
«Приспустите-ка штаны»!

Шприц всадила в ягодицы
Не один, а целых два!
А разбита лишь ключица,
Ладно, если б голова!

Я не хныкал непристойно,
Не снесло меня вразнос,
Экзекуцию достойно,
Даже с честью перенёс!

Тут же затянуло раны,
Буд-то не было тех ран:
«Как зовут Вас?» – «Я – Татьяна…» –
«А меня зовут Иван…»

И красива, и пригожа,
Просто глаз не отвести,
На актрису ту похожа…
«Не могу сказать «прости» .

Словно кровь вскипела в жилах,
Сразу стало не до сна…
Снова голову вскружило,
Вот, пришла она, весна!

Сердце тает у солдата,
Уж такие, брат, дела,
Украшеньем медсанбата
Медсестричка та была!

С той поры с утра до ночи,
Или с ночи до утра
С нетерпеньем ждал я очень,
Что придёт она, сестра.

Уж какую ночь не спится,
Нет покоя среди дня,
И почти уже влюбиться
Угораздило меня…

В руки взял себя, но снова,
Только лишь она зашла –
«Ты со мною быть готова?» –
«Я готова. Навсегда.
Где б ты ни был – буду рядом,
Плохо или хорошо,
Сердцем, мыслью, телом, взглядом
И с любовью, и с душой…»

* * * * *

А на этом, мой читатель,
Доложить имею честь,
Подполковник – был мечтатель.
Он женат. И дети есть…
Чтобы понимать реально,
Знайте, речь идёт о ком –
Был комбат весьма ментальным,
Далеко не идеальным,
Но надёжным мужиком!
И в такие передряги
Попадал не в первый раз.
Мы – не сплетники-сутяги,
Дальше слушаем рассказ…

* * * * *

Словно старый кот на солнце,
Я на коечке лежал,
Только ранний свет в оконце
Мне немного досаждал.

И, по-детски улыбаясь,
От Днепра до Колымы,
Вся природа просыпалась
После долгой той зимы.

А со мною незадача
Приключилась в этот год…
На войне важна удача –
Повезёт – не повезёт…

В марте милые берёзки
Чуть пораньше, до поры
Оживились, дали слёзки,
Потекли они с коры.

И я к рощице, к низовью,
Ежедневно – марш-бросок
Совершал как в Подмосковье
Собирать с берёзок сок.

Я с восторгом и задором
Озирал во все концы,
Как над рощей звонким хором,
Стаей мечутся скворцы.

Как-то в роще до обеда
Я наматывал круги,
А ко мне внесли соседа –
Офицера без ноги.

Я хотел к артиллеристу,
По-людски найти подход.
Познакомились мы быстро,
Я трубил как пароход,
Но его слова не греют,
И молчит как истукан.
Командиром батареи
Был безногий капитан.

Не хотел я к бедолаге
Прилепляться как магнит,
Но спросил его, беднягу;
«А жена звонит?» – «Звонит…»

Тут он и разговорился,
Всё же сердце – не гранит!
Улыбнулся, оживился
И румянец появился:
«Ждёт и любит, говорит…»

Рассказал мне про домашних,
И про многое чего…
И про бой у талой пашни,
Там, где ранило его:

«Городок стоял в руинах
Мы – за речкой, там, где склон,
А у пашни на равнине
Развернулся батальон.

Все квадраты мы пробили,
Только мне не повезло –
Нас ракетами накрыли,
Батарею разнесло…

Я семь лет прожил с женою,
В доме – счастье и покой,
А теперь с одной ногою,
Ну, зачем я ей такой?..»

Пашня... А за нею речка...
Переезд… тропа… лесок…
«Дрон» взлетает в небо свечкой…
И сгоревший городок…
Вслух я выдал незаметно:
«Где ж теперь та пашня, брат…» –
Капитан назвал конкретно
Место, дату и квадрат.

Я всё помню, даже с лишком,
Что творилось этим днём –
«Значит, ты – меня, братишка,
Поддержал своим огнём!..
Мы ж тогда едва отбились –
Просто не хватало сил,
На тебя мы все молились –
Столько жизней сохранил!

Ты – мужик! Нормальный, сильный,
Не убогий, не кривой,
Рано ставить крест могильный,
Ты пока ещё живой.

Смерть тебе не дышит в спину,
Есть жена, семья и кров,
Посмотри кинокартину
Под названьем «Вечный зов».
В той картине, очень сильной,
Есть герой один – Кирьян,
И поймёшь, что для мужчины
Быть безногим – не изъян.
Будь ты ранен и контужен –
Не печалься, не грусти.
Если ты кому-то нужен,
Значит, есть куда идти…»

Тихо слушал миномётчик,
Молча, не перебивал,
Мой рассказ, как русский лётчик
Без обеих ног летал.

И, поведав ту науку,
Сам уже не знаю как,
Я пораненную руку
Очень крепко сжал в кулак…

* * * * *

Две недели я валялся,
Койку задом придавив,
Но, как только оклемался,
Навестил меня комдив.

Я готов почти дословно
Передать наш разговор.
Генерал, сказать условно,
Мне «расширил кругозор».

Рассказал, как мы сражались,
Как ударили в обход,
Переезд мы удержали –
Батальон пошел вперёд.

Напряглись и поднажали,
Применив ракеты «Град»
И бандеровца погнали,
Крепко дав ногой под зад.

Но с досадою и болью
Говорил, а что молчать:
«Думали, что хлебом-солью
Будут на Днепре встречать...

Если толком разобраться –
Нету здесь ни чьей вины.
Нынче наше дело – драться.
Думать надо ДО войны.

И ещё. Не обижайся,
За тебя я даже рад,
В батальон не возвращайся –
Там уже другой комбат».

И вот тут, не зная краю,
Я немного перебрал:
«Как другой? Не понимаю!
Объясни мне, генерал!

Дьявол сам мне не был братом,
Как я дрался – видит Бог,
Я хорошим был комбатом,
Объясни мне, в чём подвох?

Я ж тебе почти ровесник,
Чтобы сглаживать углы,
Мы в одной упряжке вместе
Бьём копытом с Ханкалы!»

Генерал достал рюмашки,
Фляжку с водкою открыл,
Адъютанту дал отмашку
И спокойно говорил:

«Что ты мечешься и вьёшься
Как в зверинце серый волк.
После отпуска вернёшься
Принимать резервный полк.

Там сплошные новобранцы –
Не купить и не продать.
Но ты можешь из засранца
Гренадёра воспитать!

Потому, не расслабляйся,
Впрочем, в службе знаешь толк,
Отдохнёшь и возвращайся.
Подготовь мне этот полк.
Наведи порядок, слышишь,
Командирскою рукой,
Нам с тобой, Иван Васильич,
Нынче рано на покой!».

Разложил мне всё как надо,
По-порядку, по уму,
Про потери, про награды,
И ответил я ему,
Мол, других не вижу шансов,
Хочешь – пой, а хочешь – вой,
Но гвардейцев из засранцев
Подготовим. Не впервой.

По уставу, по закону,
Но вопрос мой, основной, –
«Мне б набрать из батальона
Тех, кто был в Чечне со мной…»

Мы ещё поговорили,
Закусив-перекурив,
Словом, темы все закрыли.
И уехал мой комдив.

* * * * *

… Если я комдиву нужен –
Это очень хорошо…
Тем же вечером, под ужин
Наш хирург ко мне зашел.

Мой сустав пощупав пальцем,
Предложил мне покурить,
До беседки прогуляться,
Заодно – поговорить.

И сказал мне: «Вот что, Ваня,
Здесь не фронт, и не стрельба,
Ты… оставь в покое Таню –
У неё своя судьба…

И, как будто бы с размаху
По виску меня огрел:
«Муж её под Волновахой
В танке заживо сгорел…

От тебя скрывать не стану,
Ты – счастливый муж, отец,
Ну а я… люблю Татьяну…
Я четвертый год вдовец…

Ты уже почти как новый,
Перспективы впереди,
Документы все готовы,
Завтра утром уходи».

Помолчали, покурили,
И на том замкнулся круг.
Вот такую терапию
Оказал мне мой хирург.

* * * * *

В ночь, как прежде чем покинуть
Тот уютный пансион
И домой на отдых двинуть,
Мне приснился странный сон:
Что у райского порога
После ратного труда,
Я явился перед Богом
В ожидании Суда.

Но Всевышний, как ни странно,
Мне промолвил в полумгле:
«Нет. Тебе на Небо рано –
Есть дела и на Земле.
С тем тебя и отпускаю,
Продолжай земной свой путь…
Только, право, я не знаю,
В край какой тебя вернуть?»

Я был очень озадачен
И не ждал таких наград.
На Земле важна удача,
А на Небе – во сто крат!

Я недолго волновался,
Полминуты помолчал,
Воздух в грудь набрал, собрался
И достойно отвечал:

«Все мы – люди. Божьи дети.
Верим благостным вестям,
Все грешны на этом свете,
Все подвержены страстям.

Не пойми меня превратно –
В жизни много я грешил,
Но верни меня обратно,
В ту страну, где раньше жил.

Там, где жизнь – не только копоть,
Там умеют созидать,
Жить, любить, творить, работать,
Отдыхать и… воевать!

Где мужик не даст над пашней
Ввек стервятнику кружить,
Там, где помнят день вчерашний,
Чтобы завтрашний прожить.

В те края, где небо сине,
С крепостями города…
Возверни меня в Россию,
Если нет, то – в никуда.

Я – не ангел, не мессия,
Лишь один Ты мне – судья,
Но, пока жива Россия,
Будет мнима смерть моя.

Жить хочу я в ясном свете,
Со страною в унисон…»
…Я не помню, что ответил
Мне Всевышний в этот сон…

Поутру, едва проснувшись,
В вещмешок сложив белья,
Я ушел, не обернувшись,
Шел туда, где ждут меня
И в молитвах, и в надежде,
Ждут меня и день, и ночь,
Что вернусь живой, как прежде –
Мать, отец, жена и дочь.

Шел домой, а как иначе,
Шел на свет родных окОн…
На войне важна удача –
Всё поставлено на кон.

* * * * *

Всё сложилось очень ловко,
И, держа гвардейский шаг,
Я направился в Шелковку,
Где родительский очаг.

Там – семья, взрослеет дочка,
Там – ленивый старый кот
И моя овчарка Ночка.
Я их всех не видел год.

Всё родное, всё знакомо,
Каждый кустик, каждый пень,
День один прошёл, как дома…
Пролетает третий день…

Как-то раз перекрестился –
Шел уже Великий Пост –
В храм зашел и помолился,
К деду съездил на погост.

К обелиску прикоснулся...
Фотокарточки овал…
«Здравствуй, дед. Вот я вернулся,
В тех краях я побывал,
Где и ты повоевал…

А потом, в жару и стужу,
Проклиная ту войну,
Затянув ремень потуже
Ты отстраивал страну.

Поработал ты на совесть,
За еду, за трудодни,
Но печальна эта повесть –
Всё разграбили они.

Всё, что вами создавалось,
И недавно, и давно –
Потерялось, поломалось
И отправлено на дно.

Всё, что создано веками
Через слёзы, кровь и боль,
Наших прадедов руками –
Всё смели они под ноль!

Вера, совесть, честь, отвага –
Ими сожжены. В угли.
Как ненужная бумага.
Боже, как они могли!?..

Сами яму себе роют,
Бредят западным ярмом,
Знаешь, кто у них в героях? –
Ты их всех считал дерьмом.

Принимали их как брата
От Смоленска до Курил,
Эту мразь, что ты когда-то,
Дед Василий, не добил…

Как бы сильно ни болело,
По товарищам скорбя,
Но святое это дело
Я закончу за тебя.

Не волнуйся, просто внемли:
Если наступила мгла,
Бог вернул меня на Землю,
Значит, есть ещё дела.

Я сумею, пересилю
Нашу общую беду,
И, поверь мне, дед Василий,
Я тебя не подведу!..

Знаешь сам, побед без риска,
Нет, как дыма без огня!»
Дед Василий с обелиска
Улыбался на меня…

* * * * *

Незаметно потеплело,
Бьют сквозь облако лучи…
Так прошла уже неделя,
А в Шелковку прилетели,
Как к Саврасову – грачи…

Ветерок повеял слабый,
Расцветает всё вокруг…
Позвонил начальник штаба –
Мой хороший верный друг:

«В соответствии с приказом,
Сформировано ядро –
Я набрал ребят с Кавказа,
Генерал даёт добро.

Ты – надёжный, умный, ловкий,
Мы – за кипеж, за любой,
Только, кроме голодовки,
Остальное – за тобой.

Хватит ёрзать на диване,
Протирать штаны до дыр,
Дел в полку хватает, Ваня,
Возвращайся, командир!»

Значит, надо собираться –
Этот шанс мне Богом дан.
«Дочь! Жена! Не обижаться!
Где тревожный чемодан?

Затопи под вечер баню
На дорожку, слышишь, бать,
Я пошёл за шашлыками…
Мама, хватит причитать!

Мама, батя, дед Василий,
В те далёкие года,
Вы меня благословили,
Значит, мне пора туда,
Где воюют, а не плачут,
Доблесть воина – закон –
На войну, а как иначе.
Жизнь поставлена на кон!»

Москва, январь 2025 г.