Беседа с А. Шопенгауэром об одиночестве

Сегодня, 22 февраля 2025 года, в день рождения А. Шопенгауэра, отмечая, как обычно, эту дату, наш друг независимый журналист М. Михайлов решился мысленно задать несколько вопросов великому философу об одиночестве.
 Дело в том, что с горечью замечая, как с возрастом сужается круг друзей и близких, и, будучи по характеру человеком общительным, он решил выяснить: одиночество - это беда или благо. Для начала он ознакомился с некоторыми мыслями известных людей на эту тему.

 «Язык мудро разделяет две стороны одиночества. Кроме слова «одиночество», обозначающего страдание без других, он создал и слово «уединение», означающее блаженство без других».
Пауль Тиллих

«Истинное счастье по природе своей любит уединение: оно – враг шума и роскоши и рождается главным образом из любви к самому себе».
Джозеф Аддисон

«Кто путешествует один, может выступить, когда захочет, кто берет спутника, должен ждать, пока тот соберется в путь».
Генри Дэвид Торо

Все существа, рождённые со стремлением к свободе, любят уединение.
Джорж Байрон

Умные не столько ищут одиночества, сколько избегают создаваемой дураками суеты.
А. Шопенгауэр

Далее М. Михайлов вступил в беседу.

М. М. – Уважаемый Учитель, в наше тревожное время, как, впрочем, и всегда, большинство людей, особенно в пожилом возрасте, очень боятся одиночества.
Их можно понять: почти всю сознательную жизнь они провели в рабочем коллективе, в семье, где подрастали дети, у них были друзья и знакомые. Они не привыкли проводить время наедине с собой. Но с возрастом пришлось покинуть работу, дети выросли и живут своей жизнью, круг друзей катастрофически сужается по разным причинам: «иных уж нет, а те далече», как писал поэт.
Оставшись в одиночестве, люди теряются, впадают в уныние, иные просто тихо спиваются, готовы общаться с кем попало, как в песне В. Высоцкого "Про чёрта":

У меня запой от одиночества —
По ночам я слышу голоса…
……………………………..
Я не то чтоб чокнутый какой,
Но лучше — с чёртом, чем с самим собой.

Многие люди совершенно не могут оставаться одни, стремятся к общению с чужими и чуждыми им людьми, как точно подметил в своей замечательной сказке Л. Филатов:
 «Я готов хоть к пчелам в улей, \ Лишь бы только в колефтив!»

В то же время далеко не все страшатся уединенной жизни. Многие люди ее весьма ценят и находят много преимуществ.

 Например, я недавно прочитал такое высказывание Леонардо да Винчи (1452-1519):

«Если ты одинок, то полностью принадлежишь самому себе. Если рядом с тобой находится хотя бы один человек, то ты принадлежишь себе только наполовину или даже меньше, в пропорции бездумности его поведения. А уж если с тобой больше одного человека, то ты погружаешься в плачевное состояние, все глубже и глубже».
 Мне кажется, Вы разделяете мнение этого великого человека?

А. Ш. – Всецело быть самим собой человек может лишь до тех пор, пока он один; кто, стало быть, не любит одиночества, тот не любит и свободы, ибо лишь в одиночестве бываем мы свободны. Принуждение – неразлучный спутник всякого общества, и всякое общество требует жертв, которые оказываются тем тяжелее, чем ярче наша собственная индивидуальность. Поэтому человек избегает уединения, мирится с ним или любит его – в точном соответствии с ценой своей собственной личности.

М. М. – Что Вы имеете в виду?

А. Ш. – Наедине с собой убогий чувствует все свое убожество, а великий ум – всю свою глубину: словом, всякий тогда сознает себя тем, что он есть.

М. М. – Да, например, Альберт Эйнштейн писал: «Я живу в том уединении, которое столь болезненно в юности, но восхитительно в зрелости».
 Но столь великих умов везде мало, а что делать обычному неглупому человеку?

А. Ш. – Чем выше наше место в иерархии природы, тем более мы одиноки, притом по самому существу дела и неизбежно. Но тогда для нас – благодеяние, если духовному одиночеству соответствует также и физическое, в противном случае окружающая толпа существ другого порядка стесняет нас как нечто мешающее, даже прямо враждебное, отнимает у нас наше «я» и ничего не может дать взамен.

М. М. – Каким образом окружающие могут мешать нам и доставлять подобные неприятности?

А. Ш. – В то время как природа провела между людьми самое широкое различие в моральном и интеллектуальном отношениях, общество, совершенно с ним не считаясь, признает всех людей равными или же вместо указанного различия устанавливает искусственные подразделения и степени сословий и ранга, которые очень часто бывают диаметрально противоположны с иерархией природы. При этом распределении те, кого природа поместила внизу, получают себе очень хорошее положение, а те немногие, кого она превознесла, не пользуются признанием, вот почему они обыкновенно избегают общества.

М. М. – То есть, попросту говоря, общество не ценит и не выносит людей умных и одаренных, превосходящих общий невысокий интеллектуальный уровень?

А. Ш. – Так называемое хорошее общество признает всякого рода преимущества, только не духовные, которые даже являются в нем контрабандою. Оно заставляет нас с безграничной терпимостью относиться ко всякой глупости, дурачеству, предрассудку, тупости; личные же преимущества, напротив, должны вымаливать себе прощение или же прятаться, ибо умственное превосходство оскорбляет уже самим своим существованием, без всякого содействия со стороны воли.

М. М. – Значит, разумному человеку, чтобы никого не обижать самим фактом своего существования, следует, по возможности, сократить контакты с окружающими? Как точно сформулировал эту мысль Ральф Уолдо Эмерсон, «Людей следует принимать небольшими дозами».

А. Ш. – Вообще же человек может находиться в самом полном согласии с одним только самим собой, но не со своим другом, не со своей возлюбленной, ибо разница индивидуальности и настроения всегда ведет к дисгармонии, хотя бы и незначительной. Вот почему истинный, глубокий мир сердца и совершенное душевное спокойствие – это, наряду со здоровьем, наивысшее земное благо – можно обрести только в одиночестве, а в качестве стойкого настроения – только в самом глубоком уединении.

М. М. – Все это так, конечно, и близкие люди имеют свои особенности и слабости, как, впрочем, и мы сами, но разве возможно жить на свете без друзей и любимых людей?

А. Ш. – Да, я прямо утверждаю: как ни тесно связывают людей дружба, любовь и брак, вполне честно все-таки мы относимся в конце концов лишь к себе самим и разве только еще к своим детям. Чем меньше вследствие объективных или субъективных условий приходится нам сталкиваться с людьми, тем лучше для нас.

М. М. – Но не каждый способен жить в подобной изоляции и получать от этого удовольствие. Недаром Джордж Бернард Шоу считал: «Уметь выносить одиночество и получать от него удовольствие – великий дар». От чего зависит этот дар?

А. Ш. – Чем больше кто имеет в себе самом, тем меньше могут значить для него другие. Именно известное чувство полного самодовления и удерживает людей, обладающих внутренней ценностью и богатством, от перенесения значительных жертв, каких требует от нас общение с другими, не говоря уже о том, чтобы искать этого общения ценой явного самоотречения.

М. М. – О каком самоотречении Вы говорите?

А. Ш. – Умные речи и мысли уместны лишь перед разумным обществом, в обыкновенном же они будут встречены прямо ненавистью, ибо чтобы иметь в нем успех, безусловно, необходимо быть плоским и ограниченным. В подобном обществе нам приходится поэтому идти на тяжелое самоотрицание, отказываясь от трех четвертых своего «я», чтобы уподобить себя другим.

М. М. – Тем не менее, «человек по своей природе есть существо общественное», как сказал Аристотель. Без людей тоже прожить невозможно. Просто следует говорить с каждым на доступным ему языке. Или, как пошутил один умный человек: «с каждым надо говорить в формате его бреда».  В общении тоже есть своя прелесть.

А. Ш. – Правда, мы зато и получаем тогда других; но чем больше у человека собственная ценность, тем скорее найдет он, что здесь барыш не покрывает потери и что дело складывается к его невыгоде. Ведь люди обычно бывают несостоятельными, то есть в общении с ними нет ничего, что вознаграждало бы за сопряженные с ними скуку, неудобства и неприятности и за самоотречение, какого оно требует от нас, поэтому общество большей частью бывает таково, что меняющий его на одиночество совершает выгодную сделку.

М. М. – Что же Вы посоветуете: как прожить с людьми, сохраняя свою личность?

А. Ш. – А из всего этого следует, что в самом лучшем положении находится тот, кто рассчитывает исключительно на самого себя и может быть для себя самого всем во всем.

М. М. – Об этом писали еще античные философы, но большинство людей живет иначе. Им хочется жить среди людей, и важно, «что станет говорить Княгиня Марья Алексевна!»

 А. Ш. – Противоположное состояние делает обыкновенных людей такими общительными и покладистыми: для них легче переносить других, нежели самих себя. Именно внутренняя пустота и пресыщение гонят их как в общество, так и за границу, заставляют пускаться в путешествия. Их духу недостает внутренней силы сообщать себе собственное движение; вот почему они стараются поднять ее вином, так что многие превращаются через это в пьяниц. По этой же причине они нуждаются в постоянном возбуждении извне, притом в самом сильном, то есть исходящем от им подобных существ. Без этого их дух опускается под действием собственной тяжести и впадает в гнетущую летаргию. Вдобавок вещи, действительно ценные, не пользуются вниманием света, а то, что привлекает к себе это внимание, лишено всякой цены.

М. М. – А если человек обладает своим взглядом на мир и способностью к самопознанию и все-таки не готов совсем запереться в четырех стенах и прекратить всякое общение, что ему делать?

А. Ш. – Соответственно всему этому со стороны того, у кого есть что-нибудь за душой, является истинной житейской мудростью, если он в случае нужды ограничивает свои потребности, чтобы только оградить или расширить свою свободу, и потому как можно меньше церемонится со своей особой, неминуемо поддерживающей разные связи с человеческим миром.

М. М. – Однако я знаю много весьма достойных и одаренных людей, общительных по характеру, любящих бывать в разных обществах. Что бы Вы сказали о них?

А. Ш. – Кто тем не менее любит общество, тот может вывести себе следующее правило: чего окружающим его лицам недостает в качестве, то надо до некоторой степени возмещать их количеством. Ему может быть достаточно общения с одним единственно умным человеком, но если кругом можно найти только обыденный сорт людей, то желательно запастись ими побольше, чтобы получить что-нибудь хотя бы с помощью действующего многоразличия.
 Пошли только ему небо нужное для этого терпение…

На этом любезном пожелании закончилась беседа с великим философом, и наш друг Михайлов отправился обдумывать услышанное.