Ночь на Аосиме

Когда засыпают все жители этой деревни, когда рыбакам снится лучший в их жизни улов,
Сто кошек бегут колдовать к алтарю в храме древнем, чтоб в танце почтить своих старых кошачьих богов.
И от Такоцуме, нелепой и крошечной бухты, где вслед за деревней уснули с десяток судов,
Крадутся по улицам нэко, кто младше мяукают  - "Ух ты!", никто не услышит, как, впрочем, не слышно и сотни кошачьих шагов.

Инари с холма наблюдает за шествием нэко, и вот уже факелы тэнгу грызут темноты полотно,
Они собирались недавно - не более века, и снова надели из шёлка свои кимоно.
Глаза их горят, подобные звёздам над Сэто, а в лапах фонарики - взяты без спроса у духов,
Теперь колдовать, танцевать, пить сакэ до рассвета! И храм Камэока стал храмом кошачьего пуха!

Они собираются здесь, окружая очаг в центре храма - там нэко мяучат заклятья из древних заветов,
Чтобы рыба из моря сама к ним на стол попадала, а рыбак ни один не узнал их кошачьих секретов.
Дух морей Умибодзу, безмолвно, наблюдает кошачье искусство -  как пушистые лапки сплетают из отпавших усов свою стену,
За которой не дух не увидит, что котам нынче пьяно и вкусно, что коты по ночам заклинают и ветра и солёную пену.

Когда солнца лучи отогреют золотого Сикоку границу, тогда кошки и лисы исчезнут, соберут огоньки свои тэнгу,
Шорох жёлтой листвы да мурлыканье вторит зарнице, статуэтки при храме вновь в стройную встанут шеренгу.
По утру рыбаки удивятся, обнаружив улов на причале, знать не зная, что именно кошки колдовали для них по ночам,
Аосима живёт, улов дарит какой не мечтали, бакэнэко здесь любят, а как же? Колдовство только им по плечам.