Прощай, прощай, мой верный друг

Прощай, прощай, мой верный друг!
Пускай томительный недуг
Прервал навек твой вздох свободный —
Ты в нас живёшь. Ещё вчера
Твой гордый дух не ведал страх,
Взгляд норов выражал природный,
Предания семьи шепча;
Но рока тяжкая печать
Уже витала над тобою,
Смыкая веки, но мольбою
Не заклинал усталый взор,
И дух не приимал позор.

Пусть хоть один, но прочь сиделку!
Отвергнув купленную фальшь,
Ты заключать с судьбою сделку
Не стал, заглядывая вдаль.
Бессильный гнев, ни слова жалоб
Иссохшие рекли уста,
Порой забытая мечта
Со вздохом жалости звучала.
Одной отрадою была
Воспоминаний нить благая,
И никогда слеза скупая
Тайком не падала с чела.
Успехи внуков в круге дум
Надеждой наполняли ум.

Какая искренняя радость
Искрилась в старческих глазах
При виде внуков, и усталость
Не слышалась в твоих стихах.
Ты говорил им про упорство
И верность, честности сестру,
Про постоянство без притворства
И про приверженность добру.
Учил ценить простое счастье,
Любить и строить, и растить;
И в непогоду, и в ненастье
Стремиться жить и просто жить.
О дисциплине, о терпении,
Труд уважать, хранить, беречь,
В делах отбрасывать сомнения,
Бескомпромиссностью увлечь...

Ни просьб, ни жалоб недовольных,
Ни прихотей — лишь редкий стон
Тревожил домочадцев сон,
Свидетель немощи невольный.
Ты немощь не желал принять,
Лишь волей заставляя встать
Свое слабеющее тело;
Уж есть и пить ты не хотел,
Но все ж вставал, и шёл, и пел,
Так неуклюже, неумело...

Когда лишённые движений
Печально потянулись дни,
Химеры горькие сомнений
Не наполняли страхом сны.
Когда стрелою темной боль
Сомкнувшийся твой мир пронзала,
Лишь вдоха шумность выдавала
Предельно собранный контроль.
Как «я люблю тебя, жизнь» —
Чеканным ритмом раздавалось,
И голос тихий звал не жалость,
А веру в завтрашние дни.

Я счастлив был с тобою рядом,
Отодвигая боль и край!
Но пролилось холодным ядом:
«Устал, не делай и прощай...»
До встречи, папа! Мир иной
Начнётся новым добрым словом,
Уютом тёплым, светлым домом
И жизни долгою струной!