В конце февраля

Детские февральские салазки съезжали с Харьковской горы в вечерний, уже грядущий на сон город по прямой гладкой дороге, точнее по пологому белому мосту, идущему до самой гранитной набережной речки Везёлки.
Салазками правил Медвежонок, перебирая левой лапой сердоликовые перстные чётки с серебряным крестиком, в правой лапе он держал некий таинственный, магический, бордовый цилиндр.
Пёсик по обыкновению озорничал, скача и играя вокруг салазок с белой, свежесрезанной акациевой палкой в руках, притом аккуратно обструганной. Эта палочка выручалочка была похожа скорее на очень короткую февральскую удочку.
Пёсик поминутно с размаху ударял ею по стылым лужицам с талой водой, от чего лужицы, разлетались яркими, невечерними брызгами и бесследно пропадали, обнажая огрехи, оставленные зимними невзгодами на теле дороги.
Медвежонок же попросту коротко дул на более крупные лужи и те исчезали, испаряясь, обращаясь в чудный, как бы зеленоватый туман.
 Гранитная набережная приближалась и вот остановились салазки, остановились в кругу разросшихся уксусных деревьев… деревья приветно мигали своими светящимися багровыми язычками, походившими на пламя торжественных волшебных свечей.
-Приехали, друг, останавливай салазки! выдохнул Пёсик.
- Да они уже и сами остановились. Не хуже нас с тобой пути в туманах пролагают!
ответил Медвежонок.
Цилиндр в его лапах обернулся походным термосом с двумя кружками, а кружки, как и положено, наполнились колумбийским кофе.
В руках у друзей возникли  белые булки с оранжевым апельсиновым конфитюром.
-Привал! радостно произнёс Медвежонок.
-Привал! С явным удовольствием подтвердил Пёсик.
Салазки словно подёрнулись сиреневой дымкой и превратились в пару летних шезлонгов.
Кофе был крепкий, густого богатого аромата и дивный запах трапезы друзей закружил, захороводил с рябинами в парке, расплылся по городу, предвещая встревоженным и подавленным горожанам наступление контрастного месяца Марса.