Шедевр

Заслуга одних состоит в том, что они хорошо пишут.
Заслуга других в том, что они не пишут совсем.
                Жан де Лабрюйер
                _________________________      

          Петр Ильич маялся. Не писалось ему. А читателям не читалось. Ну не хотели они читать его монументальные опусы. И рассказы не хотели. Анекдоты возможно и хотели бы, так не умел он их придумывать.

     – Вот же я бестолочь! Музыкой надо было заниматься, музыкой! – горько вздохнул он. И пианино в детстве мне купили, да и само имя обязывало – Петр Ильич никак! Может второй Чайковский получился бы! И фамилия в рифму. Что ж я маюсь... Надо поспать. И успокоиться. Может во сне что-то и...

     Неоконченная мысль улетела, заблудилась в дебрях его сонного сознания и, вильнув хвостиком, исчезла. Однако побродив там по разным тайным закоулкам, она вскоре снова явилась Петру Ильичу, но  уже совсем в ином, зримом  обличье.

Привиделась ему большущая такая книга. На обложке её, золотом была вытиснена фамилия – Чикуновский П.И. А ниже название –  «Шедевр». Тоже – золотом.   
 
     – Ого! – подумал Петр Ильич и горделиво огляделся вокруг. Он увидел, что стоит на сцене, а из огромного зала забитого до отказа разношерстным народом тянется к нему длинная очередь.

     – Автограф хотят, – самодовольно усмехнулся он. – Странно,  а лица-то всё вроде знакомые. Вон тот с бородкой и в пенсне, кто это?  А тот, с длиннющей бородой? Гм...

     – Поднимите мне веки! – Оттолкнув бородатого, к Петру Ильичу протиснулся слепой приземистый тип, весь перемазанный чем-то чёрным.

     – В земле он копался, что ли? – брезгливо попытался отодвинуться от него Петр Ильич.

     – Я хочу видеть этого человека! – голосом, напоминающим волчий вой возопил приземистый, грудью напирая на автора.

     Оттеснив незрячего типа, да так и не подняв ему веки, очередь внезапно утратила строй. Отталкивая друг друга, толпа полезла на сцену, потрясая огромными книгами.
«Шедевр, Шедевр, Шедевр» – зарябило в глазах у Петра Ильича.

     – В очередь, сукины дети, в очередь! – пятясь, испуганно заверещал он и... проснулся.

     – Ты чего руками машешь, чуть не зашиб, ирод! – донёсся до него недовольный голос супруги. – Полдень уже на дворе, а он всё спит! Вставай, обедать пора.

    – Не мешай, – буркнул Петр Ильич. Оттолкнув жену, он быстро встал и пошел к столу. – Не до тебя. Мысль тут одна мне пришла. – «Шедевр, Шедевр», – билось у него в голове. И сразу же целая свора идей обгоняя друг друга запросилась на волю. Неясных, правда, пока.

     – Нет, сон этот неспроста! Сон в руку! – пробормотал он, включил компьютер  и крупно написал заголовок  –  «Шедевр».
Тут  же сейчас же явилась и первая фраза: «Как много в этом мире есть такого, что неподвластно нашему уму».

     – Ух ты! – восхитился Пётр Ильич. – Смутные идеи, роившиеся в голове, мгновенно приобрели ясность и начал складываться сюжет. – Однако, какие свежие мысли! Действительно может получиться шедевр. Ай да я! Ай да сукин сын!

     – Ну, долго ещё тебя ждать?! – рявкнула над самым его ухом неслышно подошедшая жена. – Борщ же стынет! Как ты любишь – густой, с мозговой косточкой! Налила уже. Ха! «Шедевр»! – заглянув мужу через плечо, прочла она. – Ну-ну!

     – Вот черт! Сбила с мысли! – Помянув нечистого, Петр Ильич с раскаянием поплевал через левое плечо. Потом на всякий случай перекрестился.

    – Ничего, – вздохнул он, с сожалением взглянув на такую удачную первую фразу, но в мозгу его забрезжило смутное воспоминание, что где-то он вроде бы что-то читал похожее. – Показалось, – подумал он.  – Ничего. Глядишь, на сытый желудок и  дело быстрее пойдёт.

После обеда его стало клонить в сон.

    – Э, нет... – С трудом отогнав дремоту, он снова уселся за компьютер. Но не успел ещё дотронуться до клавиатуры, как надсадно затрезвонил телефон.

    – У меня зазвонил телефон! Возьми трубку, «зая», – крикнул он супруге. Я работаю.

     – Сам возьми, – угрюмо ответила «зая». – Работает он! Помоги лучше кость разрубить.

    Снова помянув нечистого, и на сей раз, забыв поплевать через плечо, а тем более перекреститься, Петр Ильич злобно пробормотал – «перебьётесь» и нажал «отбой».  Однако жене помог. Знал – не отцепится ведь! А про себя с удовольствием отметил: «Косточка-то мозговая! Знает «зая» моё пристрастие!

    – Так что же я хотел?.. – промолвил он, вернувшись за стол и бессмысленно уставившись на первую фразу. Но в глаза лезло одно только название – «Шедевр».

     – Вот те на...  Забыл... А какой сюжет наклёвывался! Эх, и зачем только я женился! За двадцать лет уже столько бы книг мог написать!

     Внезапно, (и откуда только взялась!) в голове его зазвучала дурацкая песенка – « Не женитесь на медичках, они тоненьки, как спички, а женитесь на курсистках, они толсты, как сосиски». Не как сосиски, а как моя жена! – подумал он с тоской. А песенка зудела и зудела, в точности как вчерашний  комар не дававший спать полночи. И отогнать её у Петра Ильича не было никакой человеческой возможности.

      – Тьфу! Привязалась гадость! Теперь всё, пиши пропало... – плюнул он и воровато оглянулся не увидела ли жена. Борщец она варила знатный, да и в остальном... Что ни говори – двадцать лет душа в душу... А сон... «Шедевр»... Привидится же такое! Как-то даже и нескромно.

     В третий раз помянув рогатого, Петр Ильич с досадой выключил компьютер и достал из холодильника баночку пива.

     – Ох... Хорошооо... – протянул он, глотнув холодненького, – вот это и вправду шедевр! А не то, что...

     Он вдруг поймал себя на том, что продолжает мурлыкать песенку про медичек и курсисток.

    – Всё-таки надо было музыкой заниматься! Так нет, писателем заделался! А хорошие ли у меня романы? – задумался он и, вспомнив любимого писателя, сам себе же и ответил – «чудовищные»!

      –  Всё! Решено, – бросил он пустую банку в мусорное ведро, – писать я больше не буду. Точка!

     Подойдя к пианино, Петр Ильич открыл крышку, сперва постояв рядом, потыкал пальцем в клавиши, потом сел и неуверенно стал наигрывать «Собачий вальс».

     – Ты чего это? Сто лет не притрагивался! – удивленно спросила выглянувшая из кухни супруга. А ещё работать собирался! Работаю, работаю...  – недовольно пробормотала она и сердито захлопнула дверь.

     – Чудовищные... Мои романы чудовищные?! Ну, это ещё как сказать! Похуже видали! А раз так – работать, работать и работать!

      Глубоко вздохнув, Петр Ильич уселся за компьютер и бодро застучал по клавиатуре.
___________