Сборник стихов Что сказать тебе, солдат...

Сборник стихов «Что сказать тебе, солдат из 45-го…»
Опубликован Новокузнецк: Союз писателей, 2023 - 184 с
УДК 82-1 ББК 84(2=411.2)6-5 Б43
ISBN 978-5-00187-367-9

В этой книге события в основном взяты из жизни, есть имена героев, события реальные и происходили в определённое время. Я не ставлю цели сохранить хронологию, ведь в любое время люди одинаково переживают физическую боль от ран, боль от потери близких, от разрушенных семейных очагов, от страданий детей, ненависти и злобы врага, нечеловеческих, зверских унижений. Здесь именно об этом, пережитом, от событий 1941 года до наших дней. Эта книга о войнах, периодически повторяющихся на нашей многострадальной земле, о людском отношении к войне и о многом другом. Сравниваю события во времени. Всё повторяется, к сожалению. Ведь наши отцы и деды бились, чтобы избавиться от этого навсегда. Навсегда! Но добродушие подвело. Не всех… Думали, проучили. А недобитый зверь всегда страшнее. Фашизм — самое страшное явление на земле.


Мать о войне

Верить в то, что начнутся боевые действия, не хотелось. Мы с замиранием сердца слушали, как на самой границе Ставропольского края угоняли бандиты стада овец, коров, что начали грабить пассажирские поезда. Жить стало опасно. Начали пропадать люди. Жители нашего города замирали в ожидании новых страшных событий, но предположить, что развернутся полномасштабные военные действия, не могли.
А война всё-таки началась. Мы смотрели сводки новостей, содрогаясь от ужаса, когда взрывом подбрасывало землю, людей, машины, рушились дома, оставляя руины. Это было в нескольких километрах от нас, но ещё не на нашей земле. Не верилось, что это надолго.
Как гром среди ясного неба — захват родильного дома в Будённовске! Это уже начало. Приказа не было, но казаки начали создавать отряды, собирали у жителей деньги на вооружение. За многое мы благодарны нашим доблестным казакам. Армия долго не вмешивалась. Не хочу вдаваться в подробности, пережито, хотя навечно в памяти. Страх за детей, внуков. Всех малышей срочно вывезли на север, на мою малую родину.
Сына призвали в армию. Думаю, им, нашим безусым мальчишкам, холодило сердце, что в мирное время для всей страны их может сразить вражеская пуля или и того хуже — покалечить взрывом, а потом с этим жить. Мы смотрели по телевизору, как героически сражались до конца псковские ребята, и понимали, что нас это не минует. Не ждать же безропотно, чтобы чужие люди вошли в твой дом и начали убивать, поиздевавшись перед этим вволю.
Каждый день я ждала весточки от сына. Слушала: бои в Аргуне, бои в Бородзиновке — а он там, там! Это страшно — ждать сына с войны. Просыпаться в холодном поту от предчувствия беды. Случайно через друзей услышала, что сын в госпитале. Срочно выехала в Кизляр. Сын, оказывается, уже шёл на поправку. А мог потерять ногу: кроме зелёнки, лекарств в госпитале не было. Спасибо командиру, договорился, чтобы перевели в городскую больницу. Сын рассказывал, что помогали все, кто лежал в больнице: даргинцы, аварцы, дагестанцы — они на свои деньги покупали для него лекарства. Ногу удалось спасти только благодаря их стараниям. Он рассказал, что мирные чеченцы в тех местах, где они делали зачистку, помогали солдатам водой и едой. Правда, странно? Но ведь и война необычная. Среди своих.
Сын вернулся живым, потеряв друга, и три года добивался выдачи удостоверения ветерана боевых действий. Время было трудное. Дома ждала безработица. Надеюсь, что каждый читатель понимает, что недосказано за каждой строчкой. Не хочу озлобления, обычные люди любой национальности хотят воспитывать своих детей, растить хлеб и создавать уют в своём доме. Как мать, пережившая ужас войны, я желаю всем добра, любви и мира. Мира, созидания и творчества — на благо всем живущим на Земле.

А живу я в небольшом уютном городе Георгиевске.

О родном городе

У крепости Георгиевск построен
От имени — Георгий-победитель.
Он звания почётного достоин,
Об этом знает каждый местный житель.
Здесь славим разноликую культуру,
Традиции дедов своих достойных.
И всякий знает русскую натуру —
С победой выходить в жестоких войнах.

Наш маленький форпост и наша слава.
Здесь стела — дружбы с Грузией залогом.
Здесь храм наполнен духом православья,
С мечетью рядом — и душою с Богом.
Все нации живут достойно вместе
На дружном хлеборобном Ставрополье.
Здесь удали полны казачьи песни,
В кругу, в миру, за праздничным застольем.

Мы и сейчас верны своей природе,
От всех напастей землю защитили,
И светит куполами на восходе
Мой город — в нём и вера есть, и сила.
Мы — часть России, надо помнить это.
О мире, о добре слагаем оды.
И памятью великой славе предков
Стоит наш город, крепнет год от года.
Георгиевск, горжусь всегда тобою,
Мне улочки милы твои и скверы.
Повенчан с добротой ты и любовью,
Всегда в моей душе ты будешь первым.

Не спешите закрывать книгу, друзья мои! Я обязательно постараюсь рассказать о своём городе так, чтобы вам захотелось приехать сюда, побродить по уютным зелёным улочкам, вдохнуть дымок, идущий от мангала, и запахи вкусных сочных чебуреков и шашлыка, посидеть на скамеечках под развесистыми каштанами с остроносыми цветками в виде декоративных свечек, вбирая приятное тепло приветливых солнечных лучей. А наблюдая за спешащими тружениками, услышать характерный южный говорок со смягчённым звуком «г».
Приехав сюда в гости к родственникам из глухого лесного посёлка Архангельской области, я влюбилась в Георгиевск всей своей романтической душой. Всё удивляло меня: и множество черноволосых жителей, разговаривающих на незнакомом языке, и ушастые ослики, подвозившие фрукты в огромных плетёных корзинах, и крикливые доброжелательные торговцы, предлагающие товар за бесценок с доставкой домой, и обилие мясных продуктов на рынке. Всё это удивляло и радовало. Так захотелось остаться здесь, где мы могли бы избавиться от многих северных проблем.
Отказавшись от трёхкомнатной благоустроенной квартиры и должности заведующей школой, я приехала с мужем и двумя маленькими дочками в съёмный дом и неизвестность на будущее — всё зависело от того, как нас встретит город.
Родственники старались накормить нас фруктами, удивляясь нашему аппетиту, водили на прогулку по городу, знакомя с достопримечательностями. В первые дни нас очень удивило наличие различных заводов и предприятий.
Город мог себя прокормить, напоить, одеть, обуть, обеспечить всяческим строительным материалом — в нём было всё, что необходимо человеку для жизни. Представляете впечатления мои после единственного направления в промышленности — лесного? Сосновый бор, конечно, хорош — чистый воздух, и природа великолепная! Но по сравнению с южным разнообразием не дотягивал, да и время было такое, что для семьи с маленькими детьми здесь, в Георгиевске, рай земной. Есть врачи, есть школы, детские сады, а самое главное, продовольствие, которого в северных краях была нехватка. Девчонки загорали на солнце, превращая тела в шоколадные батончики, и с удовольствием купались в местном озере или протекающей рядом речке Подкумок.
Постепенно началось знакомство с изумительной историей Георгиевска, конечно, по записям старожилов и директора местного музея Ильичёвой Наталии Владимировны. А как богата оказалась эта история! Познавая, я погружалась в интересные события, происходившие в нём. Ведь город основан в 1777 году по приказу Екатерины II. Его история началась с крепости, названной в честь Георгия Победоносца, на Азово-Моздокской оборонительной линии, ставшей её крупным форпостом. В крепости поселились сотни солдат и казаков. Сюда входили штаб, гарнизон, здания управления, церковь и хозяйственные постройки.
Богатые жители устраивались в крепости, а менее обеспеченные люди селились в слободах на берегу реки Подкумок. Осталась переписка о составлении карт, планов, съёмки местности. В материалах сохранились рапорты и донесения генерала А. П. Ермолова о взаимодействиях России на Кавказе с соседними Чечнёй, Ингушетией, Кабардой, Осетией и Дагестаном, сведения об артиллерийских погребах, вооружении крепостей и содержании госпиталей.
Начали создавать здесь русские города-крепости вдоль Терека и устанавливать тесные контакты с местными жителями, это меняло обстановку.
Георгиевску же выпала честь сыграть историческую роль в судьбах народов Грузии, Дагестана, Кабарды и других. Во время отмены крепостного права и Первой русской революции Георгиевск был опорным пунктом сплочения с рабочими Мин. Вод, горцев, казаков, солдат и крестьян.
Россия успешно продвинулась на Кавказ.
Через Георгиевск проходили важные торговые и транспортные пути, которые обеспечивали проезд на ярмарку, в Тифлис к наместнику Кавказа или в Азербайджан, Дагестан, Персию — туда спешили ко двору шаха военные, дипломаты, учёные, писатели, особенно торговцы и простой народ в поисках заработка.
История сообщает, что Георгиевск посещали А. В. Суворов, Н. Н. Раевский, князь П. И. Багратион, генерал А. П. Ермолов долго жил в нашем городе, бывали у нас А. С. Пушкин, А. С. Грибоедов, Л. Н. Толстой, Н. И. Пирогов, М. Горький. В Георгиевске неоднократно бывал М. Ю. Лермонтов. Он останавливался по пути в селение Шелкозаводское и на Горячие воды, где были поместья, принадлежавшие сестре его бабушки Е. А. Хастатовой, которая и похоронена в Георгиевске.
Самое значительное для города событие — заключение в Георгиевской крепости трактата, подписанного Ираклием II, о добровольном вхождении Восточной Грузии в состав Российской империи.
Через три года крепость преобразовали в уездный город Георгиевск.
В 1983 году в честь 200-летия подписания Георгиевского трактата был установлен и памятный знак, который представляет собой двадцатиметровую каменную стелу, символизирующую развёрнутый свиток с выгравированным текстом Георгиевского трактата. А с обратной стороны — рельеф с изображением мечей, щита и даты — 1783–1983. Авторами проекта выступили художники Н. Н. Чхенкели, А. А. Бахтадзе, И. Г. Заалишвили.
Официальными печатями и подписями было подтверждено: «Сей договор делается на вечные времена, но ежели что-либо усмотрено будет нужным переменить или прибавить для взаимной пользы, оное да возымеет место по обоестороннему соглашению». Состоялся молебен в честь успешного завершения переговоров. Послы были приглашены на торжественный обед. Вечером над крепостью засверкал фейерверк.
К сожалению, война не обошла город стороной. В период немецкой оккупации фашисты размещали в старинных зданиях свои казармы.
Как бы ни хотелось избежать тяжёлых воспоминаний, но повествование будет неполным, если вкратце не рассказать о событиях в годы Великой Отечественной войны.
26 июня 1941 года арматурный завод перешёл на круглосуточную работу: завод стал выпускать корпуса гранат и детали миномётов. А в феврале 1942 года в Георгиевск были эвакуированы около двух тысяч ленинградцев, среди которых 450 учащихся ремесленных училищ.
В маленьком, тихом, уютном городе начали бесчинствовать фашисты. Зверствовали с начала августа 1942 года до самого освобождения. В песчаных карьерах немцами были расстреляны 830 мирных жителей. В городе были разрушены все новые школы, взорван арматурный завод, вывезены станки, оборудование и сырьё.
Освобождён город войсками Закавказского фронта. Георгиевск встретил их развалинами, дымящимися воронками и штабелями авиабомб.
Но ведь не зря наш город удостоен имени Георгия Победоносца. Мужественные жители принялись за восстановление города.
Постепенно здания реставрировались, так началась новая мирная жизнь. Сохранились подлинные пороховые склады и церковь Святителя Николая. Во время капитального ремонта здесь нашли закладной крест XVIII века. Церковь построена из дуба без единого гвоздя и оказалась не тронутой ни пожарами, ни войнами. В ней бывали Пушкин, Лермонтов и Николай I.
В XIX веке в Георгиевске располагался сад для выращивания уникальных и лекарственных растений.
К сожалению, несмотря на то что город имеет более чем двухвековую историю, о нём мало что известно по сравнению с другими городами Кавказа.
Георгиевск меньше знаком туристам, чем его соседи — Пятигорск, Мин. Воды, Кисловодск, Железноводск или Ессентуки, и отличается тишиной, спокойствием и обилием зелени.
Русский народ терпелив и уживчив, а старейшины отличаются мудростью. Благодаря этому здесь мирно уживаются десятки наций и этнических групп.
Не только великие события российского масштаба, но и имена наших земляков известны далеко за пределами города. Георгиевск славен именами, вошедшими в историю России.
Один из них Иван Дмитриевич Чугурин, бывший в 1940–1941 годах директором арматурного завода в г. Георгиевске, вручал партбилет В. И. Ленину. После чего он был схвачен и отправлен в тюрьму, где познакомился с Яковом Свердловым. В 1911 году он освобождён и направлен в Париж, где и проживал Владимир Ильич.
Георгий Иванович Шилин. Читателям он известен больше как талантливый мастер очеркового жанра и по роману «Прокажённые», произведение шокирует откровенностью и оставляет глубокий след в сердцах людей. Имя Георгия Ивановича вошло в историю города и увековечено мемориальной доской на угловом доме на пересечении улиц Луначарского и Либкнехта.

Георгий Михайлович Брянцев — родился в Георгиевском округе в семье казака. Легендарный военный разведчик, партизан, известный писатель. Им были написаны известные книги «Конец осиного гнезда», «Тайные тропы», «Следы на снегу», «По тонкому льду» и другие. Издано более 10 миллионов экземпляров книг нашего земляка.
Филипп Дмитриевич Василенко в рядах РККА служил при Георгиевском военном комиссариате, там же вступил в комсомол.
Затем была учёба в Ленинградском институте медицинских знаний. В годы Великой Отечественной войны он прошёл боевой путь от Сталинграда до Берлина: сначала старшим врачом 780 стрелкового полка 214 дивизии, а потом — начальником нейрохирургической группы Отдельной роты медицинского усиления на Центральном фронте.
После окончания войны Василенко вернулся к научной деятельности. В 1957 году нашему земляку была присуждена учёная степень доктора медицинских наук. В 1959 году ему присвоено учёное звание профессора по физиологии человека.
Филипп Дмитриевич умер в Москве на 96-м году жизни. До последних дней он живо интересовался жизнью земляков, делился своими планами, сожалея, что состояние здоровья не позволяет ему снова побывать в милых сердцу местах.
Родители нашего знаменитого земляка, нобелевского лауреата Александра Исаевича Солженицына, жили в Георгиевске. Отец писателя Исай Семёнович умер в 1918 году от полученного на охоте ранения.
Мать Таисия Захаровна последние годы своей жизни также провела в Георгиевске. Война, голод и туберкулёз свели её в могилу. Она умерла 17 января 1944 года в возрасте 49 лет. В 1956 году Солженицын был в Георгиевске и посетил дорогие сердцу места.
Почётным гражданином Георгиевска стал замечательный писатель и поэт, автор двух государственных гимнов — СССР и России — Сергей Владимирович Михалков. Он жил в Георгиевске с семьёй в юные годы, и здесь же начинал пробовать своё поэтическое перо, и потом, когда уже стал известным писателем, не раз приезжал в родной город. На 105-летие Сергея Владимировича в наш город приезжало большое семейство Михалковых: сын Никиты Сергеевича Михалкова, актёр, режиссёр Артём Михалков и режиссёр, сценарист, продюсер Егор Кончаловский, вдова Сергея Владимировича Михалкова. К сожалению, сам Никита Сергеевич в это время был болен.
Очень надеюсь, что мои читатели не заскучали, приступив к чтению об исторических событиях прошлого, и с удовольствием узнали имена прославивших город земляков. Сами понимаете, как распирает меня гордость.
Ведь можно с уверенностью сказать: «Славен Георгиевск делами и именами, вошедшими в историю России». Несмотря на то что центр управления был перенесён в Ставрополь, Георгиевск не стал заштатным городом, в нём живёт, работает и учится молодёжь, оставаясь на своей малой родине. Здесь обучаются и студенты соседних республик.
Георгиевск — это железнодорожный узел. Он ведёт в Москву, Санкт-Петербург, Минск, Краснодар, Ростов-на-Дону, Грозный, Владикавказ, Прохладный, Будённовск и Минеральные Воды.
Общественный транспорт состоит в основном из маршрутных такси.

С 7 декабря 2017 года Георгиевск был включён в состав Георгиевского района.
В 2018 году Георгиевск стал одним из победителей во «Всероссийском конкурсе лучших проектов создания комфортной городской среды в малых городах и исторических поселениях» в категории от 50 до 100 тысяч человек.
В нашем городе есть свои меценаты. Андрей Иванович Леонтьев — успешный бизнесмен, он много лет неутомимо вкладывается в экономическое развитие своей малой родины, является членом Общественной палаты Ставропольского края и Общественного совета Георгиевского городского округа. Андрей Леонтьев занимает активную жизненную позицию и уже много лет возглавляет комиссию по экономическим вопросам и развитию агропромышленного комплекса общественного совета Георгиевского городского округа Ставропольского края.
Кроме того, он щедрый благотворитель во многих социальных проектах, оказывает поддержку тем, кто в ней особо нуждается. Вместе с Александром Рогожиным на безвозмездной основе передали в Георгиевскую районную больницу пять усовершенствованных, с возможностью изменения высоты ложа, функциональных современных каталок, внеся тем самым весомый вклад в дело сохранения здоровья и спасения жизни земляков.
Андрей Леонтьев оказывает помощь малоимущим семьям, обществу инвалидов, ветеранам Великой Отечественной войны, детям-сиротам, городской футбольной команде, ветеранам-афганцам, вносил пожертвования на строительство Собора Георгия Победоносца.
В 2016 году Андрей Леонтьев со своим бизнес-партнёром Александром Рогожиным подарил городу Георгиевску новый сквер, названный «Головинским» в честь первого главы города А. Г. Головина. Экологическая зона округа пополнилась молодыми саженцами клёнов, рябины, елей и магнолий. Вот так уважаемые люди входят в историю города и страны в целом.
За общественную, благотворительную и меценатскую деятельность в 2016 году постановлением администрации города Георгиевска Ставропольского края А. И. Леонтьева наградили почётным званием «Человек года».
В этом городе я прожила больше сорока лет, сроднилась с ним. Здесь проходило моё профессиональное становление в качестве учителя, в котором я достигла достойных высот, получив знак «Почётный работник общего образования РФ». Именно в нашем Георгиевске у меня появилось стремление к писательской деятельности. С 2015 года состою в РСП. Награждена за вклад в литературу и просветительскую деятельность медалями Сергея Есенина, «Святая Русь» и «Просветители Кирилл и Мефодий». Городу я посвятила несколько стихов.

Мой город

И улочки, и скверики, и дом родной под ясенем —
Ты, милый мой, Георгиевск, навек в душе моей.
И где ни путешествую, но улиц нет прекраснее,
И не живут так в памяти ни Сена, ни Бродвей.

Здесь клёны тихо шепчутся с породистыми липами,
Не город, а зелёный и тенистый летний сад.
Весной цветными гроздьями деревья все усыпаны,
И летом пробуждаемся от пения цикад.

А жители здесь славные, с рассветом поднимаются.
И звонко песня вольная над городом звучит.
Деревьев кроны пышные в фонтанах отражаются,
Не замками, а скверами наш город знаменит.

Здесь скромные берёзоньки да ивушки плакучие
У памятника воинам отвесили поклон.
За землю нашу русскую сражались парни лучшие,
Отдали жизнь, не сдали свой последний бастион.

В аллее примечательный фонтан с царицей горною
И мастером Данилой, что знакомил нас Бажов.
Радушно принимают здесь хозяйки хлебосольные
И очень строго следуют традициям отцов.

Под кручей разливается, спеша волною быстрою,
Подкумок — незлобливая, негордая река.
Не зря мы любим город свой, здесь всё родное, близкое,
Не зря живёт в истории он многие века.

Как вы уже поняли, у города есть своя, наполненная событиями, более чем двухвековая история. У нас красивые аллеи и бульвары с фонтанчиками. Но лучше приехать и посмотреть на всё своими глазами, посетить наши парки, места, где собирается молодёжь, спортивные и культурные сооружения. Есть гостиницы, можно посетить нашу водолечебницу с уникальным составом воды из источника. Термальный источник Георгиевска знаменит редкой для региона минеральной водой — в ней много йода и брома. До Мин. Вод можно добраться на самолёте. А от аэропорта — полчаса на маршрутке или такси, которые курсируют через каждые двадцать минут. А на поезде можно доехать до места.

Тебе, мой город
Город мой, вместе прожили мы неудачи, успехи,
Новых вёсен приход — не вернуть эти годы назад.
Память часто проносит мгновеньем мелькнувшие вехи
Среди улиц твоих, средь высоток и маленьких хат.

Я такая, как ты: в нужный час и сильна, и отважна,
Твой попутчик, и друг, и любитель каштановых свеч.
Сомневалась в пути, ошибалась всерьёз не однажды,
Но живу, сознавая всю важность тех памятных встреч.

Ты ведь так, как и я, слышишь, как здесь трава прорастает
И как дышат деревья под вечер под каждым окном,
Видишь, как в небе чёрное облако медленно тает
И как солнце нас будит скользнувшим по веткам лучом.

Со спокойной душой просыпаемся мы на рассвете,
Чтоб увидеть, как алым полотнищем вспыхнет заря.
Сколько ярких страниц чётко вписаны в книг многолетья!
Верю, годы прошли здесь с тобою, мой город, не зря.

Так хочется спокойно жить, работать на благо семьи, воспитывать детей, наблюдать за их становлением, стремиться к счастливому будущему, прилагать для этого усилия. Но военные события опять омрачают нашу жизнь.
В этой книге я решила как бы прочертить связующую нить поколений, которые по чьей-то воле вынуждены опять вступать в битву за свою независимость и жизненные ориентиры. Мы — свободный, терпеливый и мужественный народ, любящий мир и созидание, поэтому сейчас, как и когда-то предки, встаём на борьбу за независимость своего и братских народов. Не могу не писать об этом в тревожные для нас дни.

Война — такое ёмкое слово. За ним — голод, разруха, слёзы, потери, ужас, боль! боль! боль! и надежда, вера в победу. Когда произносят это слово, мир вздрагивает на мгновенье. Никто не рождён для войны!

Со Дня Победы 75 лет

Затихла над пустым листом бумаги,
Ищу слова, достойные тех дней.
Опять мои глаза набухли влагой,
На сердце с каждой строчкой тяжелей.

Стихи вы ночью клали в изголовье,
Мальчишки тех военных страшных лет,
Залитые порою вашей кровью,
Обрывки старых фронтовых газет.

...Прошло немало лет со Дня Победы.
Всё меньше тех, что мир тогда спасли.
Сидят, стряхнув года, седые деды,
Дороги вспомнив, что в войну прошли.

Всё вынесли: мороз могильный, голод,
Сон перед боем — для тепла шинель,
И мир, который надвое расколот,
Где бьёт прицельно злобная шрапнель.

Где взрывы в клочья рвут родную землю,
Где всё живое корчится в огне.
Где боль и кровь… А злобный враг, не внемля
Людским страданьям, — маршем по стране.

...Собравшись вместе, вспомнят о погибших
И фронтовых осушат по сто грамм,
Споют «Катюшу» голосом охрипшим
И вновь вернутся к будничным делам.

Обиды нет, что жизнь не баловала,
Украденных войной лет не вернуть.
Смотрю на них, на золото медалей,
А в горле ком мешает продохнуть.


Бронзовая женщина
Памяти Аршалуйс Ханжиян

Есть памятник, известный всем кавказцам.
Там Бронзовая женщина в платке
С простреленной присела рядом каской —
В ней память о седом военруке.

Что ждёт она среди холмов могильных?
Так много лет заботилась о них…
Бессменно за работой непосильной,
Спасая память мёртвых ОТ ЖИВЫХ.

Кавказ. Сорок второй. Война в разгаре.
Двадцать шестой стрелковый полк НКВД,
Тридцатая иркутская — для мощного удара
С морской бригадой вместе на гряде.

Дивизия по плану «Эдельвейса» —
Прославленные вермахта стрелки,
Заброшенные спецавиарейсом, —
В горах решила русских взять в тиски.

И наши с ними насмерть стали биться,
По горным тропам шли, вступая в бой.
Оттуда — раненых в подводах вереницы.
Погибшим счёта нет, покуда есть живой!

Бинтов, тампонов ватных не хватало,
Бельё и простыни пошли для дела в ход.
И три врача на вахте, без привалов,
Устало штопали израненный народ.

Дома, сады, опушки — всюду стоны,
Завалено телами всё вокруг...
Снуёт меж ними Аршалуйс — тихоня,
Из трёх врачей всего один хирург.

Всех хоронили в спешке на поляне
От медсанбата в нескольких шагах.
Шестьсот бойцов — у дома Ханжияна.
Сражались, жизнь отдав на блокпостах.

Могилы наполнялись очень быстро:
Четыреста в воронку моряков
Захоронили около чекистов
На берегу — обычай их таков.

И вечным сном уснули пехотинцы
У сада, там, где яблоньки цвели, —
Шесть дней в Фанагорийской вышло биться.
В могиле братской дружно все легли.

Как безутешно по героям слёзы
Лила, в боях взрослея, Аршалуйс.
Парнишек юных, но седоволосых,
Похоронив, вскричала: «Я клянусь!

Что не оставлю ваши я могилы,
Осколками пометила места.
Я буду с вами, сколько хватит силы,
Мой дом здесь, с вами — эта высота».

Сдержала слово Аршалуйс погибшим,
Осталась жить одна среди могил.
И не сдалась, и на защиту вышла,
Когда снести их коммерсант решил.

С винтовкой подошла к бульдозеристу,
Что всё всерьёз, он верить не хотел.
Винтовку вверх — и грохнул первый выстрел,
Второй в стекло кабины прилетел.

Ответила на ругань «человеку»:
«Солдаты спят, не нужно их будить.
Их охраняю я уже полвека,
Не смей с поганой мыслью здесь ходить.

Иль вы уйдёте со святого места,
Иль с ними хороните здесь меня».
Характер твёрдый — было всем известно.
И отступили: женщина — броня.

Передала племяннице могилы,
Чтобы смогла сберечь и защитить,
Смотреть за ними, «сколько хватит силы»,
Покуда та на свете будет жить.

Узнал и мир про хутор Поднависла,
Поляну памяти и смерти на века,
Где Аршалуйс спасла для обелиска
Земли кусочек, где шумит река.

Не стал фашист наместником Кавказа,
Не потекла и нефть к нему рекой.
Всё потому — солдаты по приказу
Сражались насмерть, здесь найдя покой.

Солдату Великой Отечественной войны

Под шквалом метких пуль, под взрывами гранат
Он выстоял в боях за Родину святую.
С войны пришёл давно, но всё ещё солдат,
За мир на всей земле он в снах своих воюет.
Лишенья превозмог, прошёл нелёгкий путь,
Терял в бою друзей, в тылу — родню, подругу.
Шинель под головой, чтоб чуточку вздремнуть,
А завтра снова в бой, хоть в зной, хоть в злую вьюгу.
Совсем не для войны солдаты рождены,
И не цветы в руках, а держат автоматы,
Но больше для того, чтоб не было войны
И мирно жил народ, стране нужны солдаты.

А есть ли Бог, судите сами
Эпизод из жизни академика Королёва
Из воспоминаний об академике, конструкторе ракетно-космических систем Сергее Павловиче Королёве. 25 сентября 1938 года Королёв был включён в список лиц, подлежащих суду. В списке Королёв шёл по первой категории — их почти всех приговаривали к расстрелу, но ему повезло: 27 сентября 1938 года Сергей Королёв был приговорён к 10 годам заключения и отправлен на Колыму.
Однажды его спросили об отношении к вере в Бога, академик Королёв ответил: «Вот я вам расскажу один эпизод из моей жизни, а есть ли Бог, вы судите сами…»

В моей судьбе, порой жестокой,
Где голод, холод, пытки, месть,
Есть эпизод времён далёких —
Всех испытаний и не счесть.

В местах довольно отдалённых —
Давно известной Колыме,
Среди таких же заключённых
Тогда пришлось побыть и мне.

Жить оставалось мне немного,
Казалось, что не хватит сил,
Едва таскал больные ноги,
Но снисхождений не просил.

И доходягу чуть живого
На вид приняв за мертвеца,
Не проверяя — чести много,
В могилу кинули в сердцах.

Но бригадир, услышав стоны,
Заметил: сброшенный — живой.
Вернуть решили к «пантеону»
«Продукт» ошибки роковой.

Совсем немного подкормили —
И в пункт другой дорогу мять.
А память: в космос путь торили,
Теперь тори в болоте гать.

По мёрзлым кочкам и по талой,
Холодной жижице земли.
Кто падал, тех не поднимали.
Вперёд, кто мог, по тундре шли.

Упал… «О Господи! — взмолился. —
Коль есть ты, дай на ноги встать.
И хлебца, — сам себе дивился, —
Ещё не время умирать».

И встал… И на пенёк опёрся…
И вижу: хлеб лежит на нём…
Откуда? Кто его подбросил?
Кусочек хлеба… Сил подъём.

А вы о том судите сами,
Есть Бог над нами или нет.
Мир наш наполнен чудесами
И сам порой даёт ответ.

Оставшийся в живых

Пуля, к счастью, прошла навылет,
Лишь на память рубец округлый,
Как печать, старательно вылит,
Розоватый на коже смуглой.
Не забыть ему те мгновенья,
Как лохматило землю взрывом,
Как грозил врагам в исступленье,
Как стрелял в упор непрерывно.
С каждым боем он крепко связан
Вечной памятной прочной нитью:
За друзей теперь жить обязан,
За погибших обязан жить он.
Строил он и грузил вагоны,
Возводил города большие.
И дела его славы достойны —
Есть что вспомнить в те годы лихие.
Стоя спал, отдыхал под случай,
Укрываясь своей шинелью,
Сделать жизнь и счастливей, и лучше —
Это стало солдатской целью.
Лишь мелькнёт в голове спросонок:
«Эх, не всё за друзей доделал.
Приласкать бы за них девчонок!» —
Улыбался мечтам несмелым.
Щуря глаз, погрустит немножко:
«Эх, какие были ребята!
Всё бы сделал сейчас Алёшка,
Если б не было пули проклятой».
Иль Серёгу вспомнит под вечер,
Мол, весёлый, смеялся много.
Распрямит усталые плечи
И с тоской поглядит на дорогу.
А когда подведёт сноровка,
Кулаком от досады стукнет:
«Николай — тот бы сделал ловко,
Золотые даны были руки».
И сейчас он живёт по приказу.
Просыпаясь от мнимого взрыва,
Он в атаку — готовый сразу
С тем военным своим коллективом.

А мы солдату о войне

Мы всё солдату о войне,
Рифмуем текст военных песен,
А он — о мире, о весне:
«Как жить, ребята, интересно!»
Надежда греет исподволь,
Что вот распустится подснежник,
Отступит от ранений боль,
И сил прибавится, как прежде.
Да, он старик, устал уже.
И в ногу с ним идут болезни,
Но на последнем рубеже
Он хочет быть ещё полезным.
И снова в этот лучший день
Солдат шагает к обелиску.
А память зла: напомнит плен,
Потерю всех родных и близких.
Но дух солдатский не исчез,
Живёт, как раньше, и поныне,
И, уж медалям в перевес,
Опять он гордо держит спину.

Эх, война!

Вместо сына похоронку получила утром мать.
Как же так?! А с кем, скажите, век свой будет доживать?
Ведь и мужа схоронила — ранен в первую войну.
Помнит, ноги подкосились: как сынов я подниму?
Подрастут и возмужают, смогут дом наш обновить…
Да и женятся, внучата будут стайкою ходить…
Три сыночка, три кровинки, жилы вытянув, растит.
Вдруг — «Вставай, страна, на подвиг!» — громко диктор говорит.
Не дождался старший боя, хоть сразиться и хотел:
На глазах у провожатых поезд взорванный взлетел.
Средний, девочку спасая, телом вовремя накрыл.
Весь район её героя в путь последний проводил.
Синеглазого Васятку так жалела, берегла.
Но сбежал на фронт с парнишкой из соседнего села.
На столе стоят тарелки, их по счёту ровно пять…
Почернела вся от горя: что кричать и причитать?
Нет огня в глазах, и резче стала складка у бровей.
Тяжела под старость ноша — пережить своих детей.
Вместо сына похоронку получила нынче мать.
Одиноко в доме ветхом век свой будет доживать.

Не нюхавшим пороха
Всё резко поменялось 15 декабря, когда в деревню Стеблово Московской области вошёл передовой отряд Красной армии полковника Порфирия Чанчибадзе. Немцы, побросав всё своё барахло и оружие, убежали. Наши пошли дальше.
Деревенские стали держать совет: что теперь делать? Немцы могли сжечь деревню при отступлении. Инициативу взял на себя ветеран финской войны Иван Володин, инвалид — пока в деревне стояли немцы, родные укрывали его в погребе. Володин предложил создать оборону вокруг деревни из детдомовских мальчишек, так как взрослых мужчин не было. Вызвались десять парней, даже сохранились их имена: Толя Николаев, Павлик Никаноров, Толя Володин (сын солдата), Коля Печников, Витя Печников, Ваня Рыжов, Петя Трофимов, Володя Розанов, Ваня Дервянов, Саша Крыльцов.

Как-то всуе мне пришлось услышать —
Дерзких слов бросая вереницу,
Тешатся безусые мальчиши:
«Врать, дедуля, вовсе не годится,

Стыдно ордена носить чужие,
Молод был ты для войны с фашистом.
Десять лет ведь годы небольшие,
Чтобы так сражаться сноровисто».

Для таких спешу, смотря на фото —
Тех времён фиксацию событий:
«Ты прочёл учебник сквозь зевоту,
По себе всех судишь, заявитель.

Сытые, вальяжные… при маме,
Вы себе не можете представить,
Что саднят у них доселе раны,
Что они собой гордиться вправе.

Без отцов и матерей оставшись,
На фронтах иль за станком, как взрослый,
С детством не по прихоти расставшись,
И сейчас живут они тем прошлым.

В мирной жизни — на лесоповале,
На строительстве дорог, жилища.
В армии, не прячась, отшагали.
И таких людей в России — тыщи.

Вот один из множества примеров:
Деток из стебловского детдома
В той военной страшной атмосфере
Жителям «раздали для прокорма».

Немцы обживались в том посёлке,
Им перечить некому и нечем.
Ребятня, старухи… Что с них толку?
Да солдат, войною изувечен.

Но отряд армейцев мимоходом,
Продвигаясь к фронту, поспешая,
Выбил чужеземцев инородных,
И в поход — ждала передовая.

Только знали люди, что вернутся,
Лишь на фронт продвинутся солдаты,
Фрицы всех заставят ужаснуться:
Ведь сожгут и жителей, и хаты.

Кто сумеет защитить Стеблово?
Инвалид — один мужик в ответе,
Вынужден быть жёстким и суровым.
Он решил с мальчишками их встретить.

Подобрав немецкие винтовки,
Что бросали немцы, убегая,
Окопались — рыть была сноровка,
Наторели все, в войну играя.

Наскоро стрелять учились дети.
Создавая видимость отряда,
Перебежки делали при этом.
Десять человек — и вся команда.

Ростом чуть-чуть больше, чем винтовка.
С голодухи силы собирая,
Из укрытий, их меняя ловко,
Били фрицев, жителей спасая.

Выстояли и спасли деревню.
Было им по десять, по тринадцать...
Тем мерзавцам отвечаю гневно:
«Хватит вам язвить и издеваться!!!

Сытые, холёные, с дисплеем…
Что пришлось познать вам в вашем детстве?
На родительской с мальства повиснув шее,
Удалось вам тихо отсидеться

От учёбы, армии за деньги.

Но за всё сторицею вернётся.
Бумеранг придёт без снисхождений.
И за слово отвечать придётся!

В День Победы

Давно уж головы седые,
Шалят сердца, нечёткий шаг,
Но в этот день вы — молодые:
Всё тот же юный блеск в глазах.

Есть чем гордиться. Не отдали
Вы и клочка родной земли.
Сверкают золотом медали
На вашей воинской груди.

За юбилей бокал подняли,
За всех погибших и живых,
И долго-долго вспоминали
О ратных подвигах былых.

И, как вчера, слышны вам взрывы,
И слышен свист от пуль в ответ.
И в этот день, такой счастливый,
Вы там, где вам лишь 20 лет.

9 Мая

Расцвела страна родная
От букетов и шаров.
Этот главный праздник мая
Встретил блеском орденов.
В городах и сёлах — всюду
Будто реки потекли,
Очень нужно мирным людям
Вспомнить тех, кто мир спасли.
Что свободу отстояли,
Не жалея жизнь свою,
Становились крепче стали
В каждом праведном бою.
День Победы! Громче песни!
Выше голову и стяг!
Молодая смена вместе,
Как отцы, чеканит шаг.
Гордый, смелый и свободный
Дружно празднует народ.
Ветеранам за Победу
Дань с почётом отдаёт.


Как хотелось мне жить!
Совсем недавно с войны в родной наш город Георгиевск вернулся ещё один солдат. Его останки захоронены 27 сентября 2020 года. Не могла не откликнуться на это событие. Алексей Ходаков поделился впечатлениями о разговоре с музейными работниками города. Оказалось, что в бой шли ополченцы, порой вместо сапог — лапти, а ружьё без патронов в надежде раздобыть во время боя. Посвящение Шпакову Александру Силантьевичу.

Я убит подо Ржевом. Большое спасибо ребятам,
Что землёй сохранённый нашли именной медальон.
Насмерть бились за город в боях рукопашных солдаты.
Счёт погибшим в той схватке на третий пошёл миллион.

Как хотелось мне жить! Только утром встревожилось сердце…
Хищно всхлипнула пуля! И в цель! С каждым мигом больней…
Мать-земля! Дай же мне на тебя телом всем опереться…
…Упорхнула душа, к стае белых примкнув журавлей…
…Обессилев совсем, захлебнулся металлоискатель,
Где связисты по трупам тянули свои провода.
Дай Бог силы тебе, дай Бог мужества, добрый копатель,
Чтобы каждый из нас найден был без большого труда.

Сытый, злобный фашист, чисто выбрит, высокого званья,
Над Россией глумясь, над убогостью стареньких хат,
Над детьми, матерями, что звери вели на закланье,
Верил в силу свою и смертям нашим был очень рад.

Всё же месть к ним пришла и святое возмездие свыше!
Мы погибли, но встала не сломлена нечистью Русь!
Я вверяю вам Память. Пусть город родной мой услышит:
Мы спасли ваши жизни, и этим с небес я горжусь.
Я вернулся домой. Упокой здесь, Господь, мою душу.
Мне теплее лежать средь родных и моих земляков.
Только помните нас! Если мир вновь в России нарушат,
Так же дайте отпор! Ведь ответ наш всегда был таков.

Ведь только вдумайтесь...

Че-ты-ре тысячи убитых!
Четыре ты-ся-чи убитых!!
Четыре тысячи у-би-тых!!!
Пять — искалеченных войной!
Ведь только вдумайтесь, как страшно!
За чьи чужие аппетиты
Росло число солдат отважных —
Жертв лишь армянской стороной?

А сколько, больше или меньше,
Со стороны другой есть жертвы?
И в споре, кто из них сильнейший,
Для всех есть жуткий результат.
Ведь в бой идут, не зная страха,
Но нет пока людей бессмертных
В Баку, Нагорном Карабахе.
И гибнет там и там солдат.

Те люди, что войны желают,
Не понесут свои потери.
Те люди, что войны желают,
Давно не ведают потерь.
Они живут, беды не зная,
Она к ним не стучится в двери.
Им дела нет, кто, где страдает
И где ваш дом родной теперь.

А было время, дружно жили.
Друг друга называли «братья».
Где взять невесту, не тужили,
Ведь стол накрыть был каждый рад.
Но вдруг разрушить всё решили,
С тех пор закончились объятья
И тосты за столом забыли.
Теперь и тот, и тот — солдат.

И кровь потоком общим льётся.
Земля пропитана не влагой.
И кровь потоком общим льётся
По почве, где родится хлеб.
Не посчитайте за отвагу,
Ведь всё когда-нибудь зачтётся
Друзей сменившим на «варягов».
Как жаль, что друг сегодня слеп.

По веткам разломали «веник»,
Что связан дружбой поколений.
По веткам разломали «веник»,
Что прочным много был годов.
Теперь от чужестранных мнений
Клубятся волны возмущений.
На фоне распрей и сомнений
Надёжный рухнуть мир готов.

Бедная, бедная Грузия

Бедная, бедная Грузия…
Плачет народ Украины…
Шатки дела Белоруссии…
Сбой на просторах целинных…

Сало своё просят русские,
Вин уж грузинских не пьют,
Строгий запрет Белоруссии:
«Местным» креветкам — капут…

Как оглушённые обухом,
Мечутся, ищут опору.
Что ж вы доверились олухам,
Сеющим войны, раздоры?!

К Сэму под крылышко хочется,
Как Буратино к Базилио?
Вспомним Каддафи пророчество.
Ливии опыт забыли вы?!

Злятся, кричат, насмехаются,
Мнимой поддержкой хмельны.
Братство продавши, не каются,
Пляшут под клич сатаны.

Стадо, на доллары падкое,
Вновь за спиною с ухмылками:
Злая Россия, мол, гадкая.
…Но без неё горе мыкать вам.

Вам бы на шее российской
Въехать на Запад героями,
Не выпускать её сиську,
Хвастать друзьями бы новыми.

…Ищут иуды пристанища,
Только кому нужны нищие?
Гибнет в дыму и пожарищах
Люд, ими стравленный, тыщами.


Как думаешь, Бог выключит войну?

В кругу своих попутчиков знакомых,
Что каждодневно ездят поутру,
Делились информацией весомой
О ценах, о войне, внося хандру.

И вдруг, прервав на интересном месте,
Малыш за куртку маму потянул:
«А если мы попросим дружно, вместе,
Как думаешь, Бог выключит войну?»

Глаза мальчонки, требуя ответа,
Сердца пронзили детской чистотой,
Небесной красоты сияя цветом,
Сражали неподкупной добротой.

В них столько и желанья, и надежды,
Что замерли в салоне: «Где ответ?» —
И не спешили выложить, как прежде,
Вчерашних СМИ волнующий сюжет.

Такою тишиной вопрос был встречен —
На полуфразе замерли уста.
Как будто бы ответ был засекречен,
И тема та, запретная, снята.

Лишь дед седой, дремавший всю дорогу,
Подвёл итог, не поднимая век:
«Война и мир зависят не от Бога,
За все грехи в ответе Человек!»

Вздохнул мальчишка, осознав проблему,
И до конца поездки замолчал.
Вот вырастет — вернётся к этой теме,
Ведь мир от войн давно уже устал.

Нет войне

Взрыв. Огонь. И рядами тела.
Не для этого в муках их мать родила.
Выстрел. Кровь. Сын убитый лежит.
А рождён, чтоб любить. А рождён, чтобы жить.
Двадцать лет перед этим его берегла,
А вот так, за секунду война отняла.
Разве мало в земле захороненных тел?
Что войной своей Гитлер добиться хотел?
Много лет уж минуло с той страшной войны.
Подвиг наших людей мы забыть не должны.
Но агрессор находит среди многих стран
То Вьетнам, то Иран, то Кавказ, то Афган.
Взрыв. Огонь. Вновь рядами тела.
От фугасов опять содрогнулась земля.
Чей приказ на войну поднимает людей?
Чьи повадки сродни диким нравам зверей?
Кто взял право решать за живущих на свете?
Без сынка где-то мать. Без отца чьи-то дети…
Выстрел. Очередь. И бездыханен. И нем.
Ну, скажите, за что? И ответьте — зачем?
Слёзы. Скорбь. Беспощадна война.
Мирным людям лишь горе приносит она.
Человечеству хочется жить без войны.
Нам на войны давно уж запреты нужны.

Ненависть и любовь
Что с собою несёт злобой дышащий век,
Что оставил, круша, без любви человек?
Ведь для счастья мать в муках рождает детей,
Чтобы жить, не боясь чьих-то страшных затей.

Чёрным дымом затянуто небо вдали,
Там страдают от войн, гибнут дети Земли.
Там, диктуя приказ, скверно брызжут слюной,
Отбирая насильно тепло и покой.

И печаль там, и горе в бездонных глазах,
В них давно поселились лишь боль или страх.
Там погибший, там раненый в муках лежит —
Это ненависть чья-то над ними кружит.

А вот там, в тишине, рады ярким лучам,
Закивали ромашки во ржи василькам,
Мать с детьми на лугу собирает цветы,
Там дерзанья и труд воплощают мечты.

Там рожают детей, там традиции чтут,
Сохраняют очаг, и покой, и уют.
И набухший подсолнух там к сбору готов.
Нет сомнений нисколько — там правит любовь.

Не живётся спокойно завистливым воинствующим людям. Россия — лакомый кусочек, где есть всё для безбедной жизни. Но разве дадут? Лезут со своим уставом, нравами, лезут подло, науськивая наших же граждан, соблазняя долларами, обещанием красивой жизни, воздействуют ложью на умы молодых, расшатывая единство страны. И, бывает, достигают своей цели. И вот уже в обиходе непривычные для мирных русских людей слова: экстремизм, терроризм… И погибшие от террора. В мирное время взрывы…

Как больно! (Теракт в Пятигорске)
Как больно! Замерла, скорбя, душа!
В висках клокочет кровь, комок у горла!
Чья злоба, всё ломая и круша,
Чужими жизнями швыряется так вольно?!

Кто право дал? Берут, без всяких прав,
Уносят без стесненья жизнь за жизнью.
Кто жёстче и бессовестней, тот прав?
На гибели людей уж строят бизнес.

Звучит: садизм, фашизм, каннибализм.
Что нам ещё пророчат эти «измы»?
Теперь вот привыкаем — терроризм.
И гибнут. Не за веру иль Отчизну.

А боссы за бугром. А может, здесь
Берут друг друга смело на поруки?
За доллары продали стыд и честь
И обрекают свой народ на муки?

ОН не придёт домой, не встанет ОН,
Земляк, случайно проходивший мимо.
Семья получит скоро миллион
За жизнь, что так была необходима.

Скорбящей матери
Чёрный платок на седых волосах,
Строгое в крапинку чёрное платье.
С болью в застывших бездонных глазах
Ты принимаешь скорбящих пожатья.
В строгом молчанье без сил замерла,
Лишь теребила часы на запястье.
Всё бы сейчас, чтобы жил, отдала,
Если бы это в твоей было власти.
Сколько бессонных ночей не спала,
Вырастив сына красивым, достойным,
Тешилась мыслью: от бед сберегла,
Ведь далеко где-то в памяти войны.
Взрыв прогремел, будто гром, средь небес —
В мирную жизнь отголоском фашизма.
Холмик могильный да с именем крест —
Памятью вечной остались до тризны.
Чёрная краска вошла в твою жизнь:
Чёрное небо всё в крапинках-звёздах,
Чёрной горбушкою месяц завис…
Всё б, отдала… Но теперь уже поздно…

А так хочется радости, света и тепла! Вон уже и цветы пробиваются! И солнышко в зените делится золотом лучей. А наш трудолюбивый народ уже копошится с граблями и лопатами, благоустраивая свои участки. Волонтёры трудятся на общественных территориях. Жизнь идёт, несмотря на жестокости войн.

И расцвёл подснежник
Умоляю, тише, помолчите!
Робкая весна к нам держит путь.
Сколько свежих трепетных событий
Человек порой готов спугнуть!

Слышите весенние мотивы
Капель пробежавшего дождя?
В них звучит мелодия счастливых,
Растекаясь, сердце бередя.

Лепестки сложив, как две ладони,
Там подснежник, пробивая твердь,
В день рожденья место узаконив,
Шлёт свой отпечаток на мольберт.

Тихо! Не спугните первый лучик
С мокрой, ещё дремлющей земли.
Слышите? Как радостно и звучно
Край родной встречают журавли?

От природы скорости не требуй —
Всё у нас случится впереди:
Солнце в лужах отзеркалит небо,
Всех улыбкой яркой наградит.

Запоют, весну встречая, птицы,
Зазвенят приветливо ручьи,
Ива у реки зазеленится,
Мир весенней песней зазвучит.

Одуванчики

Жёлтый луг — целый остров чудес.
Щедрой кистью рассыпаны брызги —
Золотыми цветами окрест
Началось обновление жизни.
Словно вижу чарующий сон:
Одуванчики — вестники мая,
Миллионом сияющих солнц
Землю вешнюю вновь согревают.

Ромашки
Разметались ромашки по полю.
Их головки мелькают везде.
Тонкий стебель лишает их воли,
Прикрепляя корнями к земле.

Рассмотрю на ладони ромашку —
Скромный дар благодатной земли:
Будто ангелы в белых рубашках
Возле солнышка греться пришли.

Тюльпаны
Раскрылись хрупкие бокалы
На ножках тоненьких стеблей
И головой качают алой:
«Нам счастья, солнышко, налей!»

Как будто пламя полыхнуло —
Огнями землю охватив,
Ликуя, радость расплеснулась
На ярком солнечном пути.

И взор людской теплеет, тая,
Приняв весенние дары,
Тюльпаны щедро расстилают
Волшебно-красные ковры.

Нежны овальные ладошки,
Зелёным обхватив букет.
И как на глянцевой обложке
России всей любимый цвет.

Пришла пора служить

Я помню, поднялась «чеченская волна»,
И прозвучал призыв сражаться за Отчизну.
Вот голос матерей: «Будь проклята война,
Которая от нас уносит столько жизней».

Пришла пора служить, иди в солдатский строй,
Хоть ждут тебя в горах стрельба и злые мины,
И нет надежды в том, что вырвешься живой,
Хоть вся страна живёт, войны не зная, мирно.

Мой побледневший сын был выше всех ребят:
В последний этот год он вытянулся слишком
И для войны успел сгодиться, как солдат,
Ей всё равно, что он совсем ещё мальчишка.

Мне чудились шальные взрывы по ночам
И снилось, что опять он под Аргуном ранен.
Пришёл мой сын с войны, но всё ещё был там,
Ведь друг лежит в земле посмертным ветераном.

Кто ждал парней с тоской, тот войны заклеймил,
Тот знает: в мире нет ужаснее стихии.
И кто познал войну, тот больше ценит мир
И больше ценит жизнь, не веря в амнезию.

Приказ объявит вдруг зазнавшийся гордец,
И кажется, тотчас качнётся вся планета
Под громкий, как набат, единый стук сердец
У разных матерей из разных континентов.

Нательный крестик Жени Родионова
Подвиг сына
Никого не убил, не ходил он в атаку —
На границе нёс срочную службу солдат.
И заметив — из скорой торчат автоматы,
Преградил ей дорогу: «Ни шагу! Назад!»

Подтянулись, как деды на поле сраженья —
На границе ответственность вдвое важней,
Александр Железнов, Игорь Яковлев, Женя,
Верный Трусов Андрей — вся четвёрка друзей.

Как был зол Хайхороев! Четвёрка мальчишек,
Что ещё молоко запеклось на губах,
Встала насмерть, мешая проехать в затишье,
Рассекретив задумку, не ведая страх.

Унижал, оскорблял, тыча в грудь автоматом,
Бил с особою злостью парнишек сплеча,
Видя стойкость солдат, крыл безудержно матом,
Брызжа злобно слюной, не по-русски крича.

Некрещёных троих расстрелял тут же прямо,
А Евгению дал для раздумья лишь миг:
«Раз крещёный, ты вспомни, что ждёт тебя мама,
Откажись от Христа, крестик с шеи сними».

Не сдавался, стоял на своём Родионов.
Так сто дней продержался в бандитском плену.
«Мы сломаем тебя, — слыша тихие стоны,
Поражаясь, твердили своё молчуну. —

Просто крестик сними, мусульманскую веру
Здесь прими вместе с нами — и будешь нам брат.
Вспомни трупы друзей, цену жизни измеряй,
Отрекись — будешь жить, ты ведь просто солдат».

«Нет, он будет со мной. Не сниму, не просите.
Не продам свою веру, достоинство, честь.
Верю только в Христа. Стойкий веры носитель.
Крест — земли моей часть, и душа моя здесь».

Может, эти слова, может, что-то другое,
Но бандиты с него крестик снять не смогли,
И пытали, и били его всем конвоем,
Но стоял на своём сын Российской земли.

Резко чиркнув ножом, обезглавили тело.
Им привычное дело — не дрогнет рука.
И в могилу к троим подтолкнули умело,
Весть о зверствах своих сохранив на века.

…Ну а маме домой принесли извещенье,
Что, мол, он самовольно покинул свой пост.
(Как же носит земля, что не просят прощенья,
Кто, предавши своих, шёл по «лестнице» в рост!)

«Нет! Не верю! Вы лжёте! Мой сын не предатель!»
Руки к небу воздев, там лишь правду ища:
Рухнул мир, чем жила, дожидаясь солдата,
С мыслью «сын — дезертир» не смирилась, ропща.

А по телику взрывы грохочут с экрана,
Сатанинский Невзорова радостный смех,
Ковалёв, наш Иуда, к солдатам с обманом,
И счастливый Бабицкий снимал всё и всех.

Предавали свои. Днём солдаты сражались,
Жизнь свою, не страшась, отдавали за нас.
В ночь открыт коридор, чтоб бандиты спасались.
Из Москвы: «Отпустить!» — генеральский приказ.


Подвиг матери

…Что не сделает мать для любимого сына?!
Все деньжонки — в карман, мол, прорвусь в стан врага.
И отправилась в путь неизвестный и длинный,
Ведь сыновняя честь с детства ей дорога.

Мир в то время в стране раскололся надво;е.
Шла война лишь в Чечне, слухом жили порой.
На войне — кровь и грязь, суп со свежей травою,
А в Москве кое-кто — хлеб собакам с икрой.

Где взять денег? Свои все ушли на дорогу.
Лишь полы в генеральской гостинице мыть.
Мало кто пожалел. СМИ не шли к диалогу.
Мать, все силы собрав, шла дороги торить...

Шла по минным полям, по траншеям, воронкам.
Где плюют, а где в спину кричат, что убьют.
Шла пешком по беде мать большого ребёнка,
Жизнь бесстрашно войне подставляя свою…

Били… В злобе Басаев ломал позвоночник.
Но сквозь муки и боль продолжала искать.
Помогал всё стерпеть веры светлой источник,
Что родимой земле сможет сына предать.

Всё решало с Хаттабом случайное фото.
Пропускали, знакомый увидев портрет.
Раз пятнадцать к бандитам шла, как на работу.
...Подсказали чеченцы ей холмика след.

Не отдали бандиты без выкупа тело,
Хоть Масхадов об этом их сам попросил.
Продавая квартиру, на крыльях летела,
Только б лишь Хайхороев взять не запретил.

Осень злая, мороз. Споро вырыли тело.
Был приказ вырыть ночью. Как воры, впряглись.
Только за ночь успеть, лишь бы сладилось дело,
А в глазах, будто фильм, вся сыновняя жизнь.

Ящик с телом доставили — крестика нету:
«Сына где голова? Может, это не мой?!»
Крест сыновий нашли, ДНК стал ответом.
С головою останки привезла мать домой.

…На могиле четыре растёт кипариса,
Память верным друзьям, ведь крестились на кровь.
Каждый, будто родной, в сердце матери вписан.
Им, как братьям, она разделила любовь.

Не сломалась, но в мирную жизнь не вписалась,
Не сумела простить равнодушным обид.
Много раз с доброй волей в Чечню возвращалась,
Чтоб солдат срочной службы одеть, накормить.

С ними легче дышать, с ними вера до тризны.
Служат там, где пошлют, не спросив, где хотел.
Ведь военный — солдат. Где направит Отчизна,
Там и будет служить — вот солдатский удел…

Помнят Женю в стране люди с чистой душою,
Помнят все, кто служил, те, кто с верой живут…
Мне привиделось вдруг, как дорогой большою
Мать и сын свет любви вместе миру несут.

Русскому лейтенанту Меньших

Русскому лейтенанту Меньших, отдавшему жизнь в боях за Грозный. Лейтенант Меньших и его подвиг упоминаются в книге генерала Геннадия Трошева.

«Всё! Хватит! Молодец! Ступай — не тронем!» —
Кричали террористы пареньку.
А он стрелял, стрелял сквозь боль и стоны
И подступиться не давал врагу.

Ребята отходили, бой был страшным.
Солдатиков спасая молодых,
Стал грозной силой в битве рукопашной
Сам офицер с фамилией Меньших.

«Мал золотник». Но оказался дорог.
Оружие не выпустил из рук.
Десятки тел укладывались в ворох
Под автомата чёткий перестук.

Бандиты, выражая восхищенье,
Жизнь обещали парню сохранить:
Простреленные ноги без движений
Бойцу мешали дело завершить.

Дудаевцы, остановить пытаясь,
То справа заходили, то левей:
«Поверь, не тронем, отходи, спасаясь,
Иль сами мы дотащим до друзей».

Иссякли силы у Меньших, патроны.
Решив врагов своих перехитрить,
«Ну, ладно», — произнёс боец спокойно,
Позволив им себя перетащить.

Но лишь стеснили круг враги, прицельный
Раздался взрыв — он выдернул чеку.
Взлетели все, кто ближе к офицеру, —
Попасть не захотел он в плен к врагу.

Так лейтенант Героем след оставил
В истории, как лучший сын страны.
Он принял бой, не думая о славе,
А для того, чтоб не было войны.

Служу России

...А там девчонка дома ждёт...
Сквозь дым зажжённой сигареты
Рисует память, как цветёт
Подсолнух у забора летом.
И вспоминаются не раз
Кольцом сжимающие руки,
Тепло прощальных милых фраз,
Моменты тягостной разлуки.
Там мать в тоске не спит давно,
Отец всё бредит новостями,
И старый дед — не по кино —
Война запомнилась смертями.

...Здесь снайпер метит прямо в цель,
Лохматят гневно землю взрывы,
И жалом злобная шрапнель
Разит в звереющем порыве.
Окрашен кровью белый снег...
А как он ждал тот миг победы,
Когда какой-нибудь стратег
Решит всё в рамках правоведов.
Как ждёт мгновений тишины,
От взрывов тихой передышки
Боец случившейся войны,
Не знавший пороха мальчишка.
Здесь каждый день маячит смерть,
Здесь каждый знает правду жизни,
В боях успел он повзрослеть,
Цену узнал он героизму.

Малыш рисует маму на асфальте

Кто сеет зло? Кому тесна планета?
Как позволяем мы, чтоб на земле
От скуки озверевшие адепты,
С мечтой о золочёных туалетах,
Кровавый свой вели парад-алле?!
Им всё равно, что где-то гибнут дети,
Горят жилища, плачут старики.
На саммитах и в скучных кабинетах
Решают, всех давя авторитетом,
Которому главенствовать с руки.

В приюте мальчик, напрягая память,
Не справившись с давящею тоской,
Рисунок выводил с трудом, упрямо
Ещё некрепкой детскою рукой.

С красивою причёской, в длинном платье,
Такой, какою в памяти жила,
Сынок рисует мелом на асфальте
Ту, что от взрыва в мир иной ушла.

Асфальт согрет весенними лучами,
К нему прижаться захотелось вдруг,
Вернуть хоть на мгновенье к жизни маму,
В её объятьях сладостно уснуть!

Сняв туфли, чтоб работу не испачкать —
Нельзя по маме в обуви ходить, —
На свой рисунок лёг притихший мальчик,
Чтоб с нею хоть немножечко побыть.

Обнять, как прежде, и погладить плечи,
Как трудно без неё, ей рассказать
И о жестокости поведать человечьей,
Спросить: куда же боль свою девать?

В комочек сжавшись и глаза зажмурив,
Чтоб образ светлый в памяти создать,
Уснул малыш. Теперь отступят бури,
Ведь рядом с ним — его родная мать.

За боль сиротства кто ему ответит?
Она жива, с годами не унять.
За кровь людскую, войны на планете
Когда придёт пора ответ держать?!
Чтобы память жила

Эта война была жестокой и жуткой. Вся Россия продолжала жить мирно, лишь Кавказ запылал страшным огнём. Нам, живущим на Кавказе русским, было непонятно, как можно так быстро стать врагами, потерять разум и начать проявлять такую жестокость к мирным жителям. Но это, к сожалению, произошло. Подстрекатели сделали своё дело. И кровь вскипела. Об этой войне не очень часто рассказывают, чтобы не возбуждать помирившиеся народы. И это верно. Спасибо житейской мудрости старейшин и нашего президента. Но есть случаи, о которых узнаёшь с гордостью за соотечественников, они должны остаться в памяти. Очень хочется, ведь это в любом случае часть российской истории.

Рассказ попутчика
Чеченская война пришла с боями в Грозный.
И город сразу запылал — жесток был враг.
Отряд в запале проскочил, не ждал обоза —
Одни в кольцо попали вражеских атак.

Враг был силён, жесток, сражался дерзко, смело.
Боезапас солдат почти был на нуле.
В дом на отшибе быстро спрятаться успели,
Но он ловушкой стал на брошенной земле.

Со всех концов: «Аллах Акбар! Эй, рус, сдаваться!!!
Отрежем бошки вам, смертей не миновать!
Задолбим вас из РПГ, чтоб не мараться,
Сожжём живьём, чтоб даром время не терять!»

Морально было тяжело, бойцы на нервах:
Своих не видно, далеко отстали все.
Бандиты рядом здесь, и рот ощерил первый,
Вооружённый до зубов, — во всей красе.

Сидят бойцы в кольце врагов и кроют матом,
Ведь русский мат не просто красное словцо.
И мысль пришла: «Вдруг „Иисус Христос“, ребята,
Нам закричать, что есть в нас сил, врагу в лицо?!

Не русский мат кричать начнём мы по привычке.
Пускай орут: „Аллах Акбар!“ — Наперерез
Мы в рукопашный вступим бой в последней стычке,
На жизнь, не на; смерть заорём: „Христос воскрес!“

Тут прорываться нужно нам, навалим разом!
А кто спасётся, сообщит, что было здесь.
А не спасёмся — обойдёмся без рассказов,
Но отстоим в бою всего отряда честь».

Рванулись вместе, как один, с победным криком.
Теперь же ночью, как в кино, звучит во сне
Тот страшный вой бойцов, на смерть идущих, диких,
Которым враг не смел ответить на войне.

И запах заживо горящих был не страшен.
В ответ — ни звука, будто свалка мёртвых тел.
Себя внезапно превзошли в той рукопашной,
Ведь каждый Муромцем Ильёй стать захотел.

От крика жилы вздулись, в венах кровь вскипела!
Рубили, резали, зубами рвали их!
«Христос воскресе! С нами Бог!» — и влёт по цели!
В крови, в земле, в рванье остались все в живых.

Тот страшный бой армейцам стал великим чудом,
И каждый понял — был он Богом защищён:
«Оно случится, если очень верить будем.
Христос поможет, если верой ты силён».

Ничьих сынов не воскресить

Не спится в сумраке ночном:
Как сын, что мне всего дороже?
Молю лишь только об одном:
«Приди к нему на помощь, Боже!»
Совсем некстати та война,
Что вдруг явилась у порога.
И мать в безмолвии, одна,
Застыла с болью и тревогой.
Молчи! Молчи? Терпи? Страдай?
А боль так давит страшной силой!
Опять войной охвачен край,
Опять там множатся могилы.
Для сердца нет чужих границ,
И нет различий в цвете кожи!
Вот там, среди похожих лиц,
Мой сын! Нет… Мой — чуть-чуть моложе…
А сердце, голубю под стать,
Взметнулось… Камнем вниз куда-то…
Затихло… Надо, надо встать…
Нужны мне силы ждать солдата!
Не сам он выбрал бранный путь,
Ботаником дразнили в классе,
Писал стихи, хотел блеснуть
Своим талантом на Парнасе.
А тут — война! С портрета дед
Сверлил из-под бровей лохматых:
«Смелей, внучок! Фашизму — нет!»
И мой ботаник стал солдатом.
Вот выстрел! Боже! Пронеси!
В боку саднит «живая рана».
Ничьих сынов не воскресить,
С последним вздохом каждый — «Мама!».
…А мне — в окопы вместо них!
А мне бы дать отпор фашизму.
Чтоб, устыдившись, враг утих,
Ведь встала МАТЬ на страже жизней!

Отголоски войны

Не каждый взгляд запомнится надолго.
Лишь тот порою в памяти живёт,
Что сердце резко заставляет вздрогнуть
И будто бы волною захлестнёт.
Теплом обдаст от света глаз любимых,
А равнодушье льёт из глаз чужих.
Глазами рассказать подчас спешим мы
О тайнах всех намерений своих.
Тот взгляд взметнулся, на ходу зверея,
Пронзил, как вновь отточенный кинжал.
Не сможет тот понять, как леденеешь,
Кто это никогда не испытал.
Но ведь всего-то улыбнулась сыну,
Что на коленях у отца сидел.
И тут же взгляд, такой непримиримый,
Как будто на врага вдруг поглядел.
Да, шла война. Сражались там мужчины.
Но я при чём? Или при чём малыш?
И что, вот так, огульно, без причины
Навек свою обиду затаишь?
Вот так война столкнула лбом народы,
Что мирно проживали на земле.
Прошли года, но злобный взгляд холодный
С тех самых пор тревожит душу мне.

Ужас испытали страны от пришествия нового массового убийцы людей. Коронавирус — событие, всполошившее все народы. Опять тысячи смертей и народный героизм. Герои-врачи в мирное время.

Медработникам

Лишь глоточек воздуха вдохнуть
В промежутке с приступами кашля.
Только бы до скорой дотянуть!
Медицина здесь — уже не страшно.
Шприц, тонометр, капельниц букет…
Что ещё поможет здесь больному?
Ваших глаз лучистый добрый свет,
Слов тепло — лекарство пожилому.
Таня, Тоня, Галя, Гаяне,
Нонна, Инна, Лена и Надюша…
Сколько их пришло на помощь мне,
Штопая встревоженную душу?
Не зарплата — слёзы. Но, всплакнув,
Разделив на дни свои копейки,
От трудов в семье не отдохнув,
Снова в смену. Пойте канарейкой:
«Бабушка, бабуля, потерпи.
Дедушка, ну, повернись, дружочек!»
Кто придирчив, столько ль получил
Он тепла от внуков или дочек?
Пандемия. Страх! Лекарств — в обрез!
Но больному — дай сейчас и точка!
Может, не скакал бы в гневе бес,
Если медсестрой была бы дочка?
Веки тяжелеют… Чуть вздремнуть…
Но опять в палате крик тревоги,
На призыв: «Удушье! Не заснуть!» —
Вновь спешат натруженные ноги.
Шприц, лекарство. Потерпи, милок!
Медики спасают от ненастья,
Влив лекарство жизни в нужный срок
В нитяную вену на запястье.

Печать времени

Автобус жду на остановке,
И морось навевает грусть…
Меняет осень обстановку —
Промозглый дождик... Зябкий куст…

И люди ждут, зонты расправив,
Сутулясь, маской рот закрыт…
Боятся близко встать без правил,
Взгляд отчужденьем холодит.

Как мотыльки, ища защиты,
Слетелись в кучку и дрожат.
И чувства, и желанья скрыты —
До цели лишь бы добежать.

Домчать, доехать — ждёт работа.
Борьба за жизнь — хлопот полно.
И от дождя весь мир измотан,
А он, навязчивый, в окно…

Стучит стеснительно по стёклам
И слёзы беспощадно льёт,
Судьбу оплакав, одиноко,
Как все, надежды, веры ждёт.

Былой нет лёгкости в общеньях,
Всё отрешённей жёсткий взгляд,
На мрачных лицах злые тени —
Сурова времени печать.

Под маской стали жёстче лица

Тревожны спрятанные лица
Под маской медицинской белой.
Тревожны спрятанные лица,
Коронавирус — господин.
А страх в сердца с утра стучится,
В толпе орудует умело.
Повсюду вируса частицы,
Что нам прибавили седин.

В глухой деревне приуныли:
Во всей округе нет лекарства.
В глухой деревне приуныли:
Врачей давно там не видать.
Когда-то к ним дороги были.
Теперь другое государство —
О деревнях совсем забыли.
На травах будут выживать.

Полей заброшенных квадраты
Тоску наводят и унынье.
Полей заброшенных квадраты —
Там раньше рожь и лён росли.
Никто «не знает» виноватых,
Что заросли поля полынью.
Никто не ищет виноватых,
Чьи пашни те не сберегли.

И лес притих от страшной боли,
Врагов среди людей почуяв.
И лес притих от страшной боли,
Приняв пожарищ жуткий бой.
По чьей звериной властной воле
Временщики, тайгой торгуя,
Под личным штампом бесконтрольно
Ведут преступный свой разбой?

Озёра высохли и реки —
Давно не чищены их русла.
Озёра высохли и реки,
И гонит мусор океан.
Страшны деянья человека,
Что стал врагом природе русской.
К воде с почтеньем век от века
С молитвой плыл хозяин там.

Тревожны спрятанные лица:
Что ждёт в стране, нам незнакомой?
Тревожны спрятанные лица,
Кто тот, что стал всему виной?
Ведь жить России не годится
Под речи пришлых пустозвонов.
У нас своих полно традиций
От предков на земле родной.

Уж сколько лет на сердце раны,
А мне бы Родиной гордиться.
Уж сколько лет на сердце раны
Всех лет глумленья над страной.
Устав от страхов постоянных,
Под маской стали жёстче лица
От устрашений беспрестанных
То пандемией, то войной.

Проза в стихах президенту

Господин президент! Наш гарант и надежда!
Стали страшные сны беспокоить меня:
Будто у большака без креста, и одежды,
И без веры в добро жду я судного дня.
Отчего страшно мне? Мне-то нужно ль бояться?
Жизнь в работе прошла да в семейных делах.
Избежала сумы, не скопила богатства,
В чёрных списках страны никогда не была.
Только сердце болит за учение в школах:
Знаний нет у детей, что же произошло?
Старикам выбор мал: заплатить за уколы,
Что-то съесть на обед и отдать за тепло.
Есть «дипломы» в руках у врачей-коновалов.
А чтоб деток лечить, миллионы нужны.
Стонет память моя: никогда не бывало,
Чтоб на сборы лечились дети нашей страны.
Не преступник дрожит — полицейский напуган.
Может быть, потому, что он стал «полицай»?
Бизнес сделал врагом даже лучшего друга,
А в семье видим чаще самца — не отца.
А хозяин умён, вся зарплата в конвертах,
Чтоб налог не платить, чтобы толще карман.
Новый фонд пенсионный не вышлет трансферты?
Как же жить, если всюду лишь зло и обман?
И воруют в верхах те, кто ближе к кормушке.
Как им можно доверить большую страну?
Вот бы к стенке прижать, чтоб не брал ни полушки,
Чтоб за доллары братья не шли на войну.
Да, теперь о войне. Гибнут дети за злато.
В чьих карманах оно? Точно, что не у нас.
Сколько их полегло... Молодые ребята...
Гибнут не богачи, а «беднеющий класс».
Обещаний полно, но сдвигаются даты,
А у жизни моей отведённый лишь срок.
Но средь «жирных котов» нет опять виноватых.
И увидеть просвет даст ли время мне Бог?
Господин президент! Постарайтесь дослушать:
Я проснулась в поту — был в руках автомат.
Там стреляла по ним, растлевающим души.
Что же стало со мной? Я же мирная мать!!!

Элита от корыта

Кто носит ордена, Россию оскверняя,
Заносчиво считая презренным свой народ?
Защитники страны? Стервятники из стаи!
Им бумерангом вслед возмездие грядёт.

Фамилией отцов надёжно прикрываясь,
Всё просят «гонорар» — мал денежный запас.
А кто-то отдал жизнь, под пули подставляясь,
Чтоб гадила стране, жила такая мразь.

Чтоб голым задом к тем, кто кровь пролил за волю,
Отечество спасал от рабства жадных псов.
Всё ноют, всё скрипят и, свой бюджет удвоив,
Опять плюют в народ за спинами отцов.

Особые они — народ любить их должен (?!),
Великие (?!) — в мечтах нам, «сирым», не достать?
Мол, действия «творцов» умом понять «не можем»,
Способны лишь на то, чтоб больше денег дать.

От жалости к себе на «сходках» изнывают,
Под Мельпомены тёплым спрятавшись крылом,
Лишь ненависть порой в народе вызывая,
«Дай! Дай! Дай!» — в «палатах бьют челом».

А что внесли они? Разврат, разгул и «ржачку».
Пример для молодых — в цветах и перьях гей?!
За «подвиги» свои от «Сэма» ждут подачку,
И с криком «власть не та!» их голоса смелей.

Что держит их в стране? Большие гонорары,
Что щедро раздают, не спрашивая нас.
Пусть дружною толпой спешат с репертуаром
К властителям своим, их приводя в экстаз.

Россию не согнуть, пускай не ожидают.
И воины сильны, их голос не умолк.
Недаром в трудный час, подмогой возрождаясь,
Поднялся в полный рост стеной БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК.

В это время порхающей моли

В это время порхающей моли
Жить недолго осталось, я верю,
Средь кривляк бесполезных и вольных,
Утонувших в пайетках и перьях.

С виду — бабочки, но ненасытны,
А дотронься — лишь пыль на ладони,
Но, вгрызаясь, сильны аппетитом
И живут вне забот и законов.

Им обёртка важней содержанья,
Пышность свадьбы любви им важнее,
А повадки всё больше пираньи:
Иль тебя, или ты — кто быстрее.

Пудря носик: «Как стыдно быть русским!»
Им заморские «папы» важнее.
Прямо в воздухе перезагрузка —
Есть места, где сейчас веселее.

Постепенно выходят из моды
Ненадёжность, и ложь, и бесчестье,
Верховенство продажного сброда.
И мы снова сильнее, мы — вместе.

Отряхнувшись, свернув на путь предков,
Где хозяин не пришлый транзитник,
Где есть мать и счастливые детки,
Где в почёте мужчина-защитник.

Где страна уваженья достойна
И не гадят свои лицемеры.
Не нужны нам ни ссоры, ни войны —
Нам нужны справедливость и вера.

Справедливость и вера… Вера в светлое, настоящее, где бы, как раньше, уважали старших и своих родителей, человека труда, достойную учёбу, стремление к знаниям, нравственной культуре и нужным, интересным, а не только выгодным профессиям. Где любили и создавали семьи, а не временные союзы для сексуальных удовольствий. Где всё настоящее.

Господи! Спаси и сохрани!

Господи! Спаси и сохрани
Души от растущего бедлама!
Будто бы должны мы уяснить,
Что совсем не важно слово «Мама»!

По-другому станут называть
Ту, что жизнь даёт всем изначально,
В муках обретя святое — мать?
Будет лишь объект функциональный?

Что партнёры в семьях — не отцы,
Или кто-то — с номером, без пола?
Грешной современности певцы
Привнесут безбожье и крамолу?

Господи! Не дай пропасть тому,
Что с небес даровано природой:
Мать с отцом — привычное уму,
И любовь, что для продленья рода.

Всем миром

Всем разрушенным храмам посвящаю...
Крапивой затянута узкая тропка,
Плакучая ива грустит,
Льёт слёзы, что храм, как пустая коробка,
В забвенье ненужный стоит.
Дождями залитый, ветрами побитый,
Изранен судьбой великан.
Как воин, стоит он под небом открытым,
Взывает о помощи к нам.
Пустые проёмы наполнены болью —
Нет стёкол в молящих глазах.
Когда-то ходили по собственной воле,
Молились там на образа.
Короткое лето не высушит стены,
Ведь крышу снесло не вчера.
За память и веру измученный пленник
Бока подставляет ветрам.
А ветры у трапезной воют забытой,
И ночью там слышится стон.
Как будто бы предки к холёным и сытым
Потомкам врываются в сон.
Когда-то могли разговаривать с Богом,
Делили с ним радость и грусть.
Стремились стать чище, светлей, благородней,
Молитвы шепча наизусть.
И Ангел Господний, крылами махая,
Летал над златым алтарём.
И силу, и веру там с ним обретали,
И святость мы черпали в нём.
Надеюсь, что храм миром всем восстановим —
И с душ своих снимем тиски.
И с предками связи возьмём за основу,
Всем грозам былым вопреки.

Современные конфеты ешьте взрослые и дети

Мой родственник много ездит по стране. В магазинах обратил внимание на непривычные названия конфет, сделал фотографии и выложил на сайте, предложив придумать к ним комментарии. Вот что у меня получилось.

Конфеты «Золотой адвокат»
Золотой адвокат? Ну и что ж?!
Съел его — и назад не вернёшь.
Раз без денег и дел не видать —
Ам! И где тот теперь адвокат?

«Ласковый орех»
Видно, «ласковым» не был «орех».
Съел конфету одну, как на грех!
И с тех пор без передних зубов.
Так пропала к конфетам любовь.

«Мамуля с папулей»
Вот так встреча! Мамуля с папулей!
В фантик яркий вдвоём завернулись!
Зря старались — сбежать не удастся.
Я и здесь… разверну вас — и баста!

«Мужской закон»
Жил всегда я, ища справедливость.
Кто хозяин, скажите на милость?!
Съела милка конфеты в вазоне.
АМ! И нету мужского закона…

«Жена самурая»
Вот названья такая смешная —
Мать япона!!! Жена самурая!!!
Разверну шоколадное тело —
«Харакири». — А как ты хотела?

Конфеты «Женский протест»
Бодро шагает российский прогресс:
В фантик вместился весь женский протест.
Чаем конфету такую запей.
Нету протеста! И думать не смей!!!

Выводы
Бодро шагает российский прогресс:
В фантик впихнули весь женский протест.
С чаем родителей пробуй на вкус —
Смело проблемы съедай, карапуз!
С детства привыкни, что всё можно съесть.
Даже достоинство, совесть и честь.

А герои — они подрастают. В любое время сохранявшие русский дух в любой национальности, ведь мы все когда-то жили в одной стране и им «заражены», именно он и объединяет нас в сложное время. Уже сомневаться начинаем, слишком нагло вмешивались в наше воспитание, образование и культуру наши враги извне, да и внутренние бегунки, Мальчиши-Плохиши, внесли свою лепту в разложение молодёжи. Но всегда находятся те, кто берёт ответственность на себя в трудное для страны время. Слава защитникам земли российской! Вот с таких самых лет закаляют волю и воспитывают характер защитники нашей земли.

Трёхлетний герой
«Трёхлетний мальчик самостоятельно вышел из тайги после смерти своего отца в Хабаровском крае», — сообщила сотрудница сельской администрации Гульнара Канавцева.

В груди от счастья сердце занялось:
Ну, наконец, порадует он сына!
Желание исполнить удалось
На снегоходе! Эх, сильна машина!
Скорей туда, где шире есть простор,
Где среди сосен — озерцо глухое,
А там — рыбалка, удочки, костёр.
Мечтал рыбак, не ведая покоя!
Садись, мой сын! Как в сказке полетим!
Опробуем коня с тобой лихого!
Зимой наш снегоход незаменим,
Коню такому не нужны подковы!
И удаль русскую потешить удалось,
Мелькали сосны хмурые и ели.
В тайге отец и сын, так повелось,
Проверить технику на деле захотели.
…Вот место. Развернулся на бегу,
Но пыл решил рыбацкий поумерить.
Оставив малыша на берегу,
Он крепость льда решил один проверить.
Но зла судьба! Лёд сразу затрещал,
Набухла куртка, вниз влекла машина.
«Беги в село! — и тут же замолчал. —
Кричать не надо — напугаю сына…»
Малыш трёх лет один среди тайги.
Где силы взять, кому адресоваться?
Но папа крикнул: «Сына, добеги!
Ты по следам домой спеши добраться!»
Скорей, скорей! Пока не замело,
В село Кенай Хабаровского края
Спешил малыш, позёмка, как назло,
Кружила, след от санок засыпая.
Мороз крепчал. Уже под тридцать пять.
Тайга притихла, перейдя на шёпот.
Скрип мудрых сосен: «Эй, малыш! Не спать!»
Три километра… Сколько ещё топать?
Хоть выбился из сил малыш, устал,
Но нужно маме сообщить весть роковую.
Тут случай редкий — лесовоз догнал,
Водитель ехал в сторону глухую.
И лишь тогда герой впал в забытьё,
Исполнив долг, заснул с температурой.
Ни плач никто не слышал, ни нытьё —
Такая у таёжников натура.
Не каждый взрослый справится с бедой,
И, цель поставив, всё ли удаётся?
А этот мальчик — маленький герой.
Надеюсь, в жизни многого добьётся.
В три года на экзамене зачёт
Не каждому по жизни выпадает.
Вмиг взрослым стал наш славный мужичок.
Пусть Ангел жизнь его оберегает.

Ученику школы — Герою России
Герою России Олегу Кононенко, бывшему ученику лицея № 4 г. Георгиевска

Здравствуй, школа! Здесь стены родные,
Коридоры, спортзал, кабинет,
С нетерпением двери входные
Встречи ждут через множество лет.

Будто не было долгой разлуки —
Вот учительский весь коллектив.
Вновь со сцены доносятся звуки —
Школьных песен знакомый мотив.

Здесь учился, здесь космосом бредил.
Годы детства беспечно прошли.
Дальше — Ейск, но мечта у Олега —
Поступить в школу лётчиков — ШЛИ[ Школа лётчиков-испытателей.].

Та мечта неотступна, как вирус.
Устремляясь ночами в полёт,
Как отец, что известен был миру,
Полюбил он тогда самолёт.

Испытанья, раздумья, расчёты,
Чтоб покорнее стал самолёт,
Он семь тысяч часов был в полёте,
В испытаниях — свыше шестьсот.

20 типов машин он освоил,
Недочёты вконец устранил.
Як-130 — внук «тридцать восьмого» —
Наконец покориться решил.

И за мужество, знанья, хоть молод,
Стал Героем, достигнув вершин.
Наш Георгиевск, маленький город,
Стал известным и будто большим.

Ждёт четвёртая школа Героя,
Будто сына, встречает, гордясь.
Вот ребята сбежались. Не скрою,
С восхищеньем глядят, не таясь.

Кононенко им служит примером,
Чтобы каждый стремился к мечте,
Чтоб в учёбе и в деле стал первым,
Продвигаясь к своей высоте.

Парту Героя России торжественно открыли в Георгиевском многопрофильном лицее № 4. Указом Президента Российской Федерации № 1104 от 8 сентября 2010 года за «мужество и героизм, проявленные при испытании авиационной техники», Олег Кононенко был удостоен высокого звания Героя Российской Федерации с вручением медали «Золотая Звезда». Открытие Парты Героя состоялось! За ней будут сидеть учащиеся, которые достигли высоких результатов в учёбе, спорте, дополнительном образовании. Желаем, чтобы сидеть на этом месте стремился каждый ученик!
Не рвался в герои...
Живу на Кавказе, где мужчинам, несущим службу по защите территорий и живущих там людей, приходится непросто. Опасность поджидает на каждом шагу. Восхищаюсь мужеством кавказских мужчин — они умеют смело смотреть в глаза смерти. Пусть будет ВЕЧНОЙ память героям, отдавшим свои жизни за мир на родной земле.
Не рвался в герои...

Не рвался в герои, оратором не был.
Не бил кулаком о свершениях в грудь.
Лишь честно служил там, где вытянул жребий.
Но Памятью Вечной отметил свой путь.

Как край свой любил он! Там горные кручи
И вод серебристых гремящий поток.
Там горный орёл подлетал прямо к тучам
И долго парил, завершая виток.

Ничто не сулило в день тёплый невзгоды,
Лучистое солнце глядело с небес.
И грудь Магомеда вдыхала свободу.
Не знал он, что тайну скрывал ближний лес.

В горах одичав и оружьем бряцая,
«Поживу» ища вдалеке от людей,
В кусты залегла озверевшая стая
Бандитов, надеясь найти здесь трофей.

Один против мерзкой разбуженной своры
Пришельцев — посланцев кровавой войны,
Что в злобе, пугая, щелкали затвором
Под взглядом бесстрашного сына страны.

Почувствовав силу числом и оружьем,
Пытались враги, посмотрев документ,
На камеру снять, как, отрёкшись от службы,
Поступится честью униженный «мент».

«Работайте, братья!» — страшнее, чем пуля,
Слова прозвучали, как грозный набат.
И вздрогнул бандит, что его караулил, —
Почудилось эхом: «Работаем, брат!»

А мог покориться, для вида отречься,
И этим, возможно бы, жизнь себе спас.
Но только два слова… и встретила Вечность
Объятьем героя, услышав наказ.

Не каждый потомкам след яркий оставил,
Надёжно встал в ряд средь известных имён.
А сын Дагестана весь род свой прославил,
Поступком достойным был мир потрясён.

Стоит на скале Магомет Нурбагандов
На страже, как в жизни, спокоен и твёрд.
Он знает, не долго куражиться бандам —
Работают братья. И враг не пройдёт.

Сколько мирных дел могли бы сделать живые и погибшие, но есть люди, возомнившие себя повелителями людских жизней и дел. Отвлекают от мирного созидания и развития. Тотальное наблюдение за всеми. Чуть что — наказание от «всемогущих» не заставит себя ждать. И страдают народы и страны, пытаясь скинуть с себя этот поводок…
Правитель-воитель
Я всемогущ, я всех сильней.
Богаче. Всем владею миром.
Но мир мне скучен без затей —
Мне вся планета будет тиром.

Страх потеряли? Жаждут прав?
А если третью мировую?!
Да захочу — в мгновенье… в прах
Я превращу страну любую.

Вьетнам, Ирак, Корея… Русь!
Мне только б вспыхнуло поярче —
Об удовольствиях пекусь.
С войной я каждый год богаче.

А люди — пыль, зловонье, грязь,
Их развелось уже так много.
Без сожалений, не боясь,
Убавим тысячи убогих.

Мой истребитель — это жесть!
Всё, что намечу, уничтожит.
Расчёт и опыт, скорость есть,
Запал и силу крылья множат.

Чтоб крови больше, мёртвых тел,
Чтоб больше грохота и шума.
Раз так хозяин захотел,
Снаряду что — не надо думать.

Помчат ракеты цель искать.
Намечен путь. Назначен вылет.
Им всё равно, что, где взрывать, —
Железо совести «не имет».

О войне
Не содержат слова, что пишу, дипломатии?
Подорву отношенье заморской страны?
Ну а что, войнолюбы, хотите от матери,
Ожидавшей сыночка с чеченской войны?
Не для вас их растим, чтобы гибли под пулями,
Чтоб с покорностью вас водружали на трон.
Только кучка вас, влезших во власти посулами,
А по всей уж планете разносится стон.
Белозубый Обама со скачущей братией —
Не улыбка, не верьте, а хищный оскал.
Кровь рекой, где он был со своей «демократией»,
Мир бедней, голодней и безрадостней стал.
А не он виноват, что мы с кровными братьями
Встали вдруг на пороге опасной войны?
И десятками жизней безропотно платим мы,
Что приспешником стал самого сатаны?
Обещаньем умы заморочили светлые,
Мол, от дружбы заморской всем лучше им жить,
Но поймут: потерявши свободу заветную,
Только доллару будут с поклоном служить.
Вы спросите детей, что мечтали о будущем,
Матерей, что желали лишь счастья семье.
Захотят ли, чтоб армия злобного чудища
Править стала умами на нашей земле?
Что им дети? Потомки у них в безопасности:
Мамки, няньки, богатство, охрана, эскорт.
Только власть им нужна, ведь полны безучастности,
Как народ украинский и русский живёт.
Не сердца — сухари, затвердевшие, чёрствые,
Тем, кто с ними не в ногу, — тюрьма и обстрел.
Пусть кошмаром в их снах поднимаются мёртвые
И мерещатся всюду фрагменты от тел.
Я — за мир Украине, Ираку и Ливии,
Воспитала Россия нас в братской любви,
Чтоб на мирной планете дружили религии
И все нации жить и трудиться могли.

Братья по отцу
Привет, братишка! Как твои дела?
Твой старший брат к тебе приветом с юга.
Хоть не одна нас мама родила,
Одним отцом мы связаны друг с другом.

Ты младший — и болит моя душа.
Ты на отца похож или на маму?
Мы встретились, в инете копошась,
Но ты закрыл страничку. Вот упрямый!

Не любишь русских? Ненависть в крови?
А как же батя? Он же, помнишь, русский?
В нас кровь его, как нас ни назови,
А ей не быть арабской иль индусской.

Отца не помнишь, был совсем ты мал,
Его все знали добрым и трудягой.
Спешил ко мне. Навстречу — самосвал…
Не вышел он живым из передряги.

В двух семьях наших не было вражды.
Мне маленьким тебя вручили в руки.
Но умер он, и стали не нужны
Его родным сыны его, им — внуки.

Что нам делить? У нас одна судьба.
Нам не пришлось поспорить за наследство.
Лишь похоронки две, два разных стран герба,
Два фото от отца достались с детства.

В Осетии — бои, бои — в Чечне,
Я помнил каждый час, что ты на Украине,
И верил: подрастём — придёт конец грызне
И встретимся с тобой на братских именинах...

Опять разлад. Неужто враг ты мне?!
Как рос ты, чем ты жил, родной братишка?
А может быть, со мной готовился к войне?!
В далёкой стороне другим поверил книжкам?

Ты целишься?! Стрелять уже мастак?!
Бей в сердце от отца, в угоду чьим-то войнам!
Ну, целься же верней! Да жахнуло чтоб так —
В цепь нашей ДНК, по общей родословной.

Будь осторожней, брат, не лезь ты на рожон.
Ведь жизнь одна, а всё же может статься:
Придёт желанный мир, так было испокон,
И крепко нам тогда захочется обняться.

Как начиналось
Глаза в глаза глядят с укором:
Кто в этих распрях виноват?
А в воздухе — зависший порох,
Ведь встал к оружию солдат.

Сначала целились словами,
Мол, русский «ватник», «колорад»,
Потом пошла «волна цунами» —
Крик: «На гиляку, ты — не брат!»

Не стало дела интересней,
Чем пуль словесных огнепад,
Да ненависть и пляски бесов,
Фашистов символы и смрад.

И вот уж вкрадчивым елеем,
Мол, «биомусор» ваш сосед,
Куратор: вот вам «биоцели».
Есть цель — назад дороги нет.

Повсюду кровь, тела, разруха,
У ног — могилы и кресты.
Но ненасытна смерть-старуха,
Стать можешь следующим ты.

Число убитых утром слышим
В подборке свежих новостей
И, день кровавый помня, спишем
На взрывы тысячи смертей.

Войн прошлых лезут недобитки,
В безумстве бьётся злая рать.
Война пройдёт — не ждите скидки.
Вам души век не отстирать.

Они были первыми...
13 апреля 2014 года несколько десятков жителей Запорожья пошли на настоящий подвиг, восстав против нацизма на Украине. От них требовали снять георгиевские ленточки, встать на колени, спеть гимн Украины. «Не сняли, не встали, не спели». В народе их прозвали «запорожскими спартанцами». Это надо знать и помнить.

Шли с вербой в руках запорожцы в тот день
На памятный митинг воскресный.
Не ждали прихода фашистских гиен —
Им вместе давно стало тесно.

Пришёл на Аллею героев народ,
Восстав против зла и нацизма.
И тот за желанной свободой поход —
Достойный пример героизма.

Но тут радикалы и нацики вдруг
Ораторов — враз на расправу:
Спеть гимн Украины для этих зверюг
Им «гарной» казалось забавой.

Комочки пушистые падали врозь
С безжалостно сломанных веток.
Полиции вызволить там удалось
Лишь женщин и маленьких деток.

И под улюлюканье, крики и свист
Резвилась толпа бесноватых.
Хоть брызгал слюной обнаглевший нацист,
Стояли не дрогнув ребята.

В них яйца летели и камни с землёй,
Петарды, мука, помидоры:
«А ну, на колени — и быстро домой,
В свои колорадские норы!»

Безумие длилось почти шесть часов,
Подвергнув людей униженью.
Бессмертные подвиги помня отцов,
Держались борцы в окруженье.

И ленты георгиевские никак
Сорвать наглецы не сумели.
Поставить хотел на колени злой враг,
Но тщетны его были цели.

«Не сняли, не встали, не спели» они
Слова под фашистскую дудку.
Как жарко сердца пламенели в груди,
Представьте хотя на минутку!

В историю города с честью вошли
Борцы за свободу и правду.
Героев «спартанцами» вмиг нарекли
За мужество, стойкость в награду.

Врагам России

Я приду к вам домой, опущусь на скамейку у сада.
Вытру пот свой со лба заскорузлою жёсткой рукой.
Возвращаясь с войны, восставая из мрака и ада,
Я за подлость и зло с вас и мёртвый спрошу, как живой.

Мне не надо богатств, ваших замков и яхт мне не надо,
Я спрошу с вас за землю, что полита кровью людской,
За детей, что взлетали на воздух от ваших снарядов,
Водопады из слёз, что текли по России рекой.

Я безмерно устал, пыль на мне, кровь на ранах глубоких.
Вижу злобный оскал, пробиваясь сквозь вашу вражду.
Автомат у колен — он мой друг в испытаньях жестоких.
Сколько вынес я лжи, что состряпали вы на ходу.

Я вас долго терпел. Как вы вместе меня унижали!
Шельмовали, грозились, надеясь стереть в порошок.
Посмотрю вам в глаза: ты на чьей стороне, «генацвале»?
Коль не вместе со мной, не пущу я тебя за порог.

Смерть ходила за мной и бок о бок сидела в окопах.
«В чём же сила?» — однажды вопрос свой «братишкам» задам.
Пусть ответят мне прямо, что Запад им дал и Европа?
Может, брата прощу, а врагов — ни за что никогда.

Наше время пришло, прекращаем пустые дебаты.
Справедливость берёт верх над мнимостью лживых атак.
Я спрошу с вас за всё, и коль были хоть в чём виноваты,
Станет страшно тому, кто в войне был не брат мне, а враг.

Этот странный Новый год

Внезапный грохот пушек, звон бокалов —
Встречаем с болью этот Новый год.
Ушедший стал жестоким небывало —
Кровавый след за взрывами ползёт.

«Друг» западный в диверсиях известный,
Чужой решил он кровушки испить.
Россия — то единственное место,
Где сатану решили усмирить.

В кругу кровавом звери днём и ночью,
К детишкам, старикам придя с войной,
Взрывают детсады и школы в клочья,
Сквозь адский хохот с мыслью одной:

«Сжечь! Истребить!» За что — не знают сами.
И пепелища с каждым днём растут.
Лишь флаг российский реет, будто пламя,
Надеждой людям — русские спасут.

Доверчив русский мир: увидев раны,
Готов он всё простить — «Опомнись, брат!»
Для пленных украинцев даже странно,
Что лечат их, как и своих солдат.

Что ненависть? Мы знаем, то — месть трусов,
Которые испытывают страх:
Им бумеранг, что ждёт их, не по вкусу
За взрывы мирных прямо в их домах.

«Мы — русские, наследники тех первых,
Что пытки выносили на кострах».
Мы жёстче стали, крепче стали нервы,
Чтоб негодяев истребить дотла.

В сердцах — добро, в глазах — искринки света,
Все знают душ российских теплоту,
Улыбки наши нежностью согреты.
Но вот врага мы чуем за версту.

Дадим отпор, и помыслам не сбыться
Тех, кто пошёл на нас сейчас войной.
К победам мы приучены стремиться:
По духу русский — значит, он герой.

Бронежилеты сбросят в передышке,
Походные ботинки — в стороне.
Чуть отдохнут усталые мальчишки,
Вздремнут — и вновь на выручку стране.

А на одном плече России — Ангел,
И Дьявол ждёт поживы на другом.
Народ, как встарь, стеной единой встанет
И победит в войне с любым врагом.

Защитникам

С нужной выправкой в строй,
Гордо вскинувши головы,
Парни плотной стеной
Прошагали по городу.
Не мальчишки уже,
А защитники славные
На любом рубеже
За Россию державную.
Видно, время пришло,
Так судьба приурочила,
Отложить ремесло,
Встать по центру с обочины.
И — рюкзак на плечо,
Сколько б мамы ни плакали,
Храбрым всё нипочём —
Город славен казаками.
Этот смелый народ
Испокон служит Родине,
По приказу «Вперёд!»
Сразу скажет, что годен он.
Без сомнений пошёл
За достойными предками:
Крепкий дерева ствол
Славен сильными ветками.
За Россию вперёд,
Чтобы зло напрочь вымели.
Вы — надёжный народ!
Лишь вернитесь живыми вы!

Встаёт Россия!
Я против войны. Тем более с соседями. Во мне вообще нет ненависти. Но на их территории зарождается фашизм. А это мы уже проходили. Я против фашизма во всех его проявлениях.
«Либо Россия победит и станет одной из осей нового мироустройства, либо её сожрут вместе со всеми, кто имел хоть малейшую политическую субъектность. Не спасёт ни предательство, ни уверения, что „я ведь был против!“. Если мы дадим заднюю, то это будет конец для всех» (источник — «Русская весна»).
Только два сорта и есть, податься некуда: либо патриот своего отечества, либо мерзавец своей жизни. А. Н. Островский

Снег. Непогода. Мороз крепчает.
Земля покрыта промёрзшей «ватой»,
И ноет сердце, с утра печалясь:
«Весна подводит. Как там солдаты?»

Там нет удобства. Сон на капоте,
Ведь в танке холод ещё свирепей.
Но ты обязан. Идёт охота.
А ты за счастье страны в ответе.

Тебе: «Не брат ты! Мы наций разных!»
Бой до победы: тебя ли, ты ли?..
Ведь пуля — дура — на небо разом…
А этот целит уже в затылок.

И дикой злобе своей послушны
Там, где мгновенье порой до тризны,
Тела кромсают из страшных пушек,
Родных лишают, лишают жизни.

Жалеть не стоит! Не люди это!
Порока поросль с кипящей злобой.
Ведь украинец, поправ Заветы,
В рядах нацистских послушный робот.

Ты знай, «не брат мой», продавши душу,
Лишь инструментом — не став героем,
Жизнь отдаёшь ты за «ножки Буша».
…Поймёшь когда-то: тот путь — изгоя.

Умерьте злобу! Вам лучше станет.
Ведь все одной мы страны — Планета.
Национальность одна — земляне,
Все материнского лона дети...

…Бой неизбежен! Солдату — слава!
Вперёд, Россия! Стряхнув оковы,
Ложь оттесняя, дорогой правой.
Тот путь известен —
                ЗА ПРАВДУ снова!
Герою из Беслана
Сослану Хасигову, выжившему 18 лет назад в бесланской трагедии и ставшему героем СВО

Быть может, в этот день, что в памяти впечатан,
Счастливый первый день вступленья в первый класс,
Решил мальчишка стать защитником-солдатом.
Чтоб мирно жили все, подняться в нужный час.

…Беслан был весь в цветах, событие большое —
Счастливые глаза, улыбки, радость встреч.
День первый сентября — то время роковое
Уроком стало всем, как надо мир беречь.

А ненависть, как гром, обрушилась внезапно:
Куда? Зачем? Молчи! Звериный взгляд и крик!
Детишек, матерей, отцов, как на этапе,
В спортивный школьный зал загнали в тот же миг.

Заложники нужны — свои у банды цели.
И что им до людей, коль жуткий план готов?
Фашистам всё равно, на месте осмелели,
По безоружным бить — обычай их таков.

Как вызволить — вопрос. Все в страхе ждут ответа:
Как меньше сделать жертв? Три дня в сплошном аду.
Без пищи и воды, без сна, без туалета…
Не каждый пережить смог страшную беду.

Всё было на глазах. Прижавшись к маме, братья
Узнали в эти дни, на что способен враг.
Как жаль, ещё малы, росли в сердцах проклятья,
Что раненую мать не защитить никак.

Военным стать решил Сослан, окончив школу,
И вот он выпускник и старший лейтенант.
А тут фашист, как в детстве. Озверевших свора
Жить мирным не даёт. Там нужен твой талант.

Вот линия судьбы — знакомы не по книжкам:
Холодный помнит взгляд и злобных губ оскал,
И как стрелял в упор по мамам и детишкам
Ворвавшийся бандит, что мирный день взорвал.

«Нет! Не уйдёшь, поверь! Я взрослый, я сумею
Теперь не только школу — землю защитить!
Все силы соберу, но больше не посмеешь
Ты, подлый враг, на свете вольной жизнью жить.

Не ошибусь! Готов! А ну, давай по цели!
Взрыв! Ворох мёртвых тел! Так много лет мечтал!
С тех самых детских лет, с тех самых пор хотелось!
Чтоб на себе фашист всю боль ту испытал!

Ты видишь, мама? Мне уже вручили орден.
За кровь твою я отомстить сумел сейчас».
За землю нашу будь, родной народ, спокоен.
Сыны стоят на страже каждый день и час.

Не пишется

Вести с фронта, вести с тыла,
Журналист отводит взгляд.
Что, Россиюшка, застыла?
Шаг вперёд и два назад.

Ложью слева, ложью справа,
И не вырваться никак.
С кем идти вперёд державе,
Коль во всём «договорняк»?!

И кому соврал разведчик?
С кем идёт в одном строю?
Ведь терзают в злобе вечной
Звери Родину мою!

А война-авантюристка
Бьёт безжалостно под дых,
Как прожжённая артистка,
Выбирает молодых.

И поэту нынче худо —
Сердце мается в груди,
А вокруг металла груды
Цель скрывают впереди.

И тяжёлой каплей крови
Слово падает на лист…
В беспокойстве хмурит брови
Наш военный журналист…

Русская
Написано быть русской на роду.
Как знамя это с гордостью несу.
...Как часто впопыхах и на ходу
Вершим мы над Россией «самосуд».

Клянём её, что терпит вороньё —
У власти воры, беспросветна жизнь.
Но только чужестранец тронь её —
Мы тут же в бой: «Эй, друг, остерегись!»

Бывает, вдруг потянет за рубеж
К сырам деликатесным, барахлу.
Но день, другой… тревогу не заешь.
Она — везде, мы — у неё в плену.

Ах, эта наша русская тоска —
Тревожная, как колокольный звон,
Что рядом не улыбки, а оскал,
Чужая речь звучит со всех сторон...

...И муторно чужое пить вино,
Улыбкам лживым тем же отвечать.
Ошибки наши в прошлом. И давно
Умеем ложь от правды отличать.

Не откажусь я от её грехов:
Плоха страна — её грехи на мне.
Я жить могу средь речек и холмов
Надёжно лишь в родной своей стране.
 
Мы платим душой

За каждое в жизни мгновенье,
За всё, что в сердцах совершим:
Жестокость, обиду иль мщенье —
Мы платим частичкой души.

За горе, за беды, за слёзы,
За боль от разлуки большой,
За грех, за наивные грёзы
Мы платим своею душой.

За подлость. За ложь и измену,
За страсти безумный полёт,
За жажду к крутым переменам
Душой производим расчёт.

С годами придёт пониманье,
Что уж утомилась она.
Прощая, всё ждёт покаянья,
Любовь и надежду храня.

Прекрасно, что, с нами взрослея,
Но суд ни над кем не верша,
Волнуясь за всё, не старея,
Становится мудрой душа.

След

По-разному можно устроиться в жизни:
Учить, не вставая с дивана, как жить.
И брызгать слюной ненавистной до тризны.
Жить долго. Бесславно уйти… И забыт.

А можно такой след глубинный оставить,
Что городом стать или улицей стать,
Стать именем школы, и род свой прославить,
И в Вечность шагнуть, что лишь сильным под стать.

Чтоб знали потомки: ты был человеком,
В делах каждый раз добивался побед,
Творил, и не прятал добро по сусекам,
И свой на земле тоже вымостил след.

Русский дух
Невеличка-бабушка, худенькие плечики,
Ликом чистая икона с болью человеческой.

В сердце — детская любовь, простота и вера.
Ждёт. Вот-вот свои придут, им откроет двери.

Вот, кричат! Скорей-скорей! Знать, помог Всевышний!
Флаг, что долго берегла, подняла повыше.

Радость светлая: «Сынки! Дождалась насилу!
Худо было нам без вас, хоть ложись в могилу!»

Только злобные глаза… Смех и переглядки:
«Вот гумпомощь, а взамен дай свою нам тряпку!»

Наземь флаг — и ну мешать с грязью сапогами.
Поняла старушка вдруг: вот и бой с врагами…

«С флагом этим мать с отцом на войну ходили.
Так топтать его нельзя, не тому учили!»

В сердце — прошлого набат! Распрямила спину.
Молча на землю пакет — не возьму, хоть сгину!

Страха нет! Обида жжёт, что ответить нечем.
Ну и время! Человек стал бесчеловечен.

Потихоньку побрела в старенькую хату
Силы к встрече накопить русского солдата.

Мать Россия ей дала русский дух особый.
В теле маленьком живёт сила высшей пробы.

За что?
Вновь война на пороге нежданная:
Взрывы, выстрелы, смерть окаянная.

Иностранными свёрстана планами,
Рождена огневыми майданами.

…У подъездов холмы бесфамильные.
Здесь цветы не на клумбах — могильные.

Не на кладбище и с обелисками,
А от взрывов... соседями близкими.

Есть поляны, крестами обставлены,
Чьи — пока не до них, не объявлены.

Есть могилы большие и детские —
Все из бывшего «стана советского».

Одиночные есть, есть и братские.
И гражданские здесь, и солдатские.

С именами есть, есть безымянны.
В них и те и другие — славяны.

Общие слёзы
Украинская мать попрощалась с сынком на заре,
Ну а русская мать отправляла уже на закате.
У обеих отметкой с тех пор все виски в серебре,
Ведь грохочет война, а мальчишки — простые солдаты.

Богатеют на войнах другие — богатства не счесть.
Сыновья не стремились к тому и не жили богато:
Парню русскому маленький домик на родине есть,
А украинцу — под Запорожьем неброская хата.

Дав присягу стране, открывали по цели стрельбу.
Воевали, и каждый из них был награды достоин:
Украинский вернулся в тяжёлом железном гробу,
Русский сын навсегда в деревянном гробу упокоен.

Под берёзонькой горькие слёзы льёт русская мать,
А под вишней у холмика плачется мать с Украины.
Как «вождей» убедить, что ведь незачем нам враждовать —
Лучше мирная жизнь под лазоревым небом единым.

А враг не дремлет. Саммиты, встречи, рукопожатия, объятия, улыбки, за которыми ненавистные оскалы, злоба и желание разрушить, уничтожить, стереть с лица земли целую страну — Великую Россию. Но сама природа не на стороне врагов: то назойливая муха садится на примелькавшуюся физиономию, то голубь «награждает» по заслугам. Усмехнёмся в ответ злопыхателям.

Голубиная метка

Как там Байден? Он с удачей! Метка голубя — к деньгам!
(Уж давно тот голубь мира метки шлёт своим врагам.)

Как пробилась птица эта? Не успел поймать радар.
Видно, русская разведка! Явно точечный удар!

Враз заспорили: «Откуда этот засланный агент?
Безусловно, метку ставит злобный русский президент».

Голубь, видно, пророссийский. Отстрелялся на медаль —
Миллиметром ниже брошка: флаг в полоску увидал.

Кто-то робко: «О работе мненье выразил своё…
Спутал нынче незалежну Джо с Китаем, ё-моё!..»

«Тише! Тише! Что ты! Что ты, вслух о мнении таком,
Будто он теряет разум! Вдруг услышит избирком».

«Это путинская метка, и известный голубь тот,
Что в Кремле, по ходу, знают, честь главе он отдаёт».

Ну а Байден без эмоций. Он для них уж староват.
Что гадать? Что происходит — только Путин виноват!

Ну а наш и в ус не дует «вездесущий президент».
Правда, надо б за рекламу выслать Байдену «презент».

Ну, как там саммит?
А вот и саммит — едва дождались.
Ну, что там в мире? Как с нефтью, газом?
Не зря все вместе в кружок собрались.
Как без войны жить, решите разом.

Улыбки, лица, рукопожатья.
Кто свой — при встрече с тем обнимашки:
«В войне далёкой мы здесь как братья.
В строю едином — все против „рашки“».

Единству рада вставная челюсть
И плющит губы в оскал-улыбку.
Создав картинку, где фоном — смелость,
Мол, в водах мутных поймаем рыбку.

«Война не с нами. Мы не погибнем.
Проблемы с газом решит Россия.
Давно привыкли: что надо — выжмем.
Тесней прижмёмся. Мы вместе — сила.

„Игрушки“ вышлем — пускай стреляют
Там „мясо с фаршем“, со смертью споря.
Тем меньше в жизни они мешают
Нам жить в довольстве, не зная горя».

И вот решают остатком мозга,
Куда давно уж внедрился Путин:
В глазах — сидит с обнажённым торсом
На гризли, злой, преграждая путь им.

И клацнет с шиком вставная челюсть,
Но, ярость чуя за торс красивый,
Слюну глотая, ждёт престарелость —
Всё «ищет выход» в своём бессилье.

В угаре летнем, устав «от дела»,
Все члены шоу — в улыбках лица:
«Ах, обнажить бы, как Путин, тело
И в бане русской хоть раз помыться!»

Чей торс лучше...

Два дня как в шоке. Не пишет ручка.
Клавиатура офонарела…
Ах, Борис Джонсон! Устроил бучу!
На кастинг всё же представил тело!

Пленил, не спорю, молочной кожей
И весом торса, его размером
Да цветом тела — цвет пыльной розы…
Теперь для друга ты стал примером.

И нежным фоном: «Я тучка, тучка…
А не медведь вам — хорош собою!
Плыву по морю. Мне здесь не скучно.
Пределом счастья мне быть плейбоем».

А раньше, право, ты был скромнее
И удивлял лишь своей причёской
Да гулом эха, тем, что под нею.
Теперь понятней стал образ броский.

Владимир Путин! Смените почерк!
Ведь не идёт им на ум работа!
Вот уж известный, но сбитый лётчик
Похож всё больше на идиота.

Ненадёжная дружба
Басня
Волк пестовал ягнят, блюдя их быт с рожденья,
Преследуя притом естественный отбор:
Вот этот лоб крутой сгодится для сраженья,
Ворота всем пробьёт иль разнесёт забор.

А этот, говорун, наглей и ярче с виду,
Его я впереди поставлю, блеял чтоб.
И пусть горланит он о прошлом и обидах,
Спихнём мы на него все неудачи проб.

То водят на показ, в таланте уверяя,
То «зелень» поднесут, приправою снабдив,
Аплодисментов громом всюду награждая,
Внедрили храбреца в свой волчий коллектив.

Отара набралась, с поддержкой осмелели,
А главный громче всех зовёт овец на бой.
Уж по уши в дерьме, а волк в перчатках белых,
Ведь овцы за идею прут, гордясь собой.

Всю вытоптав траву в своей родной округе,
Гуртом сметая всё, в чём видят интерес,
Гонимые судьбой, бодаются друг с другом,
Не замечая, что давно пасёт их бес.

Но с хищниками вместе, гордый, за обедом
От важности раздулся, волчьей дружбе рад,
Не ведает баран, ведь, коль не хватит снеди
Соседям по столу, они его съедят.

Коль настоящей дружбы нет,
Узнай сперва, что ест сосед.

Самое главное в таких войнах — не оскотиниться, не стать равнодушным к чужим бедам, не увидеть в мирных жителях с неприятельской стороны кровного врага. Не потерять человеческое достоинство и приходить на помощь к тем, кто нуждается. Не случайно наши воины не издеваются над пленными в противовес украинским солдатам, не прячутся в жилищах, не издеваются над детьми, женщинами и стариками. Ещё от предков придерживаются правила: «Душа — Богу, сердце — женщине, долг — Отечеству, честь — никому».

Боец из г. Кургана

Российский военнослужащий из Кургана с позывным Шор вывез 93-летнюю женщину из Харьковской области на мопеде, чтобы спасти от обстрелов со стороны ВС Украины.

Опустела Камышеваха.
Почернела от взрывов земля.
Лишь присутствие горя и страха.
Остальное война забрала.
Только ветер гуляет свободно
В тех когда-то в уютных домах,
Да притихший щенок беспородный
Ищет что-то в засохших кустах.
Но смирилась старушка с бедою:
«Будь что будет. Останусь одна».
Знает: трудно с едой и водою —
Не впервой ей с фашистом война.
Семь до ста не хватает дожить ей.
Ей бы мира и счастья сполна.
Но хватило за годы событий,
Здесь решила остаться она.
И со всеми навеки простилась…
…Только голос в окно молодой:
«Есть живые?» — «Свят-свят…» — помолилась:
Нет. Не смерть. Кто-то тоже живой…
Русский парень с Кургана. Весёлый,
С позывным удивительным — Шор —
Проверяет в разрушенных сёлах…
Окликая, старушку нашёл.
«Нет, бабуля, одну не оставим.
Как уйти? Совесть жить мне не даст.
Мы тебя в лучшем виде доставим.
Ну-ка, быстро на руки залазь!»
Полтора километра по кочкам,
На спине, через взорванный мост…
«Ой, спасибо, спасибо, сыночек!
Ведь какую дорогу пронёс!»
Дальше бабушку вёз на мопеде.
Так до пункта вдвоём добрались.
Шёл не зря он сюда на рассвете.
А цена — есть спасённая жизнь.

А как там Шор?

Вы, надеюсь, запомнили Шора,
Что старушку спасал от войны,
На Кавказе — народ от террора —
Вот такие в России сыны.
Этот парень, не знающий страха,
Продолжает свой доблестный путь.
Был в чеченской бесстрашным воякой,
Здесь — медалью украсил он грудь.
Был отправлен бойцам на подмогу,
Вскрыл разведкой забытый пакет,
Спас парнишку, что ранен был в ногу, —
Да каких только подвигов нет!
Он для сына быть хочет примером,
Чтобы стоящий вырос мужик,
Стал надёжным, умелым и смелым,
Чтоб ответ за слова брать привык.
Пожелаем ребятам удачи,
Чтоб вернулись к любимым своим,
Пусть решат боевые задачи,
Мы, их жёны, очаг сохраним.
Сочиним для них песни о вечной,
Неподкупной и верной любви,
О геройстве, судьбе человечьей
И о клятве бойцов на крови.
Ведь любовь, если очень большая,
Ждать поможет, излечит недуг.
Вы вернётесь с победой, мы знаем,
Разорвав злобный вражеский круг.

Эпизоды с фронта
Орловчанину Эмилю

Этот парень для СВО пригодился,
Добровольцем Эмиль с первых дней.
От семьи втихаря снарядился:
Не прощаясь. Без слёз и затей.
Лишь с дороги звонок им отправил:
«Я на фронт. Ждите, верьте, вернусь.
Пусть родные гордятся по праву,
Что сражаюсь за вольную Русь».
Первый день. И крещение боем.
Вот уставшие сбились к костру —
Отдохнуть, обсудить то, другое…
Только вдруг вертолёт… не к добру.

Вот так казус! Скорей врассыпную!
Не успели понять: свой — чужой?..
…Посмеялись: посылку большую
Лётчик с неба — привет фронтовой.

На войне не пробьёшься по блату.
Будь готов, раз пришёл твой черёд.
Друг за друга надёжней булата —
Так отряд здесь в атаку идёт.

Орловчанин не медлит с ударом:
Что раздумывать — праведный бой,
В Волновахе, и под Угледаром,
И на подступах бьёт к Кременной.

Мёртвый город, незрячие окна,
Дома нет, только в саже стена,
И в одежде, от крови промокшей,
Чья-то мать, а кому-то жена.

Плачет птица над пролитой кровью.
Без поддержки родных тяжело.
Но вот детские письма с любовью
Поднимают опять на крыло.

Бездорожье, безбожье, сироты.
Не на сцене концерты — война.
Только в бой отправляется рота,
Чтоб спокойно жила вся страна.

Враг в той битве вконец обессилен.
Едкий дым, грязь в лицо, ветер влёт.
Ну, ребята, смелей! За Россию!
С каждым шагом к победе! Вперёд!
Вот и отпуск. Встречайте, родные,
Возмужавшего в битвах «орла»!
Чуть потешит свою ностальгию —
И назад: есть ещё там дела.

Военная осень

Как, подружка, ты там, на войне,
Среди взрывов, смертей и жестокости?
Жарким выдалось лето вдвойне
Из-за спецоперации тонкостей.

Не призвали, но так суждено,
Ты по случаю мобилизована,
Клён с тобой, опалённый войной, —
По плечо ветка взрывом оторвана.

Будто скошена стайка берёз,
Корни в гневе бессильном закручены.
Жить да жить бы… Но мокрый от слёз
Омывает их дождик заученно.

Где воронку оставил снаряд,
Как под знаменем — кроной кленовою,
Ополченцы уставшие спят,
Им и в снах длится бойня суровая.

Верю, осень, что кто-то спас жизнь,
Укрываясь за пологом лиственным.
Не снимай маскхалат свой, держись.
Ждут в тылу их, любимых, единственных.

Спрячь за пёстрой осенней листвой,
Убаюкай их песнею ласковой
И монетой своей золотой
Награди это воинство братское.

Здесь сражённых деревьев тела
Вперемешку с телами солдатскими,
И в бою закипевшем земля
Почернела под взрывами адскими.

Славен лес, что стоит, как броня,
От врага защитит, в непогодину,
И деревья, его сыновья,
Тоже гибнут, сражаясь за Родину.

Выжил...
А на войне как на войне — огонь и грохот,
Будь расторопен, не надейся на авось.
Снаряд мгновенен, не успеешь даже охнуть:
Ты чья-то цель, пощады нет — так повелось.

Надёжен танк и бьёт прицельно с разворота,
Он в эпицентре зоны действий боевых.
Солдат наш смел, и на него идёт охота,
Но надо верить, что останется в живых.

Взрыв в сердце танка, и не выбраться из боя.
Сбивая пламя, дым вдохнув, затих боец...
Но только враг посмел приблизиться к герою —
Он в них четыре магазина — и конец.

Очнулся ночью — жив иль мёртв? Зашлось дыханье,
От гари кружится и небо, и земля.
Но коль в движенье — полз он, выполнив заданье,
Чтоб прохрипеть: «Живой, ребята, вот он я!»

…Идут солдаты в бой с врагом, забыв о смерти.
Все смертны мы, но он идёт не за себя,
А чтобы мирно жили взрослые и дети,
Без жутких войн чтобы досталась им судьба.

Город-пограничник

От взрывов в огне просыпается город:
Что вновь принесёт в это утро война?
Его мирный день резким выхлопом вспорот,
Давно только снится ему тишина.

С надеждою смотрят в уставшее небо,
Как рваные раны, глазницы домов.
Здесь были балконы, и пахло здесь хлебом,
И тёплый, уютный, семейный был кров.

Но свора, собравши к себе бесноватых,
Нечистому мерзостный метит престол.
Под скрежет жестокой войны в дипломаты
К ним бес на подмогу с коварством пришёл.

…Сгоревшие стены, слепые витрины…
Как зубы осколки, разбойничий свист.
Изранен Донецк — будто всполох, картина:
По мирным из прошлого целит фашист.

И горечь во рту от горящих развалин,
Ком в горле неистовым горем горчит.
Но город стоит, он в сраженьях бывалый,
Там мужеством гордый народ знаменит.

Там муки и боль, холод и отречённость,
Там ждут, что разрухе наступит конец,
Но день им приносит лишь ожесточённость
От зомби со слитками стылых сердец.

Воронки от бомб, дымный столб с интервалом.
Ну, сколько желанных им ждать новостей?
Там вера с надеждой глядят из подвалов
Глазами ни в чём не повинных людей.

Немало с небес тех погибших смотрящих,
Нам души пронзая, направили взгляд
И ждут от живых смелых дел настоящих,
Чтоб город не сдали, держаться велят.

И город стоит, отвечая на вызов.
Вновь строит дома — вот такой поворот!
В боях побеждая нацистов сюрпризы,
Упорно идёт наш к победе народ.

Дети и война

Миг. Огонь. Всё рушится. И бездна…
Пустота. Ни дома, ни семьи…
Всё в одно мгновение исчезло…
Лишь у ног — осколки от скамьи.

А на ней здесь с бабушкой сидели
И беседы ручейком лились…
…Всё не остановятся качели,
Как часы, отсчитывают жизнь.

Снег, мороз. На ней один халатик.
И сама нечаянно жива…
В доме — ни дивана, ни кровати,
Кровь на лбу. Кружится голова.

Будто родилась сегодня только.
Как теперь? Куда и с кем идти?
Бьётся сердце, а ударов сколько!
Как зайчонок, мечется в груди.

Хочется к кому-либо прижаться,
Раскричаться, выплакать всю боль.
Страшно ей с родными попрощаться
Навсегда… Не надо, не неволь…

Девочка, обласканная мамой,
Глазки — две бездонных полыньи.
Войны — вечно ноющие шрамы,
И былинки-дети без семьи.

…Чьи-то руки обнимают крепко,
То — солдат! Он русский, он спасёт.
За одежду враз схватилась цепко:
В мир без войн боец её несёт.


Меняю диван на топчан

Генерал-майор Кандиков о причинах, которые толкнули его отправиться на фронт добровольцем в звании старшего сержанта: «Каждая капля точила меня, как камень». После девяти пенсионных лет пошёл добровольно участником СВО.

«Не смог удержаться и снова в строю
Защитников Родины нашей.
Быть может, последнюю песнь допою,
Но с теми, кто смел и отважен».

…Решил генерал не сидеть в стороне
На всём пенсионном достатке.
Не смог — это важно узнать всей стране,
Сильна в нём военная хватка.

И годы не те, и не гонит уют
В окопы дорогой неблизкой.
Но те, кто погибли, заснуть не дают
И смотрят в упор с обелисков.

Ведь за пятьдесят, доживай тихо дни.
Знай, мыслят восточные люди:
«Ишак, постоявший немного в тени,
На солнце работать не будет».

Но капля за каплей безудержно боль
Точила ночными часами.
И камень не выдержит пытки такой:
Он мог бы в строю быть с друзьями.

Ведь мужество дед по рассказам своим
Ковал в нём, отвагу и смелость…
И с детства мальчонку к героям таким
Тянуло. В герои хотелось.

Отец дополнял, приближая к мечте,
В разведке был смелым воякой.
…А враг всё наглее, и в бой пойдут те,
Кого раньше вёл он в атаку.

А сможет? Помехой не будет в бою?
Не спится, сомненьем измучен.
Как будто бы рано свернул жизнь свою.
…И вот — подвернувшийся случай.

Не просто в окопе с постельки — топчан,
И берцы как гири с устатка.
Не тёплый халат и обжитый диван,
Подушка и мягкие тапки.

И вот он в строю. Будто несколько лет
Вдруг сбросил для встречи с врагами.
Ну, что ж, пожелаем «сержанту» побед
И отдыха между боями.

Чтоб грудь генерала за доблестный бой
Сверкнула для всех орденами.
Чтоб выдержал в битве реальной любой,
Победу встречал вместе с нами.

Обещал жене вернуться

Добровольцу из Калининграда Василию с позывным Кеник

Обещал жене вернуться,
Раз дал слово, так держи,
Полз солдат в тяжёлых бутсах,
Покидая рубежи…

…Только вышли — и в засаду.
Под обстрел попал камаз,
Вася был немного сзади.
Командир — «Вперёд!» — приказ.

Словно ждали их. Прицельно
Прилетело и по ним.
Муть в глазах. Подумал: «Цел ли?»
Всё взрывалось! Всюду дым!

Сильно ранен был Василий.
Ног не чувствовал совсем,
Позвоночник вдрызг — и силы.
На исходе… Сто проблем…

Ни подняться, ни разуться,
Мысли голову сверлят:
«Обещал жене вернуться —
Дома четверо ребят…»

Сослуживцы оттащили
Всех в дренажную трубу.
Под землёю их сгрузили
Положиться на судьбу…

Третьи сутки не дождутся.
Нет подмоги — там война.
Обещал жене вернуться…
Вспомнил деток имена...

…Выходя из окруженья,
Чтоб назад попасть к своим,
Ограниченный в движеньях,
Кеник полз по полю мин.

Каждый вздох, движенье локтя
Вызывали боль в груди,
Раз живым остаться смог ты,
Не сдавайся — победи!

Как же ноги давят бутсы!
Позвоночник — ах ты, гад!
«Обещал жене вернуться!» —
Сжавши зубы, полз солдат.

Что тут? Рация, вот номер!!!
Кто-то в схватке обронил!
Отвечают: «Слышу. Опер…»
…Он сквозь мины проводил.

Выжил наш калининградский.
Встретить все отца пришли.
Чтоб домой скорей добраться,
Примеряет костыли.

Усталость, недосып, неудобства и боль сменяются радостью, когда выглянет солнце, листья раскроют свои кулачки, а из дома или от неизвестных детишек придёт тёплая весточка. Станет светло на душе, и острее понимают солдаты, почему они здесь. И жестокая битва не страшна, и радость согревает душу. Потому что все мы — нормальные люди, с желаниями и чувствами, где бы ни находились на данном отрезке истории.

Проникновение весны

Люблю весны проникновенье
В уставший, потускневший мир,
Ведь каждый миг из пробужденья
Вливает жизни эликсир.

Несмело, очень осторожно,
Сначала веточкой одной —
Так реставрирует художник
Картину в старой мастерской.

И, на неё как будто глядя,
Из почек — листьев кулачки.
Внезапно оживают пряди
На голых кронах вдоль реки.

Травы кудряшки у дороги,
В неброских шляпах первоцвет.
Резвей несут по тропке ноги —
Пропал печалей зимних след.

Весна всё ярче, всё богаче,
Смелее с каждым днём разлёт.
Счастливым дождиком поплачет —
И вмиг всё зеленью зальёт.

Золотистый денёк
Открываю окно — там апрель золотится!
Вы не верите в чудо? ЗОЛОТЯТСЯ дома!
В ПОЗОЛОТЕ скамья, и дорожки, и листья…
Солнце в ЗОЛОТЕ! Сказка пришла к нам сама!

ЗОЛОТИСТЫЕ лютики нежатся в травах,
В ярких тёплых лучах им цвести веселей.
Солнце яблоком спелым с улыбкой лукавой
Вдруг запуталось в сетке оживших ветвей.

Небо брызжет лазурью и ввысь приглашает
Затеряться средь белых густых облаков!
Вот бы крылья — и ввысь, в эту кучную стаю,
Где истоки всех мыслей и мир без оков!

В день весенний печалиться сердце не хочет,
Расплатилась я с бедами в прошлом сполна.
За печаль и тоску в дни моих одиночеств
Золотистым лучом приласкала весна.

Ах, родная земля! Ты запахла берёзой,
Милой родиной в эти апрельские дни!
Пробудила в душе светлой памяти грёзы,
Вновь на встречу с тобою меня поманив.

Хочу, чтоб знали мы своих героев
Под носом врага

Многодетный отец, папа Павел Матрёнчев
В СВО с начала боёв, в гуще передовой.
Ну а кто, коль не он, что командный закончил,
Защитил бы семью, домик, край свой родной?
По душе ему степи, и лес, и озёра,
Рек глубоких размах, бесконечный простор,
Птиц полёт краснокнижных, их гордые взоры,
Смелость местных орлов, их полёты средь гор.
Видно, это судьба предрекала начало:
Сильным так суждено — брать огонь на себя.
Стать своим для войны ничего не мешало —
Трое деток, жена проводили, любя.
Вместе с ротой порой в сложных был направленьях,
Старшим другом солдатам он стал неспроста.
Сложный «киевский путь» был к вершине вхожденьем,
Первый мужества орден стал явь — не мечта.
А второй дали орден за лётчиков сбитых.
В серой зоне вдвоём — вот такая напасть,
Получив переломы, кустами прикрыты,
Ждали до темноты, чтоб к врагу не попасть.
Тут как тут ВСУ. Прочесали всю местность.
К счастью, их не нашли, в этот раз повезло.
Спрятав штурмана, лётчик, разведав окрестность,
Шёл пешком за подмогой в другое село.
Чтобы плен избежать, пистолет наготове,
Нервы сжали в кулак, наготове чека.
Только вовремя Павел с чужих территорий
Вывез лётчиков русских под носом врага.
Вот такие бойцы — гордость наша и сила,
Не сбежит, не предаст, жизнь не станет жалеть,
Чтоб спокойно жила под защитой Россия,
Чтобы враг посягнуть и не вздумал посметь.

Одним выстрелом двоих

Снайпер с позывным Якут ВС РФ одним выстрелом ликвидировал двух наёмников, которые примкнули к украинским войскам.

Кто не знаком со снайперской работой?
А от него порой зависит результат.
Якут в глаз зайца попадает на охоте.
Жесток и строг к врагу его суровый взгляд.

Как волк, он чаще ходит в одиночку,
По снайпингу в боях давно собаку съел. (снайпинг - стрельба из укрытия)
В секрете держит вражескую точку,
Взят нужный сектор наблюдений на прицел.

Пристреляна винтовка — ждёт команду.
Дистанционный прикрепил маховичок
По стрелке часовой — всегда так надо.
Чтоб дым от выстрела не виден — бугорок.

Подполз, затих, чтоб выполнить заданье,
Засады нет, проверил он издалека.
Прицел! Готов! И, задержав дыханье,
Осталось только спуск нажать крючка…

Дождался он — на линии две цели.
Удача снайперу за слежки долгий путь.
И вот — огонь! — два чужестранцев тела!
Им от возмездия не удалось свернуть.

2 км в горящем танке
Механик-водитель проехал в горящем танке два километра в районе Марьинки, чтобы спасти машину и не дать украинским боевикам ею завладеть. К сожалению, спасти танк не удалось, но и врагу в качестве трофея он не достался.

Дым, огонь, ракета свистнет…
Всё обычно. Бой как бой.
Расстреляв БК, танкисты
Держат путь с передовой.

И откуда только взялся
Этот вражеский снаряд?!
В бак с горючим! И занялся
Танк огнём — в беде солдат!

А водитель, видно, стоек,
Для себя уже решил:
«Буду мчаться с поля боя,
Сколько танку хватит сил».

Ну а тот на мине звучно
Подорвался, но не встал:
«Без проблемы бы с горючим…» —
Проскрипел в огне металл.

С обгоревшими ногами
Вёз ребят водитель наш,
Побеждая боль и пламя,
Спас и танк, и экипаж.

Дым глаза разъел, как перцем,
Где там наши, сколько мчать?
Металлическое сердце
Перестало вдруг стучать.

Эх, ты, танк, наш друг армейский,
Нечем пламя затушить!
Но вот там, за перелеском,
Наши. Значит, будем жить!

Русский смел солдат, не скрою.
Всё пройдёт: огонь и дым.
Только молимся: «Из боя
Пусть выходит он живым!»

Семь часов в одиночку...
Воронежскому солдату

Российский военнослужащий на протяжении семи часов в одиночку отражал попытку наступления украинской армии. О герое рассказало Министерство обороны.
Семь часов в одиночку солдат средь врагов.
Он за «други своя» подставлялся под пули.
Чтобы взвод отступил, смелый воин готов
Биться здесь до конца, их отход карауля.

В безопасное место ребят отвести
Командир их решил, избегая засады.
Было раненых двое, и надо спасти
Измождённую часть боевого отряда.

Семь часов для войны — вечность, если сравнить,
Ведь для смерти достаточно будет минуты.
Долго ждать темноты, что могла бы укрыть,
Но в атаке враги проторённым маршрутом.

Миномётный обстрел. Сколько их впереди?!
Смерть стоит за спиной, ждёт с надеждою жертву,
Но воронежец смел, прижимая к груди
Две гранаты на случай ухода в бессмертье.

Время будто застыло. Неймётся врагу.
Как безумные рвутся шальные снаряды.
Мысли сверлят: «Не сдамся, ответить смогу,
Здесь „за други“ стою и умру, если надо».

На атаку ответил, врага убедив,
Что сражается с ними отважная рота.
Не решились продолжить, к своим отступив,
Впредь запомнится русская наша пехота!

Живы! Завтра опять ждёт их праведный бой!
За Россию, за землю, за мир и свободу.
И опять впереди наш отважный герой,
Он с победой придёт, претерпев все невзгоды.

Что плачешь, ивушка?

— Что клонишься, плакучая,
Над водами, над травами?
— Сыны России лучшие
Вновь на войну отправлены.

И кровь там льётся русская,
Чеченская, бурятская,
Татарская, удмуртская —
Под техникою адскою.

Опять им всем доказывай,
Что правые, что мирные.
Своим живём мы разумом,
Свободным духом сильные.

— Не плачь, добудем истину.
Причешешься, пригладишься,
Наряд наденешь лиственный,
С бедой, как прежде, справишься.

С плеч сбросим сатанинское.
Земля вздохнёт пожжённая,
Сквозь слёзы материнские
Поля взрастим зелёные.

Берёза заневестится,
С ней — женихи кленовые.
Как встарь, земля излечится,
Возникнут семьи новые.

И зашумит дубравушка,
Затеплится закатами,
Пойдёт по миру славушка,
Как мы горды солдатами.

Ведь побеждать нам не впервой
В боях с врагами внешними.
Вернётся наш солдат домой
С наградами и песнями.

Батальон уходил на ротацию...
Жестокая правда войны

Батальон уходил на ротацию,
Покидал правый берег Днепра.
Под Каховкой в разгар операции
Бой жесток и расправа быстра.
Сотня раненых, сорок убитыми,
Две недели контактных боёв.
«Барс-20», в сраженьях испытанный,
Бьёт прицельно коварных врагов.
Прут без счёта нацбаты, наёмники —
ЗРК, автомат на весу.
Озверевших фашистов поклонники,
Вслед «под дурью» спешат ВСУ.
На понтон погрузились, отчалили,
Только сразу — что тут началось!
Грохот! Крики! Взрывались и падали!
Кто убит, кому — рана насквозь.
Кровью залитый пирс, мат, и выстрелы,
И с носилками взад и вперёд.
Сколько там полегло! Только выстоял
Наш отчаянный смелый народ.

Под жестоким обстрелом, в пожарище
Всё же вывезли мёртвых, живых.
В пекло шли, не бросая товарищей,
Прикрывая бойцов молодых.
Командир коренастый и собранный,
И для статности есть борода.
Имя древнее с меткой особою:
Ратибор — он бесстрашен всегда.

За Изюм дали Орден за Мужество,
И второй здесь, за бой под Днепром.
Смел и опытен, в том преимущество,
Вера в то, что врага разобьём.

…Русский воин веками прославленный —
Шёл к победе в огне и дыму,
Предков, доблестных воинов ставленник:
«Долг — Отечеству, честь — никому!»

Смелым и отважным

Вот судьба — цепочка преступлений.
Не родные, улица влекла.
Меньше бы вниманья к развлеченьям —
Жизнь, авось, путём другим пошла.
А историй и ошибок — море,
На судьбу обид не перечесть.
Так стезя легла, не стоит спорить,
Что змеёй в груди таилась месть.
А итог — стены четыре тесных,
Где воспоминанья гонишь прочь,
И пугает будущее, если
Не заснуть и всё длиннее ночь.
За большим забором, как и прежде,
Он для всех не значит ничего,
Крест поставил на своей надежде —
За него всё свёрстано давно.
Но внезапно шансом стало чудо:
«Можешь уважение вернуть
И, глаза не пряча перед людом,
От позора свой очистить путь».
Грудью защитить свою Отчизну
Смелости не каждому дано!
Ну а он не пожалеет жизни!
Пусть о нём узнает всё село.
И гордятся сыном мама с папой
И девчонка — карие глаза.
Есть желанье?! Чуть слезой не капнул,
Чтоб свою надёжность доказать.
Среди «птиц элитных» есть подколы?
Мол, куда они в «калашный ряд»?
Кто сказал? Вот эти мыши в норах,
Что от страха день и ночь шуршат?!
Кровью смыть — совсем это не просто,
Не святой водой умыть лицо.
А всю жизнь осмыслить до погоста
И героем стать — не подлецом.
Каждый смог на это бы решиться?
Нет! Лишь тот, в ком твёрдый стержень есть
И кто жизнью смог не поскупиться,
Живы в ком достоинство и честь.
И ведёт на подвиги Пригожин
Тех, кого считали уж никем, —
Вот и в Соледаре враг низложен:
Цель поставив, сделать — нет проблем.

Не отступят, в трудный час не дрогнут,
Совершая подвиг на войне.
От границ фашистов всех отторгнут,
Орденами грудь покрыв вдвойне.

Лишь пошатнулся...
Все тайны высветились вдруг.
В тот чёрный день ушли сомненья:
Кто недруг был тебе, кто — друг —
Всё приоткрылось за мгновенье.

Когда ты падаешь с высот,
Опору ищешь под ногами.
Всегда ль на помощь тот придёт,
С кем ели вместе соль пудами?

Не принимай свой сердца стук
За топот ног друзей спешащих:
Друзей всё уже будет круг,
Ведь их так мало настоящих.

Позывной Лёлик
8 лет на самых опасных участках фронта (по живым следам).

«С четырнадцатого» она на фронте,
Есть опыт, хоть и детский позывной,
Рассказывает Лёлик о «работе»,
О боли, что пришла в Донбасс с войной.

…Историй про украинских фашистов
Там, где народ воюет, и не счесть.
Столь изощрённый, он и столь неистов,
Уж много лет забыл про стыд и честь.

Рассказывает о «любимых играх»,
Что от безделья, среди всех забав,
Нацист, как цель для стрельб малышку выбрав,
Под ножками ей землю вышибал.

Девчонка громко плакала от страха.
Звала на помощь: «Мама, помоги!»
Нацист смеялся, забавляясь, бахал,
Ведь только так ведут себя враги.

Другой стрелял, как будто на охоте,
В бегущего парнишку за водой.
От скуки или злобы на излёте
Ствол в голову его направил свой.

И юноша, с тех пор став инвалидом,
Вновь, как малыш, старается ходить,
Он изменился даже внешним видом.
Но что теперь? Ведь надо дальше жить.

И жалости совсем нет к нашим пленным:
Дробят им пальцы, кости на руках.
Не понаслышке, от ребят обменных,
Узнала Лёлик о таких грехах.

В мотострелковой много лет бригаде
Лежать училась, чистить СВД[ Снайперская винтовка Драгунова.]...
Свистели пули, взрывы где-то рядом,
Но Лёлик твёрдо шла к своей мечте.

Девчонка — снайпер… Точно бьёт, на совесть.
И вот уже награды на груди.
Есть «За отвагу», «За ратную доблесть»,
Заслуги есть и много впереди.

Её кумир — Людмила Павличенко —
Известный снайпер всего СССР.
Дав женщинам за подвиги оценку,
Джентльмены, не хотите взять пример?!

Кристине Ким
Колонна роты тульской дивизии попала под артиллерийский удар. Движение встало. Мины ложились со всех сторон. Были подбиты БМП, ранены бойцы. Все, кто мог стрелять, заняли круговую оборону в ожидании подкрепления.
Раненых медсестра Ким взяла на себя. Запрокинув руку на плечи, она по одному буквально несла их в безопасное место. И снова возвращалась под пули за очередным десантником. И так 12 раз! А затем перевязки, обезболивающее, слова ободрения: «Держись, не закрывай глаза, скоро наши приедут».
Президент России Владимир Путин наградил Кристину Ким медалью Суворова за спасение раненых военных.

Нет, не перевелись герои —
Сыны и дочери страны.
Они скромны, секрет откроют
Лишь в дни суровые войны.

Двенадцать раненых российских
Как на подбор — хорош десант.
В мужья готовы будут списком
За твой медсестринский талант.

А как гордиться парни будут,
Красотку в жёны отхватив!
И ввек твой подвиг не забудут,
Как на себе тащила их.

Не только ум, но и смекалка
(Гламур не в моде, коль война),
И физкультурная закалка
Всерьёз в бою подтверждена.

Лицо открытое, без фальши,
Фигурка — королевы стать.
По сводкам СВО, читаю дальше,
Смогла героем нынче стать.

Вот это новость всем на зависть!
Кристина — истинный герой.
Медаль Суворова досталась
Не зря — за подвиг боевой.

Женщина не может не любить

Женщина не может не любить:
Было так задумано природой.
Удалось в ней сразу совместить
Нежность, страсть и продолженье рода.
Верьте, ей любви не занимать,
Даже в детстве, с куклами играя,
Девочка, как маленькая мать,
Кормит, и жалеет, и ласкает.
...Смерть у изголовья замерла —
Вот сейчас прервётся жизни лента!
Ведь опять грозит косой война
Где-то людям на большой планете.
Боль сковала, дышит он с трудом,
И плечо ужасно жжёт осколок.
Медсестра склонилась над бойцом:
Путь порою к смерти так недолог.
«Не страшись, родной, ты не один, —
Полная страданья и печали,
Женщина склоняется над ним,
В мир живых тихонько возвращая. —
Жить! Ты слышишь? Не жалея сил,
Всю себя отдам, тебя спасая!»
Неприятель? Враг? Нет — чей-то сын,
Мать с надеждой дома ожидает.
Всю себя отдать — не подвиг. Нет!
Зов души — прийти на помощь ближним!
Помогать, спасать от разных бед
И жалеть, беречь до самой тризны.
«Милая…» — звучит сквозь тихий стон.
Милая… Жена? Сестрёнка? Мама?
Боль превозмогая, шепчет он:
«Жить хочу!» — и губы сжал упрямо.
Женщине ты, смерть, не прекословь!
Миссия её совсем земная:
В каждом сердце пробуждать любовь
К жизни. К небесам порой взывая.

По пути Гастелло
Памяти Александра Антонова и Владимира Никишина

Войны суровой обнажилась правда,
Лишь только экипаж взлетел, заметив цель:
Нет магазина, школы, ни детсада —
Враг против мирных граждан был в атаке смел.
Трещали стены, жуткий день итожа, —
И в муках ухали дома, по крышам град
Гремел, как будто их касаясь кожи,
А дом стонал, спастись был тоже рад.
Метались люди в поисках спасенья,
Друг другу помогая в пекле жизнь спасти.
Тут ненависть вскипела за мгновенье:
Хоть и силён фашист, но нет назад пути.
«Орёл железный» рвался в бой упорно,
Как феникс, он горел и снова оживал.
Снаряд! В боку — дыра! И с дымом чёрным
Борясь, огнём окопы сверху поливал.
В бессилье небо скрёб он обречённо,
Бортом дымясь, хватал за облако винтом.
Крыло то вправо заводил на удалённый,
То шёл, трясясь, хватая воздух, напролом.
Ведь сзади ждёт пилотов вся пехота,
Идёт прорыв, а им не выстоять одним.
Тут ЗРК… Нет сил для разворота,
И шанс один, чтобы не зря погибнуть им.
А вены лётчиков в борьбе вот-вот порвутся.
В окопе крик: «Добавь огня, падёт от ран!»
И стало ясно: нынче не спасутся.
И путь один — к врагу на огненный таран.
Вздохнув согласно, раненая «птица»,
Гремя металлом, вниз с разлёту — цель ясна:
На бронетехнику врага, коль вверх не взвиться!
Мотор чихнул, не споря: «Приговорена!»
Ушли герои, память нам оставив
О русском подвиге и мужестве бойцов.
И к белым журавлям примкнули в стаю,
Пополнив строй известных дедов и отцов.

Мы встанем все
Без эмоций и без криков «браво» —
Сводки командирские сухи.
Как давно бойцы имеют право
На награды, песни и стихи.

Тот, кто молод, не боится смерти.
Смело принимает жёсткий бой.
И за жизнь сражаясь на планете,
Выполняет он приказ любой.

Помолясь, идёт солдат к бессмертью —
Кто за правду, тот не служит лжи.
Цель — победа! Так себе наметив,
С честью будет Родине служить.

Как тогда, ждёт три желанных слова,
Без которых очень трудно жить,
И по электронной связи новой
Шлют любовь спасающему жизнь.

Войнам не известны атеисты,
С небом все поддерживают связь.
На ветвях повис последний листик,
Веря в жизнь, себя от смерти спас.

А война — такой давно не знали,
Не жалеет взрослых и детей.
И осколки хищно в злобе жалят,
Мирных не щадя в пылу людей.

Сколь пытались, только не согнули.
Выстоим и в нынешней войне.
Не предавшие солдата пули
Молятся о мире в тишине.

Вот такой у нас, у русских, корень:
Встретив мразь, не склоним головы
И с любым за честь страны поспорим,
Не терпя худой о нас молвы.

И встают в бессмертный полк герои —
Воины сегодняшних боёв,
Как отцы, идут в едином строе,
От страны отвадив наглецов.

Бахмут взят
Будто строгий голос Левитана
Подтвердил проделанный маршрут:
Полдень. Май. Двадцатое. Осанна!
Сдался окончательно Бахмут.

Поднажали «музыканты» вместе:
Цель ясна, препятствиям — хана!
Полные достоинства и чести,
Дали слово — вот ответ сполна!

Наша сила, вера и надежда
Против своры бешеных собак!
Сколько их навек сомкнули вежды?!
Всё не успокоятся никак.

Но напрасно! Невдомёк фашистам,
Что отцы и деды за спиной.
Встала память на борьбу с нацистом
Позади ребят в бессмертный строй:

Те деды, что в прошлом были вместе,
Что, огромный защитив Союз,
За победу пили, пели песни,
Сбросив с плеч войны тяжёлый груз.

Все напасти выдержал Пригожин.
Каждый из сражавшихся — герой.
Мы запомним этот день погожий
И победу в битве затяжной.

Шервудский лес
Офицеру Дмитрию Семёнову
«Позывной Сэм»: русский майор стал легендой даже для солдат ВСУ.

Ну, родные, опять до конца воевать.
Жаль, к событиям есть равнодушны.
Но всегда находились герои, чтоб встать,
Не позволив врагу мир разрушить…

Не случайно жену он себе выбирал,
Подчеркнув принадлежность России.
И её на выносливость вычислить взял:
Явит стойкость в горах иль бессилье?

Понял — это она. Девять лет как один
Были вместе и в горе, и в счастье.
А итогом любви стал их маленький сын,
Долго бирка была на запястье.

В школе Дмитрий упорно хотел воспитать
В деревенских мальчишках мужчину,
Чтобы каждый умел за себя постоять
И не прятался в страхе за спины.

Все в деревне — родные, в окопе — свои,
Коль пришлось постоять за Россию.
Долг живыми вернуть он желанье таил
Сыновей матерям из «стихии».

Первый шаг был его, сам в разведку ходил,
Лишь потом продвигались солдаты.
Многим жизни он спас, а себя не щадил,
В бой вступая с фашистом заклятым.

Этот Шервудский лес злые силы таил.
Знать, не зря иностранным был назван.
И отряд ВСУ в силе превосходил,
Но зачистить приказ был спецназу.

Жёсткий бой метил в первых. А это был он.
Командир! Как же так? Грянул выстрел!
Рана, видишь, смертельна? Ответным сквозь стон
И себя подорвал, и нацистов.

Помнишь, брал на ура? Помнишь, шёл без потерь?
Эх, война! Ну, зачем же ты лучших?!
Сколько стойких взяла… Как сынишка теперь?
Не для плена и войн… Вот так случай…

Что война началась, нет солдатской вины,
Все вопросы скорей к дипломатам.
Не для войн матерями сыны рождены,
Вся вина на решеньях проклятых.

Не допустить фашистов возрождения

Егор Фелендюк разгромил отряд ВСУ, обратив немногих выживших в бегство. Храбрость, самообладание и высочайший боевой дух ефрейтора, разгромившего в жестоком бою группу диверсантов ВСУ, позволили спасти жизни многим российским военнослужащим.

Не допустить фашистов возрожденья!
Задача нашей армии ясна.
И по приказу, сердца повеленью
На исполненье встала вся страна.

Плечом к плечу поднялись, как и предки,
Чтя память о великой той войне,
Где миллионы в дружной сильной сцепке
Фашистов победили по весне.

В ком совесть, честь, служение отчизне
В строю едином, как в семье одной,
В глухих окопах, не жалеют жизни,
Ведь каждый из защитников — герой.

Ефрейтор Фелендюк в строю на марше,
В дозоре по маршруту проходя,
Заметил группу ВСУ. Как старший,
Команду: «В бой, фашистов не щадя!»

Гранатомётом встретили нацисты.
О зверствах их не сказки ходят, въявь
В бою звереют, злобный взгляд неистов,
Вновь нечисть встала, силы все собрав.

Но хладнокровно под огнём прицельным
Ефрейтор подавил их пулемёт,
Заметив схрон, припрятанный под елью,
По ящикам снаряд отправил влёт.

Взрыв мощной силы! Дрогнули фашисты!
Под детонацию боеприпасов — вой!
Бежали, кто живым остался, быстро,
Спаслись не все от силы огневой.

Так храбростью, спокойствием и волей
В бою жестоком жизни спас своим,
Долг выполнив, всех вывел он из боя,
Ведь каждый воин нужен был живым.

Не то, так это...
Самоирония
От беспокойных женщин нет спасенья.
Ведь лучше б забуриться в «местный шоп»,
Там кофейку с морозца с наслажденьем…
Но нет, опять — в компьютер и… в окоп.

Как без меня справляются солдаты?
Вдруг что не так, а я не в курсе дел!
Пускай скорее гонят супостата!!!
Он мне своим нахальством надоел!

Беда, коль пироги печёт сапожник
И сапоги тачают без лекал:
А я — спецоперации заложник,
«Тачаю», добавляя свой накал.

В делах тех с кондачка не разберёшься.
Ведь СВО, сказали, вовсе не война.
«Свой нос укороти, а то нарвёшься.
Ведь прилетит. И в том — твоя вина».

А я читаю, и тревожат сводки:
Опять задержка на передовой.
Была б мужчиной — полечилась водкой.
…Лишь корвалол — надёжный спутник мой.

«Под корвалолом в бой» иду без страха,
За что сверлит мне голову вопрос?
…Им не хватает моего размаха!!!
Ой! — Язык длинней, коль стал короче нос…

Пусть праведное набирает силы

Когда раздумьем душу оплетает,
Когда недуги над страною виснут,
Гнетёт тревожность мыслей, жить мешает,
И я спешу к истокам прошлых истин.

…Жизнь за окном идёт, а я не верю.
Мир в темноте от крови и насилья.
И щупальца за этой плотной дверью
Нацелились, чтоб погубить Россию.

Поймёт ли молодое поколенье,
Родную землю оглядев не всуе,
Что не возникло всё в одно мгновенье —
Столетиями мир наш существует?

Что предки кровь и пот здесь проливали,
Отдали жизнь, Отечество спасая,
Чтоб лучшими потомки вырастали,
Достойною была страна большая.

Традиции считая за основу,
Чтоб лепту молодёжь свою вносила.
Смывая грязь позора, пятна крови,
Счастливой в этом мире стала, сильной.

Чтоб не как гости, отвергая бремя,
Запутавшись в сомнениях и смутах,
Бездумно прожигая жизни время,
Так, мельтеша, в чужих увязла путах.

Пусть праведное набирает силы,
С трудом свернуть на новый путь пытаясь.
Нельзя надеждой жить лишь на мессию,
Все встанем, за судьбу страны сражаясь.

В безвременье невольно проживая,
Всяк русский верит: в трудную годину,
Пройдя сквозь ложь и время негодяев,
Как встарь, народ становится единым.

Наши предки за нашими спинами

Вьётся облаком дым над уставшими лицами,
С ветерком поднимаясь — и снова к ногам.
Мне письмо бы отправить с парящими птицами,
Чтоб оно долетело к родным берегам.

Птичий клин — треугольник солдатский потрёпанный —
Стопкой весточки с дальней чужой стороны.
Дед в глубокой траншее, боями измотанный,
В небо глядя, писал средь жестокой войны.

И в Афгане отец среди скал неизведанных,
Там, в горячих песках, где убийственный зной,
С автоматом в руках, сердцем Родине преданный,
Ждал вестей от своих... Как хотелось домой!

Видно, слов не хватило стране в то безвременье,
Не нашли дипломаты подход в трудный час.
Не хотел бы войны наш народ, тем не менее
Брат пошёл на защиту Чечни, помолясь.

Память в мирное время тихонько уносится…
Мысль к реальности мигом вернула меня:
Вот он, тот, что напротив, — бинокль к переносице —
Расчехлив ствол винтовки, решил дать огня.

Мир глобальный жесток, люди расчеловечены,
Всяк погряз в темноте, полон злобы и лжи.
И не все, кто погиб, в списках увековечены,
И опять неопознанный где-то лежит…

Как обманна война! Манит вновь передышками:
Передышка — война… передышка — война…
Видно, хочет, чтоб въявь, а не только по книжкам мы
Здесь сумели узнать, как жестока она.

Только мы не привыкли лить слёзы и каяться,
Где ни флага, ни гимна нам в честном бою.
В полный рост встанем так — мало всем не покажется,
Защитим, как в веках, мы Россию свою.

Есть что вам рассказать, ужас битв не познавшие,
Лишь бы только закончилась эта война.
Чтоб о том, как нам жить, разрешенья не спрашивать,
Всем сейчас позарез здесь победа нужна!

...Стая выдала строй над лесными угодьями.
Клич «В дорогу!» трубит им вожак головной.
Передайте привет всем знакомым на родине:
«Ждите нас! Мы с победой вернёмся домой!»

Всё проходит, и это пройдёт

Проходит всё, пройдёт и жажда денег.
Так было раньше, будет и всегда.
Пресытившись, упрячется мошенник —
Свершеньям нужен человек труда.

А страшный мир хапуг и кровососов
Настойчивая молодость сметёт.
И будут знанья пользоваться спросом,
Культура вновь, встряхнувшись, расцветёт.

И каждый, кто презреньем плющил лица,
Желудкам сытым, праздности был рад,
Детей своих отправив за границу,
Открестится от липовых наград.

В своей стране давно вы иностранцы,
Так — недра высосать из терпящей земли
Да над наивностью народной посмеяться,
Что обмануть и обокрасть смогли.

Идёт война, а вам по барабану,
Ведь нет там крови ваших сыновей.
Народ ограбив, в стаи сбившись, кланы,
Всё меньше вы похожи на людей.

Ведь сколько лет, растлить пытаясь душу,
Традиций старых предсказав конец,
Вы песни наши отучали слушать,
Что чистым светом льются из сердец.

Народ простой, мольбой глаза наполнив,
Подняв их в скорбных муках к небесам,
Сынов отдал для подвигов достойных,
Всю боль свою доверив образам.

И потом, кровью отстояв землицу,
Поднимется, умоется, как встарь,
И впишет смело новую страницу
В победами набухший календарь.

Что я могу?
Сквозь взрывы бомб, огонь и лютый холод,
Сквозь лет военных колокольный звон
Ищу опять своё такое слово,
Чтоб даже спящим обрывало сон.
Опять война на подступах к России,
Кому-то радость на чужих смертях.
Скрипят вставные зубы от бессилья:
У них мечты разбить Россию в прах.
Свои приплоды — «вскормленные рыбки» —
Сверкают чешуёю пиджаков:
Хвосты, перо, жеманство и улыбки —
Давно черты забыли мужиков.
Щебечут, крутят вёрткой частью тела,
Продав и честь, и совесть не за грош.
К событиям подстроиться успели.
А стали ближе? Ближе стала ложь.
Кто честен, встал сражаться за Отчизну.
Надёжней «Вагнер» вскормленных элит.
Те, кто с народом, не жалеют жизни,
А от надушенных бездельников смердит.
Продать, предать, переступить законы,
Где нужно затаиться, переждать,
Подставить, обобрать на миллионы —
Вот с этими за землю воевать?!
А там в боях за матушку Россию —
Рамзан, Ахмат, Алдар, Иван, Евсей,
Опять, как братья, собирая силы, —
Сыны страны многострадальной всей.
Что я могу, поэт? На битву словом!
Чтоб жгло сердца и был не мёртвым стих!
Чтоб поднимал на подвиги любого,
Чтоб жил, сражался! Надо — за двоих!

День гнева
Всё стихло, потемнело в одночасье,
Пугая всех прохожих тишиною.
Как будто обещанием несчастья
Пронёсся Громовержец над землёю.
В тяжёлой колеснице, громыхая,
Промчал Хозяин, в гневе обезумев.
Взвилась стремглав ворон лохматых стая,
Металась в страхе, ошалев от шума.
А небо всё огнём заполыхало,
Как с раскалённой лавой печь открылась.
Вдруг чёрным вновь накрылось покрывалом,
Лишь молния под куполом змеилась.
Разбушевался ветер своенравный,
Дубы заставил позабыть о спеси.
С мольбою ветви в той борьбе бесславной
Ломались, гнулись, чтоб поклон отвесить.
Сковало страхом бедствия бегущих:
Сновали люди в поисках спасенья
В бессилье пред стихиею ревущей,
Забыв гордыню, в страхе и смятенье.
Наверное, с небес смотреть устали,
Что мы вернули вновь в средневековье
С любовью, что не выше гениталий,
Со злобой зверской, пьяные от крови.
Вот — в щепки дерево, живущее полвека,
Дома плывут в реке, как пароходы.
Вновь показал Всевышний человеку
Его беспомощность пред силою природы.

Певунам и лицедеям
Синьоры из «высшего общества»,
«Княгини» без рода и племени!
Живёте вы так, как вам хочется, —
Не пуганы прошлого временем.

Другие Отечество славили.
Достоинство, честь унесли с собой.
А вам ничего не оставили —
Лишь чванство — в генетике явный сбой.

Вам всё бы фанфары с медалями —
Их сами себе вы развесили…
А шли бы вы тропами дальними,
Глухими болотными весями!

«Во время чумы пиром» хвастая —
Вершители множества конкурсов,
Себя объявив лучшей кастою,
Плюёте на совесть и кодексы.

А души черней пса дворового,
А мысли — бедней даже нищего.
С повадками средневековыми,
Срамными в театрах игрищами.

Богатства — потомкам с избытками,
Московским бюджетом обласканы.
А бьёте по душам копытами
И ржёте конями троянскими.

Здесь Россия жива

Вновь я дома и полною грудью вдыхаю
Аромат свежих трав от знакомых лугов.
Посижу здесь в сторонке и лучше узнаю
О житье деревенских моих земляков.
Здесь ложатся за полночь и встанут с рассветом,
Только вздрогнуло солнце, дав волю лучам.
По прохладной росе и земле непрогретой
Выгоняют коров к сочным летним кормам.
Лето. Зной. Пот солёный сбегает ручьями.
Пылью чуб комбайнёра вплотную забит.
Как когда-то отец, крепко держит руками
Сын штурвал, подтверждая, чей опыт хранит.
Незаметно подкрался спасительный вечер
С лёгкой дымкой седой над притихшей рекой.
И на смену живой человеческой речи
Кот-баюн затянул свой мотив колдовской.
Усмирившись, ветра прилегли за домами.
Тишина и покой, пахнет мятой трава.
Вновь заснула деревня, чтоб встать с петухами.
Здесь традиции чтут, здесь Россия жива.

Обнажённою правдой предстали нагие стволы

Закрывают снега метки памяти дел немудрящих,
Заметается след от неспешных несмелых шагов.
В этот пасмурный день роем мысли проносятся чаще:
Как теперь буду жить, от каких отплывать берегов?..

В чёрно-белых тонах всё прозрачным и явственным стало.
Обнажённою правдой предстали нагие стволы:
Ни косы, ни фаты, ни кудрей и ни почечки малой —
Без убранства листвы стал видней в ранах след от смолы.

На раскидистых ветках сидят белоснежные птицы,
Не чирикнут, не пискнут — сковал голоса их мороз.
И медведицей белой — замёрзшей в сугробе истицей —
Притаилась судьба, нерешаемый ставя вопрос.

Стынет всё в тишине, и дрожат от озноба берёзы,
Так светла и доверчива их белоствольная гладь,
Конопушки черны, а на ветках — застывшие слёзы.
Мне по-русски тепло захотелось к себе их прижать.

Сквозь заснеженность окон, как фильм, вдруг увидела снова
Всех страданий земных чёрно-белый извечный контраст.
И спасибо, зима, что для всех каждый год ты готова
Показать обнажённую правду совсем без прикрас.

Выйду тропкой исхоженной

Выйду тропкой исхоженной
На крутой косогор,
Где аллей нет ухоженных,
Лишь покой и простор.
Закивала, приветствуя,
Разноцветьем трава:
Память светлая, детская
В чутком сердце жива.
В платьях белых в горошину,
Как на выданье — в ряд,
Возвращением в прошлое
Здесь берёзы стоят.
Как легко, вольно дышится,
Друг мне — лес вековой.
Шум приветливый слышится
Над моей головой.
Здесь равнины просторные
И ромашковый рай,
Ручейки чудотворные —
Всё родимый мой край.
Здесь светла и застенчива,
Целомудренна Русь.
От Великого, Вечного
Сил земных наберусь.

Родная Русь
Кто знает край родной великий русский,
Безропотный, задумчивый, глухой,
Тот помнит со щемящей нотой грусти
Запущенность и тягостный покой.

Берёзовые рощицы, лесочки
У старых, покосившихся домов,
Заборов разноцветных оторочки
Забытых и заброшенных миров…

В природе нашей скрытая есть сила.
Что так в свою деревню тянет нас?
Ведь, кроме мокрых досок для настила,
Мостов висячих, что пленяет глаз?

Вот поворот просёлочной дороги…
А сердце, как пугливый воробей,
Забилось. И уже торопят ноги
Скорей туда, где места нет родней.

Уютные знакомые тропинки,
Береговая линия и холм,
Волнующее море, как картинка —
Трава по пояс. Вот и к горлу ком.

Родное всё! И плоть стволов сосновых,
И запах хвои, ласковость реки
И лай собак скучающих дворовых,
Концерт, что начинают петухи.

А воздух, что напитан кислородом, —
Вдыхаешь грудью память светлых дней,
Лужок цветов, пестреющих у входа, —
Всё радость встречи с юностью моей.

И не сравнятся частота высоток,
Мелькающих машин живой поток
С той красотой и светом, где мир соткан
Природой — вечной святости исток.

Родная Русь — просторов бесконечность,
Земли безбрежность — прелесть и восторг!
Здесь ценят доброту и человечность.
И есть ли лучше — неуместен торг.

Памятная скрипка
Из старенькой заброшенной избы,
Крест-накрест заколоченной когда-то
Хозяином, что местными забыт,
Мелодия звучала виновато.

Степенно обитатели села
Стекались, чтоб услышать это чудо.
А музыка печальная плыла
И мучила вопросом: кто? Откуда?

Средь ветхих стен что там нашёл игрок,
Сумевший плач извлечь из старой скрипки?
О чём поведать он деревне мог,
На вид старик беспомощный и хлипкий?

«Да то Афоня! — кто-то вдруг узнал. —
Привет, дружище! Сколько зим и вёсен!
На скрипке в детстве, помню, ты играл.
Как годы мчат! Уж внук, поди-ка, взрослый?»

Беседа потекла: как, что и где?
Какой сюда сейчас забросил ветер?
Деревню не забыл средь важных дел?
Как сам живёшь, как внуки и как дети?

И вдруг — пацан: «Я внук его старшой!
Что, дед, смычком опять наводишь скуку?!
А дай-ка я! Сыграю вам с душой!» —
За скрипкой смело выбросил он руку.

И уж «Калинка» льётся над землёй.
Гостей встречая, вздрогнула деревня:
«Да ты, внучок, наш, деревенский, свой!
А ну, ребята! По привычке древней!»

На стол несли бруснику и грибы,
Запахло свежей рыбой, пирогами.
Как видно, по желанию судьбы
В деревне детства встретились с друзьями.

А вечером и банька у реки,
И стопочку пропустят за здоровье,
Живут здесь по старинке мужики,
На Запад не кивая головою.

И к скрипке нежно дедовой прильнув,
Извлёк потомок звуки что есть силы:
Жива деревня, помнит старину!
А значит, и жива моя Россия!

Он и она
Воспоминания порой так греют душу.
Ведь это было, пусть давно... Послушай...

…Во всём ведущий он, им движет цель и разум,
С рожденья устремлён к свершениям благим.
Она — его маяк и, вдохновляя фразой,
Посветит в темноте, чтоб был он невредим.

Он верность ей хранит на море и на суше,
Лишь именем её всех хочет называть.
Она, как соловей, поёт, врачуя душу,
И не жалеет средств его завоевать.

Как музыка её ласкающие руки,
Она — виолончель, в ночи влекущий звук.
Он мужествен, и смел, и ей во всём порука,
Звучащий в унисон, ей вторящий дудук.

Всегда готов помочь, не ждёт взамен награду,
Но за любовь свою бесспорно постоит.
Он тихий свет несёт, она ему — прохладу,
Чтоб в самый жаркий день смог жажду утолить.

Он — крепко на земле, и в том судьба и жребий,
Она же — в небесах, спускаясь иногда.
Он — соль родной земли. Она — частица неба,
Хранительница тайн семейного гнезда.

В гармонии такой жить суждено природой,
Не нужно перемен, чтоб не стряслось беды.
Он мужеством богат, она — своей породой.
На женское лицо не нужно бороды.

Пускай живёт любовь, и пусть родятся дети,
Чтоб не обузой стать — плодами их любви.
Чтоб искренне семья исполнила заветы,
Вот на такую жизнь нас, Бог, благослови.

Устала от революций...
Я стала сильной, я стала сложной —
Лицо стальное, глаза как льдинки.
Давно понять бы, что всё возможно,
Ведь в каждом целом — две половинки.
И у меня есть своя дорога.
Внутри всё тихо. Нет сцен снаружи.
И в сердце вход для совсем немногих.
Ты — опоздавший… Меж нами стужа.
А дни тягучи, как нити пряжи:
Вновь понедельник, среда… суббота…
Я закалилась в «избе горящей»,
Я утвердилась в своей свободе.
И накачала мускулатуру…
Сама справляюсь с тяжёлой ношей.
Нет, не надейся, не сдамся сдуру…
Мне всё по нраву, живу хорошим.

…Но перед сном, лишь ладонь под ушко,
Хочу быть мягкой такой… вечерней…
Щеночком малым скуля в подушку…
Девчонкой нежной… надеясь, веря.
А ты огромный… Большие плечи…
Уткнусь в подмышку… и всё… не страшно…
К чему мне сила, коль каждый вечер
Ты мой защитник такой отважный…
…Права меняю, свою свободу
И голос властный от революций
На плен уюта теплу в угоду,
Любви как в прошлом, без словоблудства.

И без гордыни, как жили предки.
Всё как в уставе, где муж — хозяин.
Где убоится…
   Заветы — ветхи…
И убоюсь ли? Пока не знаю…


Что сказать тебе, солдат…

Заботливо оградкой отороченный,
На фоне деревенской тишины
Неброский обелиск в траве нескошенной
Стоит жестокой памятью войны.

А с фото, пожелтевшего от времени,
Глаза живые ласково глядят,
Лицо у парня светлое, ни тени нет,
Пушистый завиток и блеск наград.

Как будто ждёт потомков благодарности,
Что всех фашистов в схватке победил,
Полив горячей кровью землю в давности,
Навеки от врагов освободил.

Надеется, что жизнь не даром отдал он,
Что смерть он принял доблестно не зря.
И грудь свою украсил гордо орденом,
Ведь мирной стала вся тогда земля.

И что сказать простому парню русскому?
Что встали «недобитки» снова в строй?
Что вновь война с английскими, французскими?
Угроза вновь нависла над страной.

А как случилось, вроде были правы мы,
Что на защиту встал, как встарь, народ
С сумой, тюрьмой, мозолями кровавыми,
Оболганный насмешками господ?

Придя домой, наполню стопку доверху,
Чтоб память сердца парню подтвердить,
Что, вновь фашистов складывая ворохи,
Живёт Россия-мать и будет жить.

Всё помним

Всё помним, не забыли. Не смогли
Стереть из памяти следы утрат, неволи.
Всем телом слыша боль родной земли,
Бойцы крещенье принимали боем.

Земля гудела, жарила огнём.
Бой вспыхнул. Враг намного был сильнее,
Свинцовым, злобным «жаловал» дождём.
Ответ быть должен жёстче и вернее.

И в битве неожиданно слились
Гнев, боль с непримиримостью металла,
С томлением непаханой земли —
И не было в тот миг сильней накала.

Но знаем, огрубевшие сердца
Растаяли, когда пришла победа.
Как нежно у родимого крыльца
Вели солдаты с близкими беседы.

Как всходов целовали зеленя,
Вернуть спеша потерянные годы,
Навёрстывали, прошлое тесня,
Взахлёб дышали воздухом свободы.

Затянется ли от утраты след?
Забудем, что когда-то стало свято?
Ведь если на земле бессмертья нет,
Что Вечность будет значить для солдата?

Чтоб над страною не сгущалась мгла,
Все тяготы сумели пересилить,
Чтоб память наша вечною была,
Чтоб вечною была для нас Россия.

Родина! Люби своих детей!

Родина! Люби своих детей!
Озорных, безбашенных мальчишек,
Девочек, что принцев ждут из книжек.
Пусть узнают о любви твоей!

Одари вниманием сполна
И счастливой жизнью без обмана,
Будь, не пряча прибыль по карманам,
Вместе с нами ты. Для всех одна.

Те, что дружбу ценят за зерно,
Не прольют за нас ни капли крови,
Не придут с поддержкой и любовью.
С тем, кто больше даст им, заодно.

Вёрткие, ползучие ужи
Вдруг гадюкой могут обернуться,
Не успеешь даже оглянуться,
Нож в спине – и вмиг не убежишь.

От отчётов подними глаза,
В них лишь ложь, разбавленная влагой.
Сколько зря исписанной бумаги!
Лучше нам словами рассказать.

Полюби нас, Родина, сейчас,
Чтоб росли в заботе и вниманье,
Не тогда, когда уже при званьях
Пригодимся в самый трудный час.

Полюби, великая страна,
Не в момент, когда нужны солдаты
Со своей могучей силой ратной,
А в тот час, когда ТЫ нам нужна.

Не гневись, ТВОЯ ошибка в том,
Что бурьян пророс в заблудших душах,
Про обиды на тебя послушай,
Ни суди сейчас… да и потом.

Без тебя мужали и росли,
Бизнесом отброшенные всуе.
Не гордясь тобой и не ликуя,
Молча по дороге рядом шли.

Возле скоморохов мишуры,
Блёсток и жеманства не мужского
Что могло родиться в нас такого,
Что полезно было б для страны?

Но ведь знаешь, сохранили мы,
Что дано нам Богом, не тобою,
Встали вместе пред большой бедою
С верой сохранившие умы.

Присмотрись. Ведь мы не хуже тех,
Что мигрантами зовут отныне.
Но своих сравнив с сухой полынью,
Не надейся на большой успех.

Друг без друга нам с тобой нельзя.
Верить в то нас научили войны.
Мы – в тебе. Ты в нас живи достойно
И люби – у нас одна стезя.

ЖЕЛАЮ ВСЕМ МИРА!!!