Опирающийся на клюку

Уродища улиц прохожих пугают.
На всех плоскостях нахожденье воды.
Истерзан, ментально почти умираю.
Душа-когтеточка, и всюду коты.

А взгляды-репьи повсеместны и колки.
В ядре омертвелость болота со мхом,
под серым крестом по соседству с иконкой,
под пасмурным и неуютным зонтом.

Цветные высотки усердно прессуют,
как давит плита на могильный сугроб.
А я как ходок безнадежный стрессую
среди миллиона живучих хвороб.

Походный напор уже ослабевает.
Блуждающий ветер сбивает мой пыл.
И вновь замутнённый рассудок страдает.
Бог единосущный меня позабыл.

Предутрия в сонном, густом коматозе,
а все предвечерья в гнетущей тоске.
А силы, как уголь в большом паровозе,
кончаются, и доверяюсь клюке.

Я сыт маргинальной печалью, как хлебом,
доставшимся в драке с больным кобелём,
который жру жадно под мочащим небом,
какое смирит скорым, будущим сном.

Увы, среди тысяч душевных деяний
нигде не взошли все мои семена:
семьи и трудов, и стихов, и мечтаний.
И только лишь дворница любит меня...