В глухом раю

В глухом раю затравленных детей,
распятых обреченностью утроб
являть в мир пасынков,
спеленанных в тугие пуповины
обугленных побед
и лозунгов пустынные витрины:

в глухом раю злобящихся детей,
гневливой лаской искаженных
под небом в тушку кроличью,
терзающих до крови
сосцы иссохших от омертвенья матерей:

в глухонемом раю иссякших слез,
уродства, явленного в шоке опознанья
себя в подростке, греющем иглу
в шершавых, обезвоженных ладонях,
себя в подростке, выплеснувшем в раж,
в кайло слепое скомканной толпы,
себя в подростке, явленном судьею
в крысиной мантии, с ошейником
на сгорбленных глазах:

в наследниках кастетов, воронья,
гарцующего у разоренных очагов,
до пепла, до остатка всосавших пустоту
с её словами, лагерными псами
нарядных злато-звездных манекенов,
провалами и рытвинами,
убийственным покоем,
засаленной колодою идей,
идиотизмом слившихся постелей
и ложью пьяною застиранных фасадов,
во времени не миновавших…

Души язв
слоняются сквозь нас прожекторов
секущими, гноящими лучами,
и ветвь, как мрак,
и снова поцелуй
здесь означает разрешенье в муку
во имя – Господи! –
                кого же из людей?!

1989

*** ***