Якуб Колас. Симон-музыкант. Часть II. Песнь I

 
             ПОЭМА   

_____________________

             Часть II
_____________________

                I
……………………………
……………………………

               ***

Ночь свет мраком покрывала.
Поле с ужасом молчало
И холодной тишиной
Неприветливо встречало
Тех, кто с раненой душой
Нёс печаль свою и горе
В этот мир в такую даль,
Чтоб рассеять на просторе
Слёзы, горесть и печаль
И в дороге меж крестами
Эту горесть переждать,
Чтобы песнями, слезами
Людям вновь её отдать.

Шёл Симон, как на закланье,
В мраке, в темноте густой,
В горе и переживанье –
Может, рок его такой.

Так он шёл – куда?, не ведав,
Да о том не размышлял;
И под крест убогий дедов
Незаметно приблукал.

Тут он только встрепенулся,
Как от сумрачного сна,
Быстро в страхе оглянулся –
На могилках тишина!

Наклонившись над могилой,
Скрипку сбоку положил
И заплакал: – Деда милый!
Ты один на свете был,
На кого я опирался,
Ты один меня не гнал,
Не глумился, не смеялся
И в недоле помогал.

Голубь сизый мой! Очнися,
Пожалей меня, дедок! –
Плакал хлопчик, и лилися
Градом слёзы на песок.

Плачет, бедный, причитая,
Ухо к долу прислонив,
Да молчит земля сырая,
Слушая речитатив,
Причитаниям внимая.

Затихать стал, обессилев,
Только жалобно вздыхал,
Да, слезами горе вылив,
Душу, сердце облегчал.

И ему легко так стало,
Будто что его взялО
И тихонько покачало,
И легонько понесло.

Вот вознёсся над крестами
И поплыл, поплыл, поплыл!
Только ветер за ушами
Тихо-тихо заходил.

А он дальше всё несётся,
Облака бегут за ним
И смеются, он смеётся
Смехом радостным таким.

Солнце сверху них сияет
И целует, как детей,
И лучами покрывает
Дорогих своих гостей.

Будто бы на крыльях счастья
Он летит в своих мечтах,
И – ни бури, ни ненастья
В кучерявых облаках.

Но вдруг резко перемена:
Всюду, взгляд куда ни кинь,
Бурным валом катит пена,
И чернеет неба синь,

Никнет солнце в чёрной мути,
Облака, боясь, бегут
От неотвратимой жути,
Пожирающей, как спрут.

Машет крыльями напрасно,
Страх его околдовал.
Только кто-то так прекрасно
Вдруг на скрипке заиграл.

И вернулись снова силы,
Страх ушёл, мозги чисты.
Глянул – вновь вокруг могилы
И покатые кресты.

На скамейке деревянной,
Смотрит – седенький дедок,
Дед Курила, в бель убранный,
Голову склонив чуток,
Всё играет, да так гоже,
Как никто и не играл.
То не деда ли, о боже,
Небу жалобу вещал
За дитя, что голодает
Без родителей сейчас,
Ласки матери  не знает
И братков в тяжёлый час?..

Слушал хлопчик песнь печали,
Не знакомую дотоль,
Заживали сердца раны,
Затихала эта боль.

Дед смычком по струнам водит,
Плачут струны и дрожат,
И такую грусть наводит
Звуков жалостный каскад,
Что кресты на дол припали,
Всколыхнулся верх лесов –
Деду в песне помогали
Хором дружных голосов.

А Симон, как прокажённый,
Не мог пальцем шевельнуть,
Чарами заворожённый,
Ни разбить их, ни столкнуть;

Чует, что-то душу гложет,
Та не хочет дальше жить,
Только дедушка поможет
Его душу облегчить.

Вот уже идёт-канает,
Вот он чует смерти взмах.
Он не  плачет, не вздыхает,
И его не прошибает
Безысходность или страх.

Но в тот час, когда, сдавалось,
Дух его уж покидал,
Чудо новое с ним сталось:
Дед влез в скрипку и пропал.

И сама она играла,
Но тут лопнула струна,
А как лопнула – пропала
Сновиденья пелена.

Встрепенувшись, спохватился,
Голову поднял Симон.
«Это ж только сон мне снился!
Это был всего лишь сон!»

Скрипка – глянул он – под боком,
Правда, лопнула струна.
Так взаправду, ненароком,
Всё ещё гудит она!?

Страшно, стыдно хлопцу стало;
Весь затрясся, задрожал;
Песня в сердце не смолкала,
Гнев печальный всё звучал.

Скрипку взявши, обернулся,
Страх прошиб ещё мощней,
Тут он боязно пригнулся,
Да с могилок тех быстрей
Сбёг, пугливо озираясь,
Спотыкаясь на камнях;
Только в поле, задыхаясь ,
Постоял на растанцах –
Перепутье, где дороги
Следом разделяли след,
Да сквозь чащи и разлоги
Дальше вились в белый свет.
             
                ***

поэтический перевод с белорусского
© Сергей Фомин
Ростов-на-Дону, Семикаракорск
15 – 16, 18 – 19 февраля 2025 г.

                ***

Ноч над светам панавала.
Поле жудасна маўчала
І халоднай цішынёй
Непрыветна сустрачаЛа
Тых, хто з скрыўджанай душой
Смутак нёс свой, сваё гора
У свет гэты, гэту даль,
Каб рассеяць на прасторы
Слёзы горкія і жаль
І ў дарозе між крыжамі
Гэты жаль узгадаваць,
Потым песнямі, слязамі
Людзям зноў яго аддаць.

Шоў Сымонка на спатканне
Змроку, цемрадзі палёў,
У круг гора і блукання,
Мусіць, лёс яго павёў.

І ён шоў – куды? не ведаў
Ды аб тым і не пытаў;
Пад убогі крыжык дзедаў
Неўзаметкі прыблукаў.

Тут ён толькі схамянуўся,
Стаў патрошку разважаць,
Пудка ў страсе азірнуўся –
Глуха могілкі маўчаць!

Ён прысеў на край магілы,
Скрыпку збоку палажыў
І заплакаў. – Дзедка мілы!
Ты адзін у свеце быў,
Да каго я прыхіляўся,
Ты адзін мяне не гнаў
І не крыўдзіў, не смяяўся
І ў нядолі памагаў.

Голуб сівы мой! ачніся,
Пашкадуй мяне, дзядок! –
Плакаў хлопчык, і ліліся
Градам слёзы на пясок.

Плача, бедны, прычытае,
Вуха к долу прыхіне,
Ды маўчыць зямля сырая,
І ў зацятай цішыне
Прычытанне замірае.

Змогся хлопчык, абяссілеў,
Толькі ўсхліпваў ды ўздыхаў.
Ён слязамі жаль свой выліў,
Смутак імі спаласкаў.

І яму так лёгка стала,
Як бы што яго ўзняло
І так ціханька гайдала
І так лёганька нясло.

Вось узняўся над крыжамі
І паплыў, паплыў, паплыў!
Толькі ветрык за вушамі
Ціха-ціха захадзіў.

А ён дальш усё нясецца,
Хмаркі гоняцца за ім
І смяюцца, ён смяецца
Смехам радасным такім.

А над імі сонца ззяе,
Іх цалуе, як дзяцей,
І праменні пасылае
Сустрачаць сваіх гасцей.

Лёгка, вольна і лагодна,
Бы на крыллях светлых мар,
Ён лятае так свабодна
У клубах купчастых хмар.

Але раптам стала змена:
У багне пустых глыбінь
Бурнай плыні коціць пена
І чарнее неба сінь,

Нікне сонца ў чорным муту,
Хмаркі спуджана бягуць,
І з мінуты на мінуту
Свет затопіць тая жудзь.

А ён болын ляцець не можа,
Страх яго апанаваў.
Толькі ж чуе – гэтак гожа
Хтось на скрыпцы заіграў.

І вярнулася зноў сіла,
Страху скінуты гужы.
Азірнуўся – зноў магілы
І пахілыя крыжы.

А на прыкладзе драўляным
Бачыць – сівенькі дзядок,
Дзед Курыла, ў бель убраны,
Галаву схіліў набок
І ўсё грае, ды так гожа,
Як ніхто яшчэ не граў.
Ці не дзедка з падарожжа
Небу скаргу пасылаў
За дзіцятка, што марнее
Без прызору, без бацькоў,
Што не песціць і не грэе
Ласка мацеры, братоў?..

Слухаў хлопчык спеў нязнаны
І няспеваны нікім,
І гаілісь сэрца раны,
Шкла крыўда перад ім.

А дзед грае, смыкам водзіць,
Плачуць струны і дрыжаць
І такую жальбу родзяць,
Што ніхто не мог стрываць:

І крыжы на дол прыпалі
І схінуўся верх лясоў
І граць дзеду памагалі
Хорам згодных галасоў.

А Сымонка, як прыкуты,
Не мог пальцам зварухнуць,
Не мог гэтых чараў путы
Ш разбіць, ні адхінуць;

Толькі ж чуў, што не ўздужае
Дый не схоча далей жыць,
Бо то дзедка выклікае
Яго душу супачыць.

Вось-вось ён ужо канае
І ўжо чуе смерці ўзмах.
Ён не плача, не ўздыхае,
І яго не пашыбае
Ані жаласць, ані страх.

Ды ў той час, калі, здавалась, .
Дух яго ўжо пакідаў,
Дзіва новае зноў сталась:
Дзед у скрыпку ўлез, прапаў.

І сама ўжо скрыпка грала,
Покі лопнула струна,
А як лопнула – прапала
Сну праявіна-мана.

Здрыгануўся, прахапіўся,
Галаву падняў Сымон.
«Гэта ж толькі сон мне сніўся!»
І галоўку звесіў ён.

Азірнуўся – скрыпка збоку;
Праўда, лопнула струна.
То ж сапраўды, ненарокам,
Аж яшчэ гудзе яна!

Страшна, сцішна хлопцу стала;
Увесь тросся ён, дрыжаў;
Песня ў сэрцы не змаўкала,
Смутак, гнеў у ёй гучаў.

Скрыпку ўзяў ён, азірнуўся,
Страх пашыб яго мацней,
Тут ён боязна прыгнуўся,
Ды з тых могілак – барзджэй,
Бег, пудліва азіраўся
Ды зноў бег па камянёх;
Толькі ў полі затрымаўся,
Пастаяў на растанцох
Пад тым крыжам, дзе дарогі
Секлі следам сваім след
Ды праз,і разлогі
Беглі дальш у белы свет.

             ***