Скука

Грязь останется вся под ногами,
непричёсанная и в следах
от хмельных пешеходов с дарами
в запылённых больших сапогах.

Грязь останется — звёзды прольются
в ковшик льдистой холодной воды,
где отмокнут от тьмы, отопьются
и поплавают, словно киты.

Двести грамм на потухшие речи,
горький выдох в зажатый кулак.
Я опять всё похерил, — и вечер
за меня сочиняет ... не так.

Всё не так, как привычно народу,
представителям и словарям.
Забирает цыганская одурь
по-весеннему напополам.

Пополам, и на дольки от скуки —
невоспитанной суки души,
когда хочется сильные руки
наложить и сказать: «Не дыши».

Не дыши на меня бледной скукой,
серый образ прочитанных книг,
пока я не отбросил на угол,
свой победный и радостный крик.

Грязь останется — люди сольются
поцелуями — или в окно,
где прохожие дни не сопьются,
а продолжат, полюбят ... вино.

Ты прости меня, Господи, сразу
за прилавком, за стойкой ума;
убери эту суку-заразу
в то пространство, где будет она

на поверхности жаркой пустыни
иль на плоскости белой зимы
пропадать навсегда — и отныне
в бесконечности пыль-пустоты.

Грязь останется вся под ногами,
непричёсанная и в слезах.
Наплевать, — я замажу стихами
этот образ в печальных тонах.