Планктоновая львица

В кромешной суете планктон рубился звонко.
Клик мышек - треск клинков щелкунчиков в бреду.
В фаворе красоты предстала амазонка,
Как лебедь, на прицел скользившая в пруду.

Восстав на пьедестал ответственности бренной,
Дыханьем влажных губ, прикрытых тайной чувств,
Скользила гладкость форм в ней Афродиты пенной,
Точеных валунов, обтягивавших буйств.

Как дымкой, на губах плыл любопытства шепот,
Но глаз ее острог кинжалом резал даль.
И нимбом утихал вокруг клубящий ропот,
И службой удручал планктон свою печаль.

Вдруг взгляд ее застыл на мне, на единице,
Обвесив, словно бра, лучами озарил,
Позволив лишь на миг вспорхнуть безумной птице,
Но трепет подавив, восторг свой усмирил.

Морскую глубину глаз в отмели залива,
Как пеной, золотым я илом ей смутил.
Но нежною звездой, влюбленно-молчаливой,
Сияла сквозь меня в величии светил.

В ней брезжил в уикенд вояж в лесистый замок,
Где сосен вековых в сугробах спит покой,
Высоковольтный стан расправит стая самок
И, выбрав вожака, гаремом примет бой.

А утром упадет планктоновая львица
В объятия таблиц, проектов глубину.
Но с норовом к судьбе в желании томится
Из тысяч единиц найти себе одну.

Всем хочет рассказать о дивной белой коже,
О ласках половых славянки молодой,
Чью нежность ягодиц объятия вельможи
Раскроют, как бутон, в цветенье под луной.

Всем хочет показать те сочности изгибов
Крылатых баловниц, топленых молоком,
Что выгнув станы ниц либидовым флюидам,
Взрывают храмы жриц их шпилькой-каблуком.

И просит оценить движенья плоти русой
В упругости пантер и стройности косуль,
Готовая надеть лишь поцелуев бусы,
А ей вменяют сан и руководства руль.