Глава 2

А в письмах все ведь поправимо,
И был изобретатель прав,
Когда придумал для любимых
Их душ сплетения телеграф,

Чтобы, стараясь покороче,
Могли не по своей вине
Писать «тебя люблю» без точки,
«Но ты не жди» без всяких «не»!

Книга Марселя Пруста «В сторону Свана» на самом деле о Сванетии! Проводив Арсена Разбойника, Батя сидел в наушниках, наслаждался бессмертной композицией ансамбля «Пинк Флойд» «Крик в океане», «A Yell In The Ocean», чаечку, увидев Петю, не удивился, блатной сюжет часто полная неожиданность.

— Какие люди и без конвоя! Как самочуха? — Первые слова открывают двери в портал любого художественного произведения, вся «Ловушка 22» Джозефа Хеллера вышла из его первого абзаца, «Техассец»: «Йоссариан лежал в госпитале с болями в печени. Подозрение падало на желтуху. Однако для настоящей желтухи чего-то не хватало, и это ставило врачей в тупик.» Ещё как! И бегают истории на тоненьких ногах.

— Я смотрю, ты все ещё жив, — сказал Петя, входя в его кабинет, — несмотря на автопоезд! — Дело нашумело,  знала вся Москва, Батина братва увела целый караван абсолютно новых, закупленных на американском военном аукционе за смешные деньги джипов «Чероки» вместе с тягачом, которые прибыл в Южный порт, а потом чуть не поставила их в свой автосалон на продажу на Арбате, два подарили двум «чёрным полковникам» из РУОП, курирующих это место, с Шаболовки далеко видно. Мише Банкиру, владельцу многочисленных контор по обналичке на Калининском, который оформлял документы на машины, весьма увы, не дали ни одной, пешком постоишь, дудемар болотный, тебе полезно, лучше здесь стоять, чем там сидеть, води свой старый зелёный «понтиак».

Он был братве по жизни постоянно и активно «должен и обязан», проценты на проценты, когда закроет, конь не валялся, здоровались с ним тычком в грудь, живи-мучайся! Миша не грустил, продолжал обманывать бандитов по пустякам, мшвидобиса, крыса, что-то приносил домой красивой жене Свете, после трудных трудовых будней вечерами отдыхал с проститутками, член у него был огромный, висел, болтался, чуть ли не пристёгивал, огромные синие яйца, свисающие до колен, сизая залупа с кулак ребёнка. Каждый день утром он вставал, собирал большой кожаный портфель, причесывался и ехал на работу «надувать щёки», ни имея ни малейшего представления ни о каких дебитах и кредитах, почему-то ему верили, умел обаять, родом из Молдавии, Миша внешне был с толстой кожей, внутри мягким и практичным.

— Чего нельзя сказать об остальных из нас, бывало и лучше! — Батя крепко пожал  руку Пете. — Например, Разбойник только и делает, что сидит! — Две минуты уехал с грузом по точкам курьер арбатской мафии Безумный, сумка денег, и Батина рука плотно светилась зелёным светом «баксов». — Смотрю, ты освободился?

— Даже если я умею что-то делать, не всегда буду заниматься этим, — Петя имел в виду «сидеть».  — Мусора очень хорошо все спланировали закрыть меня, но, к счастью, успехов не добились!

— И почему же они так поступили, дали тебе откинуться раньше на пятак? —  С Вологодской крытой. Батя сделал руку домиком над головой, изображая заключение. — По доброте душевной или хотели зад свой прикрыть, чтоб не предъявили, филки, мол, берёте?

— Зная их, могу предположить, что и то, и другое, какая мне теперь разница? Они ж мусора! — По зоновской привычке Петр проглотил первую гласную, получилось «м’сра».

— Менты,  — сказал Батя, — мы теперь тут редко говорим «мусора», такая мода, мент конвойному не кент! — Петя сощурил один глаз по «понятиям», левый, мигнул, «дал маяк», он в курсе. Надо быть вежливо-острожным, тут рукой в направлении до Красной площади, а то будешь весь остаток жизни сухое молоко есть в обратном. — И почти не материмся! Везде прослушка управления «Центр».

— Дед Хасан добился всего, чего он хотел, они нас уничтожили! Я тебе вот что скажу, если я доберусь до этого ВорА…

— Брось, —  махнул сигарой Батя, погрузившись в реальность разговора, его зрачки на мгновение засветились такими же красными огоньками, — оставь эту тему, забудь! — Fugget it. — Спешу тебя огорчить, с ним и Молодой, и Костыль, и Япончик, каждый день будут приезжать, вам придётся бросить все, разводить рамсы, ты к этому не готов. Как Студент?

— В поряде.

— В порядке он не может быть, за столом тут не вижу! Он должен быть с нами, тогда всё в порядке. Слышал, наш пацан сейчас  твой водитель? Сделал из него «труффальдино»! Слугу грандиозных планов двух господ. Мог бы сначала посоветоваться, тебя годы не меняют. — Батя сам был авторитет «из Бергамо», любимый фильм «Крестный отец», вместе с имиджем сменил цинизм на уверенность. Он всегда носил чёрный цвет, чтобы чувствовать себя более живым.

— Нет, конечно, разве что оставлю потом внукам свои ножи. — Пику Петя всегда носил с собой даже во время прогулки по улице, дома коллекция, зоновские финки, латиноамериканские мачете, малайские «крисы», японские «сюрикены», звездочки, предназначенные специально для метания. — Он красавчик! Спутался с женой Гоги, уболтал, спортсмен, красивая такая, наших дел, сам духовитый, в университете учится, стукается на подпольном (ринге), бьет, как лошадь копытом, «бьющий» от природы. Всеми клетками тела, на таких нужен лом, качается, и сам удар держит, голова кусок гранита, наш человек среди перовских, вернее, новогиреевской братвы, «ивановской», обеспечивает с ними связь в икнем тамошнем «положении» пока без портфеля. Где моя молодость? — Дайте мне возможность и мотив. — Батя, вас больше нет, сейчас только мы. Кончилась ваше время, истребят, не останется даже руин, головы отстрелят. Было у вас три-четыре года, потом прошло постепенно, банды уже ничего не решают. Сколько вас таких было, бандитских, и сколько — осталось? Сейчас решают вОры и прокуроры. Покатаемся с ним пока, не взыщи, так мы равны, но?

— Ваше Слово — закон! — Старую гвардию трудно переубедить, даже если у тебя есть Голос. Батя умел держать все в себе, им, не-идеологам никогда оно и не  был нужно, хватать с неба воровские звёзды на колени. Новогиреевские отмороженные наглухо, ивановские совсем, сами не хотят с собой связываться! Студент… Жизнь научила его, что опасно полностью опираться на людей с твёрдой головой, такие люди ставят лишь на своё прошлое, которым живут, предпочитая закрывать глаза на все трудности, преподносимые настоящим, поэтому отпустил, твёрдая голова мягкий пластилин, где найти такого с твёрдым сознанием? Хотя бы, как этот Петя, в прошлом на своих делах неплохо наварился, думается, ему этого вполне, стареть лучше, чем умереть молодым, знаете. Перово…

Там все работали в кинотеатре в «Кишлаке».  Кинотеатр «Киргизия», после событий в Оше на его ступеньках сидели сотни мигрантов, людской поток, среди них немало боевых офицеров. Кое-что Батя умолчал, он не то, чтобы был скрытный, не все говорил, взял к себе Студента по той же причине, обезопасить себя от этих самых «ошевцев», которые намного круче «афганцев», у обычных женщин по пять, по шесть ликвидаций, подтверждённых, идеальный состав привлекать на акции, чтобы они сделали то, чего сам не мог.

— Слышал об этой Тане, познакомь как-нибудь? Прям жена Руцкого! Доверять ей можно, она сидела?

— Пока нет, инспектор курса на журфаке. У них там в учебной части обстановка, приближенная к боевой, год за два. Ты же знаешь писак? Без мыла в жопу! Вторая самая древнейшая, продажные.

— Знаю, конечно. Значит, нельзя! — Доверять.

— Можно! Жена Лагидзе сидеть не будет, ты ещё Эдуарда Шеварднадзе посади, она знаешь, как Джема называет? Джемочка! У них за спиной армяне, Атос этот самый, Мелкумян, Шах был тоже, Розов, майор с Оленями, Петровка.

— Розова убили, Цыгана тоже, Атос уехал, снайпер исчез, или как его правильно называть? Каратист? ****ь, — Батя грузно опустил в кресло свои 160 или 180кг тела, максимально разъедался  до 200-от, омары, крабы. — Запутал меня Арбат, кого только нет! Каратисты, люберецкие, армяне… Не заменишь?

— Я скоро уеду, — сказал бывший. — Это, парь, чертовски хороший расклад, не хочу его испортить. Ты-то уж должен понимать, каждого ВорА можно заменить? Снял с себя корону! Не головной убор монарха, а удавка на шею.

— Я слышал, отпустили, от коллег претензий нет, но это пока.

— Понятно! Это уже не важно, в жизни все «пока». В Америку, Америка-мама.

— Последующие события будут кровавыми!

— Я в курсе.

— Ты там многое потеряешь!

— Ничего того, что было бы важным.

— Напротив, я тебе обещаю!

— Представляю, как ты рад.

— Надзор за Арбатом не предусматривает понятие «радости», брат мой, знаю, что всегда тобой двигало!

— Мои решения — мое дело, с каких пор у ВорОв могут быть начальники? Решили, что-ли, дать мне — последний шанс? Изменить планы?

— Давать шансы не мое дело! А решения других на ваш счёт, — Батя рассмеялся.  — Поумерить твой пыл… В отличие от всех остальных, мы с тобой понимаем, что стоит на кону, если ты уедешь, о твоём колдовстве ходят легенды, чёрный маг сильнее Лонго.

— С чего ты решил, что я захочу их изменить?

— Репутация. Встал на лыжи! — Первую согласную Батя опустил, получилось «стал».

— Да, но — моя репутация. Или о твоей?

— Тебе пора начать продумывать следующий шаг. Потому что, не смотря на план, этот может привести к чему-то неподвластному!

— Угрожаешь? — Петины глаза стали тусклыми.

— Жизненный опыт! Ко мне какими?

— Если бы я сказал, приезжал мимо, ты бы мне поверил?

— Тебе нет, у тебя просто мимо не бывает. — Батя ткнул себе в висок двумя пухлыми пальцами, изображая пистолет. Любой разговор с ВорОм, даже бывшим, может привести к ранней смерти, пока будешь уверен, что наклал ей на голову. Так заведено! — Наверное, опять о деньгАх?

— А когда нет! Сижу здесь только благодаря тебе, несколько ребят можешь мне дать на одну комедию? — Батя удивленно поднял брови вверх, нажал кнопку, стремительно появился Француз в до блеска начищенных ботинках. В соседней комнате смотрел мексиканский сериал «Амиго» о наркоторговцах, она ему делала минет, он сосал ствол, держал в руке, в момент оргазма выстрелил себе в рот, перед этим кадр, стоит с ним в мужском туалете, смотрит в зеркало, беседуя со своим отражением:

— Ты сегодня покончишь с собой, ты понял! — …Лёня, от души, сооруди нам две чашки кофе, как ты умеешь, и себе одну, останься, послушай? — Батя расшнуровал замшевые, по щиколотку мокасины и снял их, при этом показывая Пете свои фирменные шерстяные полосатые носки.

— Почему я? — спросил Француз. — В смысле, разговор.

— Потому что я так сказал! — Батя кивнул Петру, говори.

— Значит, так, у меня есть один кент из Белгорода, на больничке ему за какую-то гангрену откусили на «трёшке» ногу и один коммерсант, которого надо давить, мы его кошмарим. Они были дольщики с одним моим покойным знакомым аферистом Борей, Боря умер. Надо его партнёра пугануть отчаянно, он на нас свои активы и перепишет! Ты найди у вас мне подземную автостоянку в пополаме пройдём, значит? — Разделим поровну. — Хватит всем! Посадим его сзади в «бэху» на сиденье, за рулем Студент, твои «инвалида» вынесут ногами вперёд, положат на бетон, подержат, мы ему ногу переедем, он заорет! Тормозну, инвалиду кину ручку и бумагу, подпишешь? Оденем там хорошо, «серая тройка, клетчатая стойка», платочек с цветком в петлицу, будешь подписывать? Он нас нахер пошлёт! Студент включит заднюю по газам назад в ногу с пробуксовочкой, Гадом буду, наш пассажир закричит ему, скорее подписывай, мужик, ты чего?!! Подпиши, и хер с ним!!! Это же всего подпись… И сам подпишет. Потом его обмывать в ресторан. Икорка там, водочка, и у нас с тобой в кармане филиал самого «Магнако холдинг».

— Хахаха, — засмеялся Француз, — ну вы даёте! Буквально «переехали», так и будем! — Он уже вернулся и, дуя на обжигающий горько-сладкий французский «Экстра» со сгущеным молоком, ванилью, сахаром и корицей, тянул его через чувственные пухлые губы. Манерный  больше по вещам, часы-трусы, этот напитки, еда и женщины, серьёзный дамский угодник, куда другим, и жил тут неподалёку, оба одинаково любили свой «коллектив».

— Толково, что сказать, я включусь! — Батя внимательно, не перебившая  дослушал, иногда он ленился, но вообще-то во все вникал, на стрелках брал «на базар», избегая уличных драк, с таким весом особо не побегаешь. В случае чего быстро уходил туда, где его ждала машина, например, если терпила начнёт звонить в милицию. Даст кому легонечко по рогам, ткнёт под ложечку кастетом, повернётся и через пять минут покинет место преступления. Арбат знал, как свои пять пальцев, проходные и подворотни, бывало, отсиживался во дворе номенклатурного дома ЦК, о котором писали Эдуард Тополь и Фридрих Незнанский, войти туда было невозможно.

— Я задам тебе один вопрос, — сказал Батя, — один раз? Если я спрошу что-то не то, поправь меня. За этим владельцем не стоит никакая фигура в нашем мире? Циркач какой-нибудь или Раменский? Рушайло? Лужков? Тогда не надо. — Петя промолчал. — Понятно! Пацанов дам, Студент один, не справится, конечно, перовские распугают всех, такие рожи, самих поставят ночевать на якорь в 5-ом отделении милиции, хорошо, что ко мне ты обратился! Только что нам эта доля? На фирме нужно работать, и работать хорошо, да. Мой тебе совет, когда отдохнёт от инфаркта твой коммерсант, как зовут, вспомнит, Имени у него нет, возьми к себе управляющим. — Восстановление «Траста» с одним главой вместо тринадцати Семей. — Главным менеджером, начнёт бычить, скажи, мы так делаем всегда, предлагаем. Ты же можешь на своей бывшей фирме зарабатывать лавэ? Это не западло! То, что мы делаем, хорошо и для тебя, при поглощении одного из Домов любой «Траст» становится сильнее. — Батя знал про «Траст», конечно, минитменов были его кумиры. — Будешь всем руководить, ты все знаешь, просто не работать на себя! В шесть часов вечера домой, два выходных, снял с себя ответственность. А то точно обанкротимся, овчинка выделки, из нас командиры только белым медведям, солнцевские на Проспекте Мира недавно открыли (такой клуб). Сколько лет он поднимал это дело с твоим?

— Лет десять! — Петя одобрительно хмыкнул, Батя продуманный, голова, не зря пришёл. Они летели в воздухе в воровском пространстве параллельно на двух боевых вертолетах, геликоптерах парой на расстоянии, столь близком, что можно было взяться за руки, протянув их и окна, в одном направлении и оба без кислородных масок, пришла пора реализовать этот судьбоносный бреющий полет. Бывший Вор протянул Ивану-не-помнящему-родства оливковый венок мира, который в любую минуту мог превратиться в сжимающий виски стальной обруч, стоит ему это пожелать. Батя через  окно оглядел Смоленскую площадь, где на повороте ёрзали троллейбусы, спешили по своим обычным делам люди, а девки — какие шикарные на Арбате бабы! — почти все вечером выходили на свои панели, двух-трёх можно увезти на сутки за 600$. Француз задернул на окне плотную штору, конечно, Арбат прослушивается.

— Гнездо, гнездо, я Птица!... — У всех в руках одни рации. — Лады! Смотрим  только, чтобы у нашей постановки нога случайно не отстегнулась, а то правда будет комедия, обосцымся. — Француз захохотал. Приказать ему тут никто ничего не мог, только попросить, что не делало погоды, откажешься, больше не предложат.

— Давайте переедем ему здоровую ногу? — Он опустил пустую чашку на стол, присел на пол на колени, наклонился, упёрся себе двумя локтями в живот, прижав их к нему вместе с предплечьями, поднял ноги и голову, вытянувшись в струну горизонтально полу в позе хатха-йоги «маюр асане», в «павлине», выполняется в конце тренировки. Потом открыл рот, гортанно высунул язык, две раза прокричал:

— Уааа! Уааа! — У каждого из дьяволов есть свой собственный личный ад, в который не посмеет войти даже Вельзевул, например, в стволе толстого, забытого всеми дерева в дремучем лесу или в косяк двери, открывают, закрывают, ты мучаешься. И вытаращил глаза, стараясь языком достать до подбородка, элемент из «позы льва». Со стороны его лицо выглядело отвратительно, кто увидит, надолго сон потеряет! Ноги в конечном положении надо стараться поднимать как можно выше, вес держит живот, пресс, при этом, как и в других силовых позах, очень помогает «дыхание победителя уджайя»,  смотрели «Звездные войны», Чёрный повелитель там так дышит, не дышит, а хрипит «соооОооом», «соооОооом». Мало, кто может держать «павлина» три, пять минут, и полминуты, и минуты достаточно для получения значительного полезного эффекта, Француз мог часами, закрывал глаза и павлинился, один раз в гальваническом цеху на спор простоял почти весь рабочий день, не совсем обычный человек, павлин питается ядовитой травой, но красивее всех.

— Подгоняется, — радостно сообщил Петя. Немного сходит с ума, тянет прикол, исполняет клоунаду, смешит, на крытых тюрьмах такие очень ценятся, хулиганы. Вносят в тяжелую повседневную жизнь суровых централов здоровый стендап живого и искреннего юмора не полностью серьёзных криминальных солдат, такие на голодовки не пойдут. Студент тоже мог, например, при всех внезапно броситься на асфальт, встать на кулаки, начать отжиматься на льду у какого-нибудь автосервиса или заправки, прохожие его обходили. 

— Может! — согласился жиробас Батя, пузан подождал, пока Леонид спустится со своего индийского креста, говорят, Иисус Христос сам был индус, «Бомбейское Евангелие». Индийский писатель Салман Рушди объявил, «Коран» Пророку диктовал дьявол, поэтому все войны, духовный шах Ирана приговорил его к смерти, когда Салмана пытались убить в Турции, заживо сгорели тридцать семь человек. Заниматься йогой в брутальной мире бригад и группировок было не «западло», устное благословение всем на это дал старейший Вор в законе Фарид Резаный, сам занимавшийся, практикуйте, но нужна самоотдача, постепенно и каждый день. Пропустили, можете ответить. — Ага, и тебя на эту фирму поставим, сходите лучше на стоянки, посмотрите место! А пока, — он достал из-под стола три бутылки пива, — выпьем за жизнь без правил! — Француз был рад, спиртное после великих упражнений идёт отлично.

— Мы пьём не за одно и то же, — сказал Петя. — У нас свой свод правил. С точки зрения ВорОв, Бать, ты пенёк! Пень от давно срубленного дерева, этот Француз ветка. Извини, что слишком прямолинеен.

— Ещё по одной? Пацаны не извиняются! Ты готов к тому, что будет дальше? В России.

— Не думаю, что есть действительно готовые.

— Есть пара человек в Совете Федерации, недовольные той реконструкцией, которой занят Ельцин, говорят, скоро придёт совсем новый. Они рассматривают это, как угрозу. Факт остаётся фактом, будучи окружёнными врагами, ни вы, ни мы не сможем ничего достичь! — Надо сказать, лишней крови Батя не любил, как и свою депутатскую корочку, имел просто, старался вообще работать чисто, один раз с помощью Студента из транснациональной компании почтовых отправлений и корреспонденции фирмы «Ди Эйч Эл», «DHL» со штаб-квартирой в Брюсселе на счёт «афганского» банка полковника Сидоренко «Арбат Экспресс» одним нажатием кнопки перевели 1 400 000$, отдел работы с клиентами за день их много раз прокрутил, прибыль до 500% по бумагам, толкнули на немецкие акции на торгах, двадцать минут, и ты обеспечен на всю жизнь, и отправили обратно на счёт упомянутого международного монстра. Обнаруживший пропажу финансовый директор главного (головного) офиса по странам СНГ по национальности бельгиец, данные опустим, весь в золоте, строил дом в Брюсселе на Главной площади подобно королям, доход в день по 3 000 000$, не еврей, поднял тревогу на вполне взрослой «измене».

— Вы что творите??? — Студент его успокоил, месье Клемон, все тип-топ, ошиблись «за рекламу», обратно деньги пришли, пришли. В финале никто не пострадал, личное «получалово» Студента с этой аферы было 10%, 140 000$, сотруднику отдела девушке столько же, образно, сняли с мужика меховую шапку в подъезде вечером, утром отдали, за это время себе десять таких, удар. Разовый, конечно, но нормально, пару «соток» на дороге не валяются. Студент накупил себе модной обуви, оружия, гирей, гантелей, одежды, препаратов для роста мышц, кальция, белка, сколько положил себе в карман Батя с этой сделки, никто не знал и не спрашивал, «роллс-ройс» у него был уже, водил Бита, вы же не будете говорить о деньгах с человеком, у которого «роллс-ройс», спрашивать, откуда машина.

Поэтому с бригадой Бати и работали, другие бы фирму кинули, забрали миллион и привет, измайловские, а медведковские ещё и убили. Была красотка, и нет, которую любили, Сильвестр учил закрывать вопрос сразу и до конца. То же с помещениями, покупатель или арендатор их — получал, с продажей квартир, двойная бухгалтерия была, двойных сделок не было, заселялись  в квартиры. Давал всем возможность выйти сухими из воды, себе узнать, где находится их предел, как далеко готовы зайти, чтобы свершить самое высокое в мире правосудие, отъем излишков хитростью у излишне буржуазного торгового поля с огромной силой притяжения, любой большой бизнес чёрная дыра, поглощающая свет.

Помогал им осуществить то, что всегда не давало им покоя, почему одни богатые, а другие бедные, отговорка, что если утром дать каждому по рублю и отпустить, через неделю у всех в кармане будет разная сумма, его не убеждала, она должна быть одинаковой, если нет, устроим, любой человек должен постоянно иметь возможность хорошо одеться, тем более пацан, мог быть и крут, один раз приехал в «Тройку», азербайджанский ресторан, когда там варили хаш, проигравший проставлялся, какой-то хачик ходил туда-сюда по залу, демонстрируя свой новый телефон, «игрался», привёз из-за бугра последнюю модель «нокиа», делал вид, что всем звонит. Он встал, отобрал его у него, кинул в котёл, хочешь жить? Доставай грабками (руками)! А там он варится, бурчит, температура! Земляки смеялись, в истории черно-русской вражды всё очень не черно-бело, что касается армяно-азербайджанской, это пожар, который до сих пор никто не удосужился потушить, об этом, собственно, вся и речь. Глубоко копнул автор?

— Облагали налогом зверей! — Когда Батю, который пытался наладить жизнь всем славянам, поддерживал ишнюю жизнедеятельность в черепе Движения, а ****арики, удивлялась вся Москва, за что? За это! Правда никому не нужна, когда момсеоаскиеиправительство переходило на сторону ВорОв, он показывал, что бандиты еще живы. Все «семь банкиров» поддерживали новый порядок, может быть, это и стало причиной их падения?

— Никто не выбирает этот путь, — сказал Петр, — все решает история, на воровском обеде главное блюдо время. Будь, что будет! Я, например, был готовым, ВорАми не  становятся, ВорАми рождаются. Все было решено, включая наши роли во всем этом, нам лишь оставалось двигаться…

— По сценарию, вы молодец, — сказал Француз, ответ ему понравился, нигилистическое и романтическое в одном флаконе, прирожденные убийцы. Любимым рассказом Лёни был «Фаталист» Лермонтова, который был гораздо больший поэт, чем Пушкин.

— Я никогда не сомневался в себе, — Петр долгим темным взглядом посмотрел Французу в глаза, эдакий колымский Талейран, о потере которого будет скорбеть вся мыслящая воровская Россия. — И что-то мне подсказывает, ты во мне тоже! Даже если бы Отец не втянул тебя в нашу комбинацию. Сам факт того, что ты тот, кто ты есть и знаешь, что ты знаешь, не даёт тебе права уклоняться. — Лёня восхитился бывшим жуликом, бритва из метеоритного железа, не согнуть никогда и никому.

— Хотел бы я выпить за твоё здоровье, — Батя посмотрел на Петю, — да не могу. Креста на тебе нет!

— Тогда выпьем за нашу смерть и тех, кто за неё отомстит, — ответил Петр, они оба знали, что конец начался давным-давно. Батя достал бутылку водки, живая вода, без которой не может быть успешным ни одно начинание, самые большие прибыли всегда у тех, кто заключает контракты немного пьяным, одну на троих норма Движения. Француз от радости прошёлся по ковру на руках, не менее хороший гимнаст, чем Высоцкий. Брусья, кольца, турник, маты его стихия. Кто ж не рад, если ему предлагают выпить? Биксы и баксы.

— Будем надеятся, что это произойдёт! Мы все вглядимся смерти в лицо, и она моргнёт первой! —  Обычно душили, выстрела не слышно, ещё не смерть, карамелька. Смерть, когда он у тебя в ногах изваляется, пока сам о смерти не попросит. Если сопротивляется, не желает, борется, ликвидация, а не смерть, смерть это когда хуже смерти. Ножом, пистолетом, гранатой это карамелька, суставы перед этим перебьют, с начинкой, значит. Если закричит:

— Мама, не бросай меня в воду! — Туда, сюда. Легкой жизни я просил у Бога, лёгкой смерти надобно б просить.Толстяк из горла прикончил бутылку, шкаф, ни одна зараза не берёт. Любовь, смерть и искусство вечный треугольник, может ли первое с помощью второго костлявую победить?

— Главное не то, где ты умер, а то, как, не то ВорАм сказал, мне штрафную! — Француз заедал «беленькую» чесноком без хлеба, нашёл где-то себе головку, и вперёд, очистит один зубец, кинет в рот.

— Прибей, а, — не выдержал Петя, — запах такой, водка не идёт! Смотри, и не морщится?

— С Лёней Таню не знакомь, — предупредил его главный арбатский бандит, когда Француз ушёл, — он ее у Студента отобьёт, пусть тебя не сбивает с толку его костюм, сшитый на заказ, это в нем внутри, в этом не порядочный. Не было ещё такого случая, чтоб какая с ним не пошла, даже если он не прав, один раз даже Джуну уболтал и племянницу Окуджавы, поэта этого! Виноградную косточку в тёплую землю зарою… И жену полковника. Тебя не было, когда это все случилось, а я? Знаю, как было дело, вот, что я тебе скажу! Не приводи Таню в офис, Француз ее попутает на 100%. Если он думает, что я на его стороне в этом, то ошибается тоже на 100%, и это может когда-то стоить ему жизни.

Батя знал, Студент любит Татьяну так, что без сомнения бы спустился за ней в ад, если бы ее укусила ядовитая змея, и она умерла, не только Геракл, но и Орфей. «Интересно, — Батя ухмыльнулся, — греческие мифы и легенды перестали быть частью религии и культуры своего народа, чтобы возродиться в Москве. Жадные, мстительные, сексуально агрессивные, со множеством человеческих недостатков и божественных добродетелей, добрые, душевные и благородные новые русские!» С помощью любого мифа мы видим себя в увеличенном масштабе, что помогает нам понять свой реальный, шары сконцентрированной энергии, любой можно пересказать в сто предложений, разворот на целые тонны комментирования. С тех пор, как Батя стал набирать физический объём, одежду на него в простом магазине купить стало невозможно, все годы ходил без бронежилета, на таких не выпускают. Убьют, и умрет.

— Не сомневаюсь, — согласился Петр, — ошибки в отношении тебя так и стоят! От своего не отходите, поэтому предсказуемы, а учитывая ваш род деятельности, и вариантов не так много. А ты как насчёт «бабслапса»? — Лапать девок и прочее.

— Напраслину на меня наводишь, хорошо, что не порчу, с секретаршей продержался 30 секунд. — Батин член в штанах ещё было надо найти. Договорились в пятницу увидеться. За Француза Петр понял, делает то, на что способны лишь немногие и в плохом, и в хорошем, с девочками оттягивается так, от члена дым идёт. Спросил Отца, он женат? Батя начертил указательным в воздухе плоскую восьмерку.

— Улетела в Париж в бесконечность! — Самые важные для нас вещи происходят в наше отсутствие, решения по нам принимаются местах, о которых мы не знаем в диалогах персонажей, о которых мы никогда не слыхали и не узнаем, вышел на улицу, конец тебе, сейчас так! Наши жизни будут решены тем и так, на что мы не сможем повлиять. Раньше судьба была характер, все пройдёт кто-то с железным, сегодня пошёл в театр спектакль посмотреть, захватили экстремисты, которым на него плевать, по их характерам таких  удел в зале ни у кого не было. Или «Орешник» сверху прилетел, название не случайно, военные конструкторы знали, самыми кровавыми и эффектными ОПГ в столице были — ореховские. Сейчас характер, к сожалению, даже если он охуенен, уже не судьбоносен, везде картели. Обычные герои вместо того, чтобы формировать события, становятся их неизбежными жертвами. Кому такое понравится, конечно, мы отдали свою судьбу в руки тем, кто верит в то, что это их судьба. Поэтому любой настоящий серьёзный бандит (или силовик) это метафизик.

И ещё, Лёня — боится смерти, кто-то научил его этому, может быть, евреи. А еще больше работать с законными авторитетами, в бригаде Бати только потому, что выбора у него давно нет, одним глазом смотрит на дверь, не Студент, тому все равно. Актируют, если намекнёт об уходе. А перед тем, как его прикончат — сучара! — увидит, как профукал свою стрихниновую и никчемную жизнь. Как вам такой вариант? Провода хороши, когда подключены к клеммам аккумулятора вашего авто, а не к аппарату искусственного дыхания в реанимационной палате больницы им. Склифа. Как было выжить? Не сложно, не говори, не подумав, подумав, не говори. Зачем говорить, когда можно слушать? За себя он не боялся, подумаешь! В крайнем найдут и вернут, все равно оставят жить. Никто не будет возвращать домой самого могущественного чародея города, чтобы его убить. Кроме того, среди друзей Пётра были те, ни на кого не работали, находились с ним не на одной странице, но в одной книге, такие, как Студент, и они — были ему нужны.

Там пошло как, агент Грейвз с Коулом Бернзом убили Даниэля Переса, как послание другим, Анвара Мадрида убил «Точковщик» Вайли Таймз, никогда не промахивался, Мило с перевязанным лицом страшный Лоно, который его взял и не узнал, Шепарда случайно завалила Диззи. Потом Грейвз стал работать в связке с Коулом, «Волк», Таймз с Диззи, хотя перейдут они на сторону Грейвза или Шепарда, пока сказать было трудно, Лоно, который сталь старшим офицером «Траста» вместо Шепарда, с младшим чёрным Хьюгзом,  сыном Кёртиса, который был почти минитмен, Семьи не хотели брать на работу чёрного, и Виктором «Дождем», три фракции, оставались только Реми Роум, «Святой» и Джек До, физически самый сильный. Эти пока оставались «одни на льдине», Реми с братом работали на итальянца МимО Палладино, «кливлендские мясники», а Джек после драки с Лоно перешёл к нему в лагерь, раньше Виктор, за ним заехала братва по одному ему известному адресу, отследили. Почти Арбат! Если можно было кого-то там завалить, обязательно валили, принимать другие решения было не рентабельно… В отличие от жены Француза, мистер Бранч не полетел из Маями в Париж искать дорогую проститутку Эхо Меморию с её картиной, рейс номер

Он решил остаться в США, чтобы найти Диззи Кордову. Для этого он отправился на границу с одной из самых оккультных стран Латинской Америки в пустыню штата Нью-Мексико. Лучше бы нашёл Киллера.

— Мне хватает одного выстрела. — В чем было отличие Киллера и Бири? Морского пехотинца, одного из его лучших учеников? Знал, зачем, говоря с ним, человек лезет во внутренний карман, за спичками, прикурить кому-то сигарету или за наганом. Лишнего себе не позволял.

Конец второй главы