Рыба

            
            Всё было собрано с вечера.
            Запасную тёплую одежду и обувь затолкала в клетчатую сумку, сдвинув завёрнутые в пакеты высушенные, а предварительно разрезанные на ломти, буханки хлеба. Кучу газет, большой запас спичек и свечей положила сверху, задраила баул замком и со спокойным и лёгким сердцем легла на диван, прижав ноги к горячей печке.
            Отец ушёл спать раньше. Его сборы в тайгу были намного короче, чем её. Спать ещё не хотелось. Она лежала и представляла завтрашний день: заснеженную дорогу, синие туманные сопки, которые она будет фотографировать. Отец непременно станет ворчать на то, что она без конца просит его притормозить машину, чтобы сделать кадр. Слева побежит река. Холод ещё не смог справиться с ней. Только забереги будут схвачены блестящим бирюзовым льдом. Над рекой поплывёт пар, сквозь который начнёт пробиваться солнечный свет. А через несколько часов они доберутся до зимовья. Она затопит большую железную печку, подметёт пол и вскипятит чайник. Рядом с зимовьём наломает веточки смородины, разгребя снег, отыщет бадан и бруснику, бросит в кипяток и они сядут пить чай. Но следующее чаепитие устроит рядом с костром. И чай будет ещё вкуснее. И вечером она опять разведёт костёр, обложит его спиленными чурками, и он будет гореть всю ночь. Выйдя к нему, она станет смотреть на яркое ночное небо...
             А рано утром пришёл двоюродный брат, живущий через дорогу, сказал что "закипели" речки, и проехать по ним невозможно на Ниве, и поедут они на "шестьдесят шестом", и места в кабине ей не будет.
             Отец сказал чтоб не расстраивалась. Чтоб сходила к подруге. И ещё что-то про что-то...
             Закрыла за мужиками ворота и осталась ни с чем.
             Собаку тоже не взяли. Она лениво тявкнула, подошла, ткнулась в колени и, не получив ответного тепла, отпрыгнула и развалилась у крыльца.
             Вот лучше бы не радовалась заранее. На сто раз проверено же: как только всё представишь, да ещё и подробно, да ещё и ощутишь ожидаемое счастливое состояние - всё, считай - оно уже случилось.  Лёжа на диване, греясь у печки, ты получила и сопки, и кедры, и шишки на снегу, и неведомые следы, и запах, и дым от костра, и хрустальные звёзды на фиолетовом небе, и настроение своё, близкое к райскому...
             Войдя в дом почувствовала то ли тоску, то ли скуку. Села к телевизору. Потом ушла на кухню. Накрыла полотенцем остатки завтрака. Опять включила телевизор. Убрала свои вещи, которые пришлось вытащить из сумки с продуктами. Встала у окна...
              Люди сновали мимо дома. В магазин. И обратно. Туда-сюда. Сосед прошёл. На уколы наверно. Вроде здоровый, а что-то всё лечит. Может тоже от скуки мается. Вспомнила - отец сказал сходить к соседу, да попросить его съездить сети убрать вчерашние. Утром из загнали под лёд. Не уберёшь - и останешься без них. Примёрзнут ко льду. Не отдолбишь.
              Прошёл сосед обратно. Пробежали собаки. Своя нудно тявкнула на них, но и она не выбежала за ворота. Сходить в магазин... А вроде и не надо... Тоска... Сходить к соседу... Не сходить... Сходить... Нет... Уж больно трудно с ним. Он будет молчать, а она, от неудобства от его молчания, начнёт городить чепуху разную. И настроение пропадёт, и устанет она от своей же болтовни. А сети всё равно надо проверять.  И если не с соседом, то идти придётся самой.
               Принесла охапку поленьев. Потом ещё одну. Набила полную печку. Под поленья затолкала смоляные лучинки, бумагу. И стала собираться. Два куска хлеба, ломоть отварного мяса между ними. Топор. Запасные брюки. Брюки все же вытащила из рюкзака. Лучше взять толстую шаль и свитер. Спички. Рукавицы. Вторые рукавицы. Нож. Вроде всё.
                Пошла огородами. Нарядилась так, что лучше чтоб никто не видел из знакомых. Собака оживилась. То вперёд убегала, то рядом путалась в ногах. И солнце уже высоко встало, и ветра не было, и настроение как-то поднялось.
                Идти далековато, конечно. Но зато и подстраиваться ни под кого не надо. Остались позади дома. Прошла мост через небольшую речку, которая как раз и называлась Большой. Вода текла мутная, жёлтая.  В её верховьях старатели домывали сезон.  Золото искали по отвалам, которые остались от приисковских полигонов.
                Прошла по краю поля,  зарастающему бесчисленными сосёнками. Спустилась с бугра и зашагала по дороге, параллельной реке. До нужного места километров пять. Красиво кругом. Снег, небо голубое, горы фиолетовые. Сквозь прибрежные деревья мелькала река. Где-то она замёрзла почти на треть, где-то, на быстрине, ещё не поддавалась холоду, и бежала, пенясь на валунах. Несколько раз останавливалась. Фотографировала воду, лес, дорогу, собаку, небо.
                Наконец добралась. Немного устала, но взялась разводить костёр - с огнём она всегда себя чувствовала уверенно. На поляне стояло недостроенное зимовьё. Дверей никогда не было и там порой можно было укрыться от непогоды. Подкатила к костру толстые чурки, валявшиеся около. Через какое-то время они нагреются и будут долго, долго гореть. Зашла в зимовьюшку, оставила на полке рюкзак, но достала из него топор. Всё. Готова.

Фото автора


Продолжение ниже...