Слепой космический полёт

Халат, повисший на плечах,
Ремень чернее вантаблэк,
Тон голубой у толстых век,
Сияет, будто при свечах,
Всё остальное режет взор,
Белей не видели с тех пор,
Вселенной слёзы как в очах,
На Землю жаждили набег,
И из жемчужин воды рек,
По ходу битвы на мечах.
Делились пополам в ручьях.

И всё – мечтатель-астроном,
В глаза не видивший планет,
Ни звёзд иных, ни солнца свет,
Всю жизнь сидящий за столом,
Передающий храбрецам,
"Готовность", "Пуск!" "Бог в помощь вам!"
Диспетчер, речь не о земном,
С нагретой рацией в руках,
Несёт на разных языках,
(Давно мечтатель не стажёр)
До МКС за рубежом.

К нему приходит грусть порой,
Он знает космос лишь научно,
Что атмосферы нет, поштучно,
Планеты, то, что с головой,
Коня туманность Ориона,
Что спутник Никта у Плутона,
Волны явленья силовой,
Нет атмосферы, нет, что звучно,
Что даже там весь мусор в кучах.
Под его говор всяк - герой,
С такой же пламенной мечтой.

Мечтатель выйдет на балкон,
Разбитой днём пятиэтажки,
У ног лежащие стекляшки,
Он подберёт через заслон,
И если вдруг с гудящей песней,
Проедет по путям железным,
Шатаясь, древний фаэтон,
В ладонь возьмёт останки чашки,
На ощупь. Окон на распашку,
Открытых. Живо кинет вон,
В специальный мусорный вагон.

Осколки точно не напомнят,
Как звезды падали, горя,
С хвостами алого угря,
Явленьем не Земной породы,
И прорезая тишину,
Жар солнца, белую луну,
Систем ряды, как будто соты,
Как будто тёмные моря,
Годами бороздит моряк,
И видит слой густого мёда,
В труду безкрылого полёта,

Мозг обнимающий туман.
 
Тот восхищением пылает,
Оставив страх на заднем плане,
Когда над звёздами вулкан,
Людские небеса задевший,
Едва, в пути до тла сгоревший,
Он пролетал Нептун, Уран,
А губы на балконном стане,
Вслух темноте глухой шептали,
Красе железный вновь стоп-кран,
За этот зрительный изъян.

Но вот сквозь стенку слышит он,
Зелёный голос, малость хриплый,
Мечтатель ухом к стенке липнет,
Внимает, интереса полн,
Ведь говорит тот юный голос,
О том, что хочет в дальний космос,
О том что каждый его сон.
О том, как пятого калибра,
Оружьем рушит страха глыбы,
И за спиной отважный стон,
Джейн Фонды - Барбареллы клон.

Она в серебряное боди,
Одета, он - в плащ, сапоги,
Что до колен его ноги,
Перчаток ткань руки до локтя.
И вместе, стоя на Криптоне,
Мрут романтично и спокойно,
Их спас Фонарь и дал им кольца,
Рассказчик перья из руки,
Раскрыл как птица мастерски,
Надев кольцо под властью солнца.
Приятный голос нежно льётся.

В воображении тогда,
Когда взывает Барбарелла,
Глядеть на камни цвета мела,
Какие взяли города.
— Смотрите, президент! Что это?
— Это свободная планета!
Любви свободной - о мечта!
И после оба в кресла сели,
В корабль космический. Летели,
Сквозь ночь Ван Гога, прям с холста,
Заняв в полях свои места.

А по пути на фоне неба,
Пульсар со сгустком красным рядом,
Но то ничто, под томным взглядом,
На капитана, руки крепко,
Ладонь к ладони прижимая,
Сидят напротив пульта края,
Штурвала, и едят конфетки,
Размера метр на два нелепы,
Соблазн из ДУП героя Зеппа,
Из звёздной пыли вкусом едкой.

Под звуки Space МаруанИ,
Длинноволосые мальчишки,
Встречают их под камер вспышки,
И видят что-то от родни,
Ведь это люди. А Джеймс Картью,
Проснувшись ночью, сел в кровати,
Напротив мирные огни.
А значит позже с капитаном,
Как на Юпитер будет в планах,
Поговорят ни раз они.

Рассказчик, клон прекрасной леди,
Быть может встретятся со Споком,
А может, с адом, с явным роком,
У них есть время - всё на свете,
И дальше больше рассмотреть,
Увидеть раз вселенной смерть,
Сиять, подобными камете,
С Майором Томом в ложный локон,
Двух марсианок через стёкла,
Закутать пальцы, спать, как в пледе,
Быть может, здесь родятся дети?

И все прибудут с суперсилой,
Все смелы будут, как рассказчик,
Как Барбарелла. Первый мальчик,
Второй - девчонка, нет красивей,
И под алмазной крышей с блеском,
Тепло им станет - встанут резко,
И на весь мир: Земляне, Эй!
Мы так богаты впредь духовно,
Мы люди, но и Боги словно!
Отныне в мире всё светлей,
Нет войн и боли, только верь!
На наши кольца посмотри!
Союз их - цель большой любви!

Мечтатель ухо отрывая,
От стенки дома, смотрит вдаль,
Его напрасная печаль,
Из окон улица ночная,
Дрожащим голосом с собой,
Он начинает говорить,
— Я, видно, больше не слепой,
Полёт мне этот не забыть...