Поэзия и проза - Радужки

РАДУЖКИ.

С просветительским уклоном,
в гротескном варианте и с любовью
посвящается дорогим женщинам.


Мечта заветная скитальцев:
Друг друга сквозь года и муки
Коснуться кончиками пальцев,
Сгорая в пламени разлуки,

Солнечная Бора, «По осколкам любви»


     Юг меня встретил теплом. (Была моя поездка, как я уже сказал, где-то на стыке апреля и мая). На Кубани стояла солнечная, тёплая погода, всё зеленело, благоухало, цвело теми цветовыми оттенками, которые может создать одна великая мастерица-природа и бессильна кисть самого маститого художника.
     Люди в Краснодаре ходили одетые по-летнему. Особенно женщины. В их суженные зрачки, помещённые в радужки глаз, хлынуло столько света, что женщины, повинуясь разбуженному в них инстинкту размножения, охотно принялись за любимое своё занятие, – привлечение на себя мужских взглядов, одевшись навстречу им в лёгкие платья с вырезом на груди и тоненькими тесёмочками на голых плечах, или в восхитительные – своим содержимым – прозрачные блузки, заправленные, ещё ко всему, в короткие юбки, оставляющие незакрытыми таинственные и красивейшие части женских ног – бёдра и колени.
     Теперь после столь праздничного для души вступления разрешите привести для сравнения климатические условия русского европейского Севера. У нас на Юге Архангельской области, а точнее в городе Вельске, в это время года ходят в демисезонной одежде, ещё не распустились листочки на деревьях, и лишь, на пригреваемых солнцем пригорках, проклюнулись первые зелёные ростки Мать-мачехи.
     Женская же уличная сексуальность у нас начинает напоминать о себе на месяц-полтора позднее, чем в Краснодаре и настолько же раньше сворачивается. Вот и повышай после этого рождаемость в местах, приравненных к Крайнему Северу. Но непреодолимое желание вступить в известную связь с женщиной настолько развито у таёжных увальней, что их порывы могут пригасить, и надо сказать, это у них здорово получается, только сами местные женщины, когда в злобе на какую-то безобидную шалость или промашку мужа прибегают к превентивным крайним мерам сдерживания мужской сексуальности, а именно: «отказ мужу в интимной близости» и «развод с мужем с возвращением девичьей фамилии» или «развод с мужем с оставлением фамилии мужа», которую они продолжают потом успешно позорить и дальше, получив обещанную им антинародным, сионистским телевидением свободу от обязательств данных при бракосочетании.
     Вопрос же типа, «много ли в мире мужчин, способных долго переносить её несносный характер» или «на каком уровне благосостояния находилась бы она не будь у неё мужа» никого из них серьёзно никогда не волновал. Только потом по истечению многих лет, когда «некому будет подать ей стакан воды», до её сознания дойдёт, что она натворила… что не всегда удаётся догнать поезд – в лучшем случае через раз – с коего она зачем-то в помрачении рассудка на  полном ходу кувыркнулась в мир, где, как выяснилось, не особо кому и нужна кроме как бывшему мужу, и то только потому, что его не «греет» перспектива проходить трудную и хлопотливую «притирку» с незнакомыми женщинами, да ещё взваливая на себя бремя неизбежных новых, дополнительных забот; вот и мучает, совершившую опрометчивый шаг, жажда, и реветь хочется, и позвать некого, и жизнь прошла… жизнь, в которой она была по-настоящему счастлива только с первым мужем, доставшимся ей от Бога, – что само по себе уже великое счастье, ибо Бог плохого супруга не даст, – а не от людей и уж тем более не от чёрта (1), не к ночи будет сказано.


ПРИМЕЧАНИЕ В.Ф. НИКОЛАЙЧУКА

1) Перифраз поговорки, – первая жена от Бога, вторая от людей, а третья от чёрта, – имеющий полное право на существование в мужском варианте.

Продолжение следует.