Учительница

Не женщины любви нас учат…
(А.С.Пушкин. «Евгений Онегин»)
               
В начале весны поздним утром мы сидели с одноклассником на открытой веранде кафе. День был тёплым, деревья и кустарники оделись уже маленькими блестящими ярко-зелёными листочками, не покрытые пока пастелью пыли. Не спеша пригубливали мягкий армянский HAYASY из походных нержавеющих стаканчиков, наполняемых из такой же фляжки, и запивая горячим чёрным кофе, щипая с блюдца ложечкой секторные кусочки замечательного торта «Чародейка», как и девушки за соседним столиком, посматривающие на двух импозантных седеющих мужчин по соседству. Однако к слову, на мой вкус «Чародейка» уступает «Мытищинскому», который довелось мне с удовольствием попробовать на каком-то празднике в бытность моей работы в Тамбовском филиале «Гипроорхим». Мы с товарищем оба сладкоежки. Товарищ – назовём его Саша, Александр (в школе его называли «мартовский кот») - радовался весеннему городу и очарованию девушек в лёгкой, светлой весенней одежде. Лучшее время года – весна, лучшее время весны – утро.
- В глубокой юности весной наш город был лучше - сказал Саша. - Не потому только, что мы были молоды.
- А мне почему-то вспомнилось лето в Варданэ – был мой ответ. - Ты помнишь эту черноморскую почти деревенскую прелесть и смесь горячего солнца и морской свежести, синего неба днём и чёрного с яркими звёздами - по ночам с бесконечным стрекотом цикад... Нечастое из-за малоденежья пиво «Будвар» и «Сенатор»… Утренние набеги наши на столовую и магазин – в километре от нашего лагеря – проглотить сметану и яичницу, запастись портвейном и колбасой с хлебом, чтобы прикончить всё это на берегу после купания в море…
Александр, раскуривая трубку, задумчиво сказал:
-  Помню, помню... И ещё здесь - случайное любовное приключение, единственное в некотором роде. Ведь у каждого может быть какое-то особенное пленительное или тяжкое воспоминание. В одиннадцатом классе, который мы с тобой заканчивали, и в институте, в котором я потом учился, было, наверное, самое замечательное и тяжкое, как оказалось, может быть, и невольное. Это было давно, и я могу чистосердечно рассказать.
Ты помнишь эту девушку – она получила диплом кандидата педагогических наук,  была направлена в нашу школу и стала учительницей по литературе в нашем одиннадцатом. Светлые волосы локонами, синие глаза, в белом жакете с подплечиками - и в наши дни считаются предвестником серьёзных перемен - не скрывающем высокую грудь под белой блузкой, в белой юбке, белых чулках и белых туфлях на высоком каблуке – она была живой ангел, который помнил и знал почти всю поэзию  и не только отечественную – такие девушки возможно ещё бывают или будут? Уже в институте на втором курсе мы случайно столкнулись в коридоре и растерялись. Однако, коротко - т.к. оба спешили на лекции - обменялись желанием встретиться позже, и раскланялись.
Встретились в кафе. Усаживая, поцеловал тонкое запястье её ладошки. Не буду рассказывать о застолье, скажу только, что неожиданно был приглашён на её день рождения…
Александр пустил дымок трубочного «Золотого руна». Девушки за соседним столиком, очевидно, тоже с интересом слушали, хотя и скрытно, и перешёптывались.
- К тому времени я ещё не читал «Суламифи», «Возмездия», «Искусства любви», «Воспоминаний о женщине удовольствия» и т.п. «специальной» литературы, но, когда вошёл и увидел праздничный стол со свечами, бутылкой HAYASY и прочим, накрытый … для двоих, то в каком-то смелом порыве обнял и поцеловал хозяйку, а потом сел за стол и посадил ее на свои колени – это замечательно: держать девушку на своих коленях, даже такую, как у Рембранта на «Автопортрете с Саскией на коленях». Сдвинул край юбки и двинулся по чулку выше до края кружевной силиконовой резинки, удерживающей чулок, погладил открытый участок кожи от края чулок до края …
Александр скосил глаза на соседний столик с девушками, изображающими безучастность. – В общем, от края и до края. Поцеловал губы приоткрытого рта, она стала мне отвечать, порозовела, «поплыла», как у нас говорят. Через некоторое время мы оба встали – вижу, ей и боязно и хочется, и она вдруг зашептала: «Это же невозможно. Мы сумасшедшие…». Но синие глаза потемнели и радуются, и я стал беспорядочно раздевать её, она спешила помогать. Сбросил с неё белую блузку и чуть не порвал сдираемый белый лифчик. Был поражён видом белых высоких грудей. Она что-то выдернула из волос, и те рассыпались по её плечам и груди с набухающими розовыми сосками и твердеющими кружками более тёмного цвета вокруг них. Сбросила туфельки и юбку и начала стаскивать с себя трусики, в чём я активно ей поспособствовал. Подхватил её и чуть было не бросил на стол, да увидел его неготовность к такому демаршу, и тут же понёс на диван – кое-как разместились. Её зрачки заполнили почти всё свободное место глаз, как это бывает у кошки, и глаза расширились, губы распахнулись, открыв белые ровные зубки. День рождения (если он действительно был таковым) получился страстным…
- И что же было дальше?
Девушки-соседи заёрзали.
- Сидели за столом, «ели мясо и пили вино», как говорится в известном мультфильме.
- Нет, имею в виду вообще?
- Больше года, включая мой третий курс, были вместе. Её, оказывается, пригласили в институт на преподавательскую работу. После третьего курса летом срочно уехал в Москву – в нашем тогда не было нужного мне факультета – папа договорился со знакомой – она работала в гостинице «Россия» - пристроить меня с жильём.
Когда вернулся после первого семестра, мне сообщили, что моя учительница выпала из окна, разбилась, насмерть – скорая не довезла её живой до больницы. Папа её – известный боевой генерал – организовал похороны, говорят, со слезами слушал у могилы, как и другие, «Спокойной ночи, господа» (у нас теперь есть такая услуга). Да, может это мелочь: также говорят, на столе перед её смертью стояла немного отпитая бутылка HAYASY… Я было и правда чуть не сошёл с ума, провалялся несколько недель в больнице.
- Ты знаешь, где её могилка?
- Да.
- Давай сходим?
- Пойдём.
Саша купил жёлтые хризантемы. Могилка была аккуратно ухожена. Когда мы вышли с кладбища я спросил:
- Ты женат, есть дети?
Он ответил коротко:
- Нет и не было...
И снова закурил свою трубку. Я позвонил жене, чтобы она забрала нас с кладбища на машине. Она скоро приехала вместе с нашими ребятишками. Когда мы отъезжали, в зеркале заднего вида мелькнули мордашки девчонок, что были нашими соседями в кафе. Через несколько дней Саша уехал.
А жизнь продолжалась.